Нет эмоций, есть покой. Нет неведенья, есть знание. Нет страстей, есть спокойствие. Нет хаоса, есть гармония. Нет смерти, есть Великая Сила.
Вечная бессмысленная стагнация. Невероятно самоуверенное утверждение о всезнанье, когда ты не знаешь, что случиться через секунду. Выхолощение эмоций и кастрация чувств. Застывший во льду порядка, умирающий мир. Смерть — это начало новой жизни, а Великая Сила слишком велика для каких-либо границ и понятий.
Слепые твердолобые фанатики.
Леонардо прошелся к дальней стене подвала, остановился напротив двух тел, тщательно «упакованных» сложным переплетением крепких ремней.
— Сюрприз, сюрприз… Неожиданный сюрприз, Бруно. Это ведь то, что я вижу — это ведь славящиеся по всей империи и за пределами ее своей невероятной храбростью и несгибаемостью, бесстрашные Дочери Битвы? Ловкие, сильные, умелые воительницы? Уникальный продукт тщательной генетической селекции и претензионного отбора еще на стадии эмбрионов?
Голос Леонардо лучился не скрываемым смехом и иронией.
— Да, Владыка. Это они.
— И как же ты их… Как ты их победил, Бруно? Жесточайшая и неимоверно кровавая битва длилась день и ночь? Или ты их обаял, а затем коварно обманул? Нехорошо, Бруно! Плохой Зверь! Фу!
— Владыка, я подошел к ним со спины и оглушил. Вязало их уже «мясо». Владыка, я совершил какую-то ошибку? — Бруно встал на одно колено и склонив голову, глухо произнес в пол — Я готов принять твое наказание, Владыка.
— Встань, Первый! Нет твоей вины и ошибки ни в чем. Это ирония, Бруно. Запомни эту тональность моего голоса и выражение лица. Это и есть ироничность. Себастьян, вынь у них кляпы.
Эх Бруно, Бруно… Испортил такое неплохое настроение после вкусного и сытного ужина! У Паккеты явно кулинарный талант, так великолепно приготовить мясо нужно не просто умение, а вдохновение и немалое желание угодить. Или бояться до безумия.
— Тварь! Ублюдок! Предатель! Ты сгоришь на костре! Наши сестры найдут тебя, проклятое чудовище и разрубят на куски! Тебе… Ты…
Леонардо терпеливо дождался паузы вдоха извергающей проклятия и угрозы коренастой, мускулистой, с некрасивым плоским лицом и маленьким ртом женщины и вкрадчиво поинтересовался:
— Так меня разрубят на куски или сожгут? Или все вместе? И кого я предал? Не пояснишь?
— Сожгут! Разрубят! Предал! Людей! Господа!
— Хорошо, я понял — меня разрубят твои сестры, когда будут сжигать. Но вот с предательством не складывается. Не перебивай меня, Дочь Битвы! — голос Леонардо, заполненный мощью и властью, буквально захлопнул обпененный желтоватыми хлопьями распахнутый рот женщины.
— Я не создание твоего бога, женщина, и я не совсем человек. Кого же я предал? Я не оскверняю ваших святынь, я не препятствую вашей вере. Я с вами на одной стороне в битве против проклятых эльдар и их тварей Совершенных. И я не ксенос. Так отчего такая исступленная ненависть ко мне и не осушаемая жажда моей смерти? Почему вы меня так боитесь и стремитесь уничтожить? Дозволяю тебе отвечать Дочь Битвы!
— Ты Чужой! Ты не наш! — выплюнула наполненное ядом ненависти слово женщина.
— Именно Чужой? Не чужак?
— Чужой!
— Общалась с Совершенным, что заточен в тюрьме приората?
— Да! — губы женщины расплылись в оскале торжествующей ухмылки — Нас собрали в каком-то большом подземном зале приората…
— Нижний рефекторий.
— Да, здоровая такая трапезная. Эту тварь привели туда, и он все рассказал о тебе, мразь! Все-все-все! Мы все о тебе знаем! Тебе не обмануть меня, гнилая отрыжка бездны!
Женщина зашлась смехом. Громким, врезывающим, хриплым, истеричным. Леонардо кивнул Себастьяну — хлесткая пощечина оборвала истерику, женщина мотнулась головой, слизнула протекшую струйку крови с губы.
— Что Совершенный говорил обо мне?
— Много. Многое! Все! Но я тебя ничего не расскажу, тварь! Мучайся неизвестностью, мразь!
— Я скажу тебе, высокий господин. Я скажу, Владыка.
Бровь Леонардо взлетела в удивленном недоумении, он быстро перевел взгляд на все это время молчащую вторую Дочь Битвы:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты скажешь? Владыка?
— Я скажу, высокий господин. То есть, Владыка.
Коренастая харкнула своей сестре в лицо:
— Кобелья подстилка! Предательница!
