— Ты что, идиот? — воззрился на него гость. — Или меня за идиота держишь? Ты цифру своего долга видел?
— Долга? — еще больше удивился Распопов. — Откуда долг? Уж кому-кому, а вам, Петр Петрович, платим в первую очередь.
— Слушай, Распопов. — Посетитель потихоньку зверел, и Андрей Андреевич это озверение мог реально наблюдать. — Я тебя раньше ради Маргариты терпел, все ж таки уникальная женщина была. Уехала, жалко. Во-первых, в городе на одну красивую бабу меньше стало. А во-вторых, я ее замом своим мечтал сделать. Не успел. Но не это главное. Мы с Ритой лет пять работали и ни разу друг друга не подвели. А теперь? Я месяц терпел, два, четыре. Ты что, решил, что я тебя до конца жизни бесплатно содержать буду? Мудак ты, Распопов. Тля поганая. Присоска. Пиявка. А знаешь, что с пиявками бывает, когда их насильно от тела отрывают?
Это Распопов знал. Потому что сам однажды лечился пиявками.
— Петр Петрович, — взмолился он, измученный и испуганный, — да хоть о чем речь-то? В чем я провинился?
Гость бросил на стол какой-то листок.
«Акт сверки», — прочел директор «Озириса». Ниже шли бесстрастные цифры.
Дебет — кредит. Месяцы, начиная с января. Суммы долга.
— Ничего не понимаю. — Андрей Андреевич совершенно искренне развел руками. — Я, конечно, не финансист, а главный врач, — (на эту сакраментальную реплику гость сделал такое лицо, что Распопов пожалел о том, что в принципе знает эти слова — «главный врач»), — но за работой фирмы слежу. Как-никак — генеральный директор.
— Вот именно что «как-никак», — передразнил высокий визитер. — Зови своих финансистов!
— Катя, Маргарита Романовна пришла? — тоскуя о чем-то непонятном, но уже близком и страшном, спросил Распопов.
— Пришла-пришла, — улыбаясь, вплыла в комнату Зоя. — Жду в приемной, когда позовете.
— Как, и вы — Маргарита? — привстал навстречу красивой женщине гость. — Финансовый директор? Почему же мы с вами незнакомы?
— Наверное, потому, что в «Озирисе» все решает генеральный директор. — Зоя очень мило, даже влюбленно, повела глазами в сторону Распопова.
Гость мгновенно поскучнел.
— Ладно. К делу. Вы в курсе, что у «Озириса» большой долг перед основным поставщиком?
— Конечно, — снова улыбнулась Зоя.
На важного посетителя она почти не смотрела. Все ее внимание было приковано к другому мужчине — своему начальнику. Тот, это было очевидно, чувствовал себя неважно, и финансового директора, да просто — влюбленную женщину, сие Петр Петрович уловил сразу, состояние шефа сильно беспокоило. Если бы его не было в кабинете, эта стильная фигуристая красотка уже б, наверное, кинулась к расплывшемуся в кресле придурку и принялась его утешать. Как именно этот процесс происходит, гость, как начальник с большим стажем, знал превосходно.
— И вас, как финансового директора, это не беспокоит? — нахмурился посетитель.
— Нет, — пожала изящным круглым плечом женщина. — Андрей Андреевич всегда знает, что делает. Значит, так нужно в интересах дела.
— Какого дела? — оторопел гость. — Вы что, забыли, какие санкции заложены в договоре? Да я же вас по миру пущу! С молотка пойдете!
Женщина ничего не ответила, по-прежнему влюбленно глядя на начальника. А вот тот неожиданно заерзал в кресле, словно пытаясь выскользнуть из-под этого откровенного, внимательного обнимающего взгляда.
— Маргарита Романовна, насколько я помню, мы регулярно перечисляли деньги по договору…
— Конечно, — согласилась Зоя.
— И где же они? — ехидно спросил гость.
— Очевидно, на счету в банке, — ослепительно улыбнулась главный финансист «Озириса».
— На чьем? — ошалел от такой наглости гость.
— На том, кому перечислены.
— Что это значит, Распопов? — Петр Петрович требовательно уставился на хозяина кабинета.
— Что это значит, Маргарита Романовна? — переспросил тот. — Поясните товарищу. — Сейчас, в присутствии своей правой руки, Андрей Андреевич чувствовал себя не в пример увереннее и лучше. Во-первых, Маргоша сейчас все объяснит. А во-вторых, она так на него смотрит… да ну их к черту, эти платежки!
— Деньги перечисляются в соответствии с дополнительным соглашением на счет третьего лица, — ласково и терпеливо пояснила Зоя.
— Какого третьего лица? — опешил гость. — Откуда третье лицо? Что за дополнительное соглашение?
— Как? — удивилась Зоя. — Оно подписано сторонами еще в декабре прошлого года. И там все оговорено. Принести?
