Руднянского района Смоленщины. Края те, поля, леса, болота как свои пять пальцев знает. По-моему лет восемь до войны лесничествовал. Очень нужный и полезный для тебя человек.
Теперь пришло время рассмеяться Баталину.
– А я мозги парю, думаю, где для него пушку найти.
– Ты лучше знаешь, как поступить? Объедини усилия ученого строителя Грибного и лесника Сараскина. Дай им карту Смоленщины. Пусть, как ты говоришь, мозги попарят: где бы они сами выбрали лучшее место для возведения ставки. Авось появятся толковые мысли. Заодно и карту подучат.
Возвратившись из Главного разведуправления, Баталин собрал разведгруппу, рассказал о поставленной задаче. Сообщение его восприняли спокойно. И это очень порадовало Сергея.
В комнате развесили несколько карт Смоленской области. Баталин подозвал к себе Сараскина.
– Егор, ты теперь у нас главный человек!
– Шутите, товарищ командир. Тут все ученые, инженеры, чемпионы, а я горемычный старшина-противотанкист не знамо, как затесался.
– Не прибедняйся, у нас в группе каждому найдется дело по душе и знаниям. Посмотри. Кто лучше тебя знает эти земли?
Старшина расплылся в улыбке. Пробежал пальцами по карте, останавливаясь то в одном, то в другом месте.
– Вот она, Рудня родимая. Деревни… Верхние Храпуны, Аниськи, Братышки, Баботки. Как мне нравятся эти названия! Смешные, забавные! И кто только придумал их. Все я тут истоптал собственными ножками. А в Смоленском районе у меня дружок закадычный был, Пашка Синцов, клюковку делал на самогоне отменную. До сих пор вспомню вкус, слюни до земли, как у собаки.
– Для начала слюни подбери. Теперь понял, зачем тебя с фронта, с танкоопасного направления сорвали, сюда бросили? Вспоминай, хорошо вспоминай, дороги, тропинки, речки, укромные медвежьи углы, куда немцы не доберутся. Отходы, подходы… Теперь в них наша жизнь, старшина. И еще задание тебе. Иди к военинженеру Грибному. Видишь он карту штудирует: скажет о чем надо подумать, мозгой раскинуть. Я тебя очень прошу, напрягись.
Потом Баталин поговорил с Пивоваровой.
– Аня, нам с тобой на склад Разведуправления надо будет съездить.
– Радиодеталями разжиться?
– Нет, моя красавица, не угадала. Об этом Никеров позаботится. Он завтра приезжает, вливается в коллектив. А мы будем наряды для тебя выбирать: туфельки, носочки, кофточки. Что еще? Подсказывай. Платочки, сумочку дамскую… Ах да, главное забыл – платья. Как там называется, крепдешин, креп-жоржет…
Анна от удивления всплеснул руками.
– Товарищ командир! Вы сразили меня наповал. Откуда такие тонкие познания женских нарядов. Крепдешин… Я думала, вы и слов таких не знаете.
Баталин слегка сконфузился:
– Это я когда-то в детстве слышал. Мама говорила…
– Правильно говорила. Из этих прекрасных шелковых материалов действительно шьются очень красивые платья. Только время сейчас не то. Такого шелка днем с огнем не сыщешь.
– Не расстраивайся, подберем что-нибудь другое. Может, не такое, как его… крепдешиновое, но тоже красивое. Обещаю. Я форму себе подберу бравого немецкого офицера. Для Коскинена солдатский гитлеровский кителек найдем. Хотя, сдается мне, это будет непросто.
Пивоварова согласно кивала. Она без лишних слов поняла, о чем говорит Сергей.
– Будешь играть роль этакой ветреной, разбитной, кокетливой смолянки, которая любит немецкого офицера и с удовольствием прогуливается с ним по улицам Смоленска. Опыт у тебя уже есть.
– Как вам сказать, товарищ командир. Там я играла роль забитой, растерянной колхозной девушки, которая больше молчит, боится, с трудом соображает и трясется от страха. Тут роль посложнее.
– Ничего, Аня, мы с тобой порепетируем. Я ведь тоже шкуру фашистского офицера натяну впервые. Опасаюсь, что тоже буду трястись от страха.
– А как у вас с языком?
– За язык как раз-таки я меньше беспокоюсь. Там много других нюансов. Самых разных и неожиданных, к примеру, паспортный режим, документы на право проживания и условия прописки на оккупированных территориях. Это к тебе вопросы, Анна. Ты же смолянка, моя подруга. У меня есть документы. А у тебя?
Пивоварова испуганно смотрела на Сергея.
– Не переживай. Твои документы будут первоклассные. Комар носа не подточит. Остальное нам предстоит с тобой выучить. Мы же должны знать, когда и где в Смоленске демонстрируют кино, а газеты выходят, а школы работают? А церковь? Деньги какие в ходу: оккупационные марки или рейхсмарки? Чем отличается немецкая военная полевая комендатура от жандармерии, а полиция внутреннего порядка от сыскной?
Баталин смотрел на Анну. Потихоньку она пришла в себя и спокойно слушала командира.
– Кое-что из того, что вы перечислили, я знаю. В первый раз, когда меня засылали в тыл, этим тонкостям нас никто не учил. А надо бы. Возможно, тогда вернулась бы ни я одна. Так что готова учиться, если надо, и день и ночь.
Сергей смотрел на эту маленькую, хрупкую девушку и чувствовал, как у него першит в горле и где-то близко к глазам подкатывают предательские слезы. Он глубоко вздохнул и, стиснув зубы, сказал сам себе: «Хрен они победят! Найдем мы эту проклятую ставку. Точные координаты дадим! Разбомбить бы ее потом в пух и прах, чтоб не осталось этой немецкой погони на моей родной смоленской земле».
Глава 14
Полковник Селезнев, несмотря на занятость, наезжал в разведгруппу Баталина, почитай, каждую неделю. Вот и сегодня он побывал на стрельбище и, оставшись вполне довольным результатами огневой подготовки, уединился с Сергеем в одной из комнат полигонной казармы.
– Вопрос дня, командир: где будешь искать ставку?
– Обсудили мы этот вопрос с Грибным и Сараскиным. Да и остальные ребята подключились.
– И какой же вывод?
– Считаем, что ставку Гитлера надо искать в полосе 8—12 километров от Смоленска. Далеко выносить нельзя, сами понимаете. Проблемы с охраной, обеспечением безопасности первого лица. Слишком близко от города, тоже не резон. Да и опыт немецкого строительства подтверждает. Грибной занимался вопросами возведения таких объектов. В качестве примера приводит ставку «Вервольф» под Винницей. Немцы ее расположили в двенадцати километрах от города. Про другие ставки пока ничего не известно. Но Грибной убежден, что немцы от своих стандартов не отходят.
– На первый взгляд рассуждения логичные. Что ж работа вашей разведгруппы под Смоленском либо подтвердит гипотезу Грибного, либо опровергнет. Жизнь покажет. Теперь следующий вопрос. Завтра у тебя и твоих ребят длительный двадцатикилометровый переход. Маршрут проштудировали? Смотри, чтоб никаких послаблений. Все по полной мерке: экипировка, оружие, боеприпасы, у радистов – рации, питание к ним. На полдороге в деревне Сельцы вас будет ждать офицер отдела. Для контроля, так сказать, и если помощь будет нужна. Возвращение другим путем.
Полковник устало провел ладонью по лицу.
– Как Анна? – спросил он неожиданно.
– Вроде все нормально.
– Ты ее береги, Сергей. Знаешь, мне больше всего жаль этих молодых девочек. Там, в тылу, всем несладко.
