– Ваша светлость, – проворковала Ильсиния Эйдэрду, – у вас такая прекрасная жена, и я так рада за вас…
Герцог глянул на девушку и приподнял саркастически бровь. Ильсиния осеклась под его тяжёлым взглядом.
– А где же его светлость Ларан? – поинтересовался Иннис, заботливо подкладывая дочери какой-то салат. – Здоров ли он?
Эйдэрд хмыкнул:
– Если жив, то, полагаю, здоровье к нему вернётся. Со временем.
Леолия, воткнувшая вилку в кусочек фаршированного чем-то баклажана, обернулась к мужу.
– Если жив?..
Герцог ответил ей очень внимательным взглядом.
– Мало кто выживает после близкого знакомства с моей саблей. Но, по крайней мере, когда лекари уносили его, Ларан был жив. Хоть и без сознания.
Леолия поперхнулась и почувствовала, что бледнеет.
– Но… зачем… Мне показалось, что вы друзья…
Эйдэрд искривил губы. Возможно, это должна была быть улыбка, но получилось больше похоже на оскал.
– У щитов, как и у королей, друзей нет. Лишь союзники. Вы должны запомнить это, Ваше высочество.
И продолжил хладнокровно есть. А Леолия больше не смогла проглотить ни кусочка. Всё же он – чудовище. Хладнокровное, безжалостное. Нельзя об этом забывать!
Так вот почему Ларана не было на свадьбе! «И вот кто нанёс Эйдэрду такую ужасную рану», – шепнуло непослушное сердце.
– Ни дружбы, ни любви? – спросила грустно Ильсиния. – Ужасная судьба!
Эйдэрд перевёл взгляд на неё.
– Чем выше стоит человек, тем больше у него врагов, – заметил скучающим голосом.
– Но тем ценнее должна быть истинная любовь в его глазах! – возразила девушка, смело глядя на герцога лучистыми синими глазами и не робея под тяжёлым медвежьим взглядом.
Вопреки ожиданиям Леолии, Эйдэрд не стал спорить с отважной фрейлиной. Он учтиво наклонил голову и промолчал.
«Ларан, наверное, пытался заступиться за меня», – думала Леолия, и сердце её терзало чувство вины. Ей вспомнился поединок Эйдэрда с Калфусом, когда медвежий герцог играючи парировал смертоносные выпады кровавого принца.
У Ларана не было шансов. Во-первых, он был младше Медведя. А во-вторых… просто не было шансов.
Во время обеда много разговаривали, после – бесконечно поздравляли новобрачных. Леолия даже начала было опасаться за Эйдэрда: не упадёт ли без чувств? Но потом одёрнула себя: да и пусть. Даже если и умрёт прямо тут, в Лазурном зале, ей-то какое дело?
Девушка, приветливо улыбалась поздравителям, продолжая думать о том, что будет если...
Итак, Эйдэрд умер, а Ларан выжил. И она, конечно, выйдет за него замуж… Воображение отчего-то нарисовало ей пасторальную картинку: лесное озеро, лодочка, а в лодочке Ларан в одной рубахе, без камзола, и в простых, сельских штанах. Она, принцесса, держит в одной руке кружевной зонтик, а пальчиками другой разгоняет круглую ряску. И смотрит, смотрит в чёрную воду, любуясь собственным отражением. Они плывут между водяных лилий, а вокруг плавают лебеди, выгибая длинные шеи, белые и чёрные…
Леолии стало смешно от слащавости пафосной романтики этих фантазий, она хихикнула, и тут только заметила растерянное лицо какого-то барона, склонившегося перед ней в низком поклоне.
– Благодарю вас, – любезно улыбнулась принцесса и сделала вид, что закашлялась. – Мы весьма признательны.
Эйдэрд неожиданно приобнял её за плечи, и она почувствовала, какой он тяжёлый.
– Господа и дамы, – громким голосом провозгласил герцог. – Мы благодарим всех вас, приехавших в Шуг, дабы поздравить нас с этим светлым днём. Просим вас не стесняться и от души повеселиться. А все, кто не успел поздравить нас сегодня, смогут сделать это позже. Прошу простить нашу поспешность.
Кавалеры разулыбались, дамы смутились. Намёк на первую брачную ночь оказался очевиден.
– Эйдэрд, – лукаво заметил Шёлковый щит, – по обычаю Элэйсдэйра, мы должны проводить вас в опочивальню и проследить, чтобы вы оба улеглись в постель…
– У нас в Медвежьем щите, – холодно отозвался Эйдэрд, всё сильнее сжимая плечи супруги, – жена становится частью семьи мужа, а не наоборот. После свадьбы она принимает обычаи и веру его страны. А медведцы не потерпят никаких посторонних в собственной спальне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Однако, здесь Шуг, а не Берлога, – возразил Нэйос со смехом.
– Где медведь лёг, там и берлога. Или ты хочешь оспорить право медведя?
«А если Нэйос сейчас вызовет его на бой? На что Эйдэрд рассчитывает? Он же едва на ногах держится!». Леолия поёжилась.
Но Нэйос лишь учтиво улыбнулся и не стал продолжать спор.
– Юдард, – резко позвал Медвежий герцог, и к нему тотчас подбежал рыжий оруженосец, до этого мгновенья подпиравший одну из стен. – Проводи нас до моих покоев.
«Так отец ещё ему и отдельные покои выделил! Вот почему Эйдэрд вчера ночью ходил по дворцу!», – поняла принцесса.
Под шутки и радостный смех гостей новобрачные медленно удалились. Стража сомкнулась, не давая возможности праздным любопытствующим последовать за ними до брачного чертога. Коридор наполнили звуки весёлой музыки и смех, доносящиеся из парадных залов.
– Юдард, подойти ко мне, – тихо приказал герцог.
Когда оруженосец послушался, Эйдэрд выпустил Леолию из «объятий» и тяжело опёрся на рыжего парня. Тот аж крякнул от натуги.
Втроём они дошли до покоев, украшенных цветочными гирляндