Но особенно им. Она же, прости, пописать не может без охраны. А станция? Какая ответственность. Нет связи и что от вас толку. Так что будь к ней повнимательней. И мужиков держи в узде.
Селезнев закурил. Затянулся несколько раз, поглядел оценивающе на папиросу и ткнул ею в пепельницу.
– А ведь перед войной бросил… Теперь никак без этой соски не могу. Хорошо, что не куришь. В разведке курево последнее дело – не дай бог закашляться в неурочный час. Жизни может стоить. Кроме всего остального у тебя особая задача – вылазки в город Смоленск. Документы для вас готовятся. Будешь ты не военинженер Сергей Баталин, а гауптман Пауль Юнг.
Полковник пристально посмотрел на Сергея.
– Как дела в Смоленске, гауптман Юнг? Можешь, что-нибудь сказать, или поймал я тебя.
– В городе все население находится постоянно на военном или осадном положении, имеет право хождения по городу только в определенные часы. Для выхода за город требуется специальное разрешение. С 1 апреля 1942 года все жители обязаны с 9 часов вечера до 5 часов утра находиться в своих квартирах. Исключения могут быть допущены местным комендантом. С декабря 1941 года фашисты переименовали все улицы, площади, переулки Смоленска.
Баталин представил таблички на немецком языке на знакомых домах в Смоленске. Он нечасто бывал в областном центре. Все-таки от его родного Демидова до Смоленска не ближний свет – почти восемьдесят километров. Отец иногда брал его с собой на денек-другой погостить у дальних родственников. Позже, будучи уже студентом, слушателем академии, он приезжая в отпуск из Ленинграда, иногда прогуливался по городским улицам, заходил в магазины, пару раз бывал в парке культуры и отдыха, но особенно не задерживался. Хотелось домой: к отцу-матери, к Бруно Францевичу, к друзьям детства, в милый его сердцу тихий городок на реке Каспля.
Однако, несмотря на нечастые посещения Смоленска, он любил и считал этот древний город родным. И сейчас ему совсем нелегко было представить на зданиях города немецкие таблички.
– Знаете, товарищ полковник, вот задал себе вопрос: что я буду чувствовать, когда вместо площади Смирнова увижу Командентурплац, а вместо парка культуры Наполеонсшанце.
– Гордость ты должен чувствовать, как офицер великой армии фюрера. Иначе провал, Пауль. Запомни это.
Селезнев задумался.
– Наполеонсшанце, то есть Наполеоновский сад, говоришь? – спросил он. – Зря они так парк назвали.
– Если бы только парк. Наворочали, не приведи господи. Улицы Тюремная, Волчья, Жидовская… Чертов переулок…
– А ты думал, улицу Марселя Кашена оставят? Нет, фашисты есть фашисты, потому они ее в Скотобойную и превратили.
– Откуда вы знаете?..
– Смоленск для меня тоже не чужой город. Поэтому давай к делу. Вычерти по памяти центральный район города – ту самую Командентурплац и близлежащие улицы.
Через полчаса все было готово. Полковник внимательно разобрался в хитросплетении улиц, начерченных рукой Сергея, удовлетворенно хмыкнул.
– Неплохо, Баталин, неплохо. Продолжай. Готовь ребят. День вашей заброски приближается, как скорый поезд Москва – Смоленск.
– Такого поезда не было, товарищ полковник.
– Теперь будет. Обещаю персональный ночной рейс для твоей разведгруппы. Только воздушный. Устрою комфортабельный «дуглас» по старой дружбе
Часть третья
Глава 1
Баталин сидел на узкой металлической скамейке, упершись парашютом в дюралевый борт самолета. Слева и напротив расположились члены его команды. Они летели в тыл врага. Ночь была душная. Сергей смотрел в иллюминатор, но за бортом только темное небо с яркими звездами.
Мерно гудели двигатели самолета. Временами, казалось, машина зависает в воздухе и не движется. Но вдруг откуда-то снизу взметнулись лучи прожекторов, и к самолету устремились трассирующие выстрелы зенитной артиллерии. Страшное это зрелище. Кажется, что стремительные пунктиры направлены именно в тебя. Летчик бросает машину вниз, уходя из-под зенитного обстрела.
Баталин вновь прижимается к иллюминатору, пытаясь рассмотреть в темноте далекую землю. Разведчики часто ругают пилотов и штурманов из-за ошибок в десантировании. И это правда. Для самолета – минуты, для разведчика – километры вдали от заданной точки. Но сейчас, глядя за борт, он понимает пилотов. Как найти эту точку в океане темноты? Даже если где-то там горят партизанские костры. Сергей очень надеялся, что они горят, эти костры. И там ждут их партизаны, как и обещал полковник Селезнев.
Перед посадкой в самолет Павел Николаевич пожелал счастливой дороги и мягкого приземления, а так же повторил не единожды сказанное: об их боевой задаче в отряде знают два человека – командир и его заместитель по разведке. Жить они будут не в отряде, а на небольшой базе, устроенной специально для них. В целях безопасности она расположена в трех километрах от партизанского расположения. Там оборудовано несколько землянок. Связь с отрядом через посыльного.
Партизаны готовы помощь всем, чем могут. Что же касается смоленских подпольщиков, то тут дело обстоит несколько сложнее. Связь с ними потеряна месяц назад. Вышла их строя радиостанция. В грузовых мешках запасные детали для ремонта радиостанции. Встреча с резидентом в Смоленске возможна. Но сроки встречи на усмотрение Баталина после знакомства с оперативной обстановкой.
Двухмоторный «дуглас», который по старой дружбе обещал устроить Селезнев, забирается все выше, дребезжит дюралевая обшивка. У ног разведчиков лежат грузовые мешки, словно огромные сигары.
Звучит сигнал сирены. Стрелок-радист открывает дверь. Пилоты подтаскивают грузовые мешки, закрепляют фалы за стальной трос и сталкивают их за борт.
Разведчики выстраиваются у дверей самолета. Баталин, как и положено командиру, прыгает последним. Стоять достаточно тяжело. Все нагружены до предела: спереди – мешок с вещами и боеприпасами, сзади – парашют. Каждый пристегивает свой парашютный фал за трос. Слышится команда: «Пошел!» – и бойцы его разведгруппы шагают за борт. Вот и очередь командира подошла. Он шагает в черную дыру дверного проема. Его подхватывает струя воздуха, бросает под самолет, переворачивает. Наконец резкий рывок раскрывшегося парашюта возвращает в реальность. Он способен видеть и соображать. Первое, что замечает Сергей, это парашюты членов его команды на фоне чернеющего внизу леса.
Приземление, к счастью, произошло на поляну, парашют накрывает его. Баталин высвобождается из-под купола, старается поскорее отстегнуть подвесную систему. Видит, как из леса к выходят Коскинен, Грибной и Никеров. Слышится приглушенный свист. Это условный сигнал партизан. Сергей отвечает на свист. С противоположной опушки леса к ним идут двое – один высокий, худой, в армейской гимнастерке без знаков различия. По описанию это командир партизанского отряда Николай Недоспасов. Второй – роста среднего, коренаст, в крестьянской рубахе, поверх которой надета безрукавка. Судя по всему, это заместитель по разведке Автоном Потиленко.
Подходя поближе, Недоспасов называет пароль: «Как добрались? Не заблудились?» – «Хорошо добрались. Места-то знакомые», – отвечает Баталин.
Партизанские командиры жмут руки прибывшим, тепло