Она рванулась к ней с намерением вгрызться зубами в горло. Вторая сестра одним движением отклонилась в сторону, затем извернувшись, метнулась в выпаде всем телом, впечатывая лоб в переносицу коренастой и откинувшись на спину пнула ее в бок обоими ногами. Носками сапог окованными заостренным металлом. Коренастая протяжно вскрикнула, по-звериному зарычала и катнулась к противнице злым веретеном.
— Себастьян, разними девушек. Крикливую заткни. А лучше… Бруно, отнеси эту свирепую даму к другому «мясу». Сними с нее сапоги и обездвижь мягко, а то она мне весь материал перекусает. А противостолбнячной вакцины у меня нет.
Леонардо задумчиво оглядел вторую Дочь Битвы. Не такая коренастая, более женственная, даже если не обращать внимания на широкие как у пловчихи — а это кто? — плечи и еле видимую грудь, довольно мила на вид. Приятные черты лица, большие голубые глаза, ровные белые зубы. В меру полные, здорового карминового оттенка губы. Но вполне красивое лицо портила мускулистая шея и глубокий шрам на переносице, резко сливающийся к левой скуле. Шрам кривой как дорога между холмов, грубо зашитый. Кожа вокруг него сильно натянута и левый глаз кажется неестественно широко открытым.
— Хочешь я избавлю тебя от шрама на лице, Дочь Битвы?
— Вы… Вы можете это сделать, Владыка? — глаза женщины… Нет, девушки, ей не больше чем двадцать-двадцать два года, распахнулись еще больше в неверии и трепетном ожидании сказочного исполнения затаённого желания.
— Да. И я могу исправить твою фигуру — увеличить грудь, соразмерить плечи с бедрами. Сделать тебя … — Леонардо оборвал свою фразу, потер подбородок, поднял задумчивый взгляд к потолку, закрыл глаза, плавно покачивая головой и вслушиваясь в себя, ища в себе. Он стоял, а нити его Силы ощупывали тело девушки, проникали в нее и через нее. Они возвращались к нему с добычей понимания и вновь, убегая, скользили невесомыми лентами по ее ауре. Они вплетались в бег ее крови, осторожно, легко и незаметно оглаживали мышцы тела, вены, артерии. Вслушивались в стук сердца и впитывали в себя наносекунды вспышек хаотично мечущихся в ее голове мыслей.
Леонардо открыл глаза:
— Я могу превратить тебя в совершенство. Сделать столь ослепительно красивой, что солнце и звезды будут прятаться за тучи, стыдясь своего уродства. Ты сможешь повелевать мужчинами легким взглядом ресниц и за ночь с тобой они отдадут свою жизнь и душу. И более того… Я смогу так изменить тебя, что твой ребенок никогда не будет болеть. Он будет красив как ангел, умен как тысяча мудрецов и его пол ты сможешь выбирать сама при вливании в тебя мужского семени. И жить он будет столько, насколько ты будешь сильна в желании служить мне. Ты хочешь этого? Желаешь? Дивны дары мои тебе?
Судорожный кивок головой и беззвучный вопль рвущий барабанные перепонки высокой нотой: «Да! Да-да-да-да!».
— Хорошо. Тогда я спрошу у тебя один раз и ответ твой должен быть четким, ясным, громким. Искренним. Лишь «Да» или «Нет».
Леонардо близко-близко наклонился к Дочери Битвы, почти касаясь своим лицом ее лица. Обжигающий жар ее дыхания и ослепляющее сияние его глаз изгнали, выжгли все, что между ними. Губы Леонардо, касаясь губ Дочери Битвы шевельнулись, вонзая в темную глубину ее рта слова, будто совершали оральный акт:
— Ты желаешь сама, добровольно, без принуждения, искренне и с открытой душой, стать моей Слугой?
И громкими фанфарами, взрывающимся в ночном звездном небе салютом, хрустальным перезвоном колоколов, он услышал в ответ:
— Да! Мой Владыка…
Леонардо лениво парил в нестерпимо горячей воде с добавкой душистых капель мятного дерева и бурно шипящего при растворении порошка в виде ноздреватых кристалликов. Нежные касанием руки служанки мяли, разминали его мышцы, тщательно промывали волосы. Вторая служанка обтирала его тело мягкой тканью, сложенной втрое и пропитанной раствором мыльного корня. Иногда ладони второй служанки одновременно осторожно и настойчиво касались его члена, текстикул, внутренних поверхностей бедер. Тогда служанка вздрагивала всем телом и влажными глазами искоса поглядывала на высокого господина. Но Леонардо не реагировал на ее прикосновения. Секс с низшими? Возможен, но… Но напоминает скотоложство, нет никакого возбуждения при мысли о спаривании с животным. Да и ритуалChâtsGrotthu, Обретения Слуги, отнял у него много сил. И физических и душевных и самой Силы. Ему даже пришлось посетить «холодильник» с «мясом» и «выпить» две заготовки под зверей для восстановления.