Оба мужчины кивнули одновременно.
Зоя выскользнула из кабинета, окинув на прощание своего шефа нежнейшим и зазывнейшим взглядом, и буквально через пару минут возвратилась с черной толстой папкой.
— Вот, — водрузила она документы на стол, — пожалуйста. Все правильно. Договор, допсоглашение.
Ничего не понимающий гость взял бумагу в руки. Распопов, напротив, откинулся в кресле, лениво и спокойно наблюдая за нервничающим мужчиной.
— Что это такое? — Петр Петрович оторвался от чтения. — Что вы мне подсунули? Что за филькина грамота? Я в жизни ничего такого не подписывал! Хоть бы роспись нормально подделали, мошенники! Ну ты смотри! — Он уставился на Распопова. — Я, конечно, знал, что ты — ничтожество, но что еще и дебил конченый — не предполагал. Ладно. До встречи. — И он тяжело вышел.
— Маргарита Романовна, что там у нас такое? — недоуменно и как-то испуганно поинтересовался директор.
— Не знаю, — пожала плечами Зоя. — Это соглашение еще без меня подписано. Оно мне вместе с договором досталось.
— Значит, Ритка, — зло выдохнул Андрей Андреевич, все сразу сообразив.
— Да нет, — снова пожала плечами Зоя. — Это декабрь, а она в ноябре уволена. Там ваша подпись.
— Дай-ка! — У Андрея Андреевича затряслись руки.
Действительно, на допсоглашении, в котором оговаривались новые условия платежа и реквизиты третьей, не участвующей в договоре фирмы, стояла его подпись. Красивая. С солидным витиеватым росчерком. Такую вряд ли подделаешь. Значит, по этим реквизитам и уходили их денежки? И так — целых полгода? Куда? Кому?
— Что там, в договоре, по штрафам? — немея от кончика языка до пяток, выдавил он.
— Три банковских дня, — сообщила Зоя. — Следом — безакцептное списание. В случае нехватки средств — добровольное возмещение активами «Озириса».
— Ты хочешь сказать, что…
Распопов вдруг почувствовал, как кренится потолок и уплывает из-под локтей гладкая столешница. Вместе со столом уплывал серый канцелярский листок с мудреной латынью, скрывающей стыдный диагноз городского головы, и еще одна бумажка — с цифрой счета, выписанного за услуги народному избраннику.
Подскочившая Маргарита набулькала из стоящей на журнальном столике бутылки вязкий коньяк, протянула шефу:
— Выпейте, Андрей Андреевич…
Распопов сделал большой глоток, поморщился, сильно сжал пальцами пузатый бокал. Стекло сухо хрупнуло, и на бежевые дорогие брюки генерального директора медленно и тяжело стали падать темные крупные капли. Густой резко пахнущий коктейль из коньяка и крови.
Зоя завороженно смотрела, как на мягкой светлой ткани расплываются некрасивые рваные пятна, превращая стильный дорогой наряд в неопрятное рубище опустившегося бомжа.
* * *
— И что мне теперь с этими пятнами делать? Как теперь можно куда-то идти? — Женщина чуть ли не со слезами разглядывала испорченную блузку. — Как бомжиха, честное слово! Зойчик, ты давай дуй в ресторан, чтобы немцы от огорчения не окочурились, а я слетаю домой, переоденусь.
Зоя, не сдержавшись, прыснула.
— Смешно, да? — обиженно надулась Маргарита. — У подруги горе, а тебе — смешно!
— Да нет, — Зоя хихикнула еще раз. — Просто пятна у вас с Распоповым очень похожи! И по цвету. И вообще…
— Да? — Маргарита с интересом обозрела в зеркале собственную грудь с рваной коричневой проплешиной, которую самолично посадила только что, не удержав в руках кофейную чашечку.
Зоя как раз рассказывала ей о последних минутах, проведенных в «Озирисе» с ее бывшим мужем, ну и Маргарита, заслушавшись, развесила уши, а заодно и чашку, в которой оставался вкуснейший кофе с корицей, сваренный специально для нее после массажа.
— Похоже, говоришь? — Она задумчиво погладила изуродованную блузку блестящим, еще пахнущим свежим лаком ногтем. — Так это же другое дело! Тогда пусть будет. Хоть мы с Андреем Андреевичем официально и расторгли брак, и мне, равно как и тебе, присвоена девичья фамилия, все равно, черт возьми, приятно! — Вытянула из сумочки длинный невесомый шарф, нежно-салатный, с редкими бледно-желтыми ирисами, набросила на шею, закрепив чуть выше пятна красивым пышным узлом. Легкий шелк опал на грудь, красивыми складками прикрыв коричневое безобразие. — Вот, — удовлетворенно кивнула Рита. — Иногда я буду приподнимать шарфик, любоваться на пятно и вспоминать, что сегодня — самый счастливый день моей жизни.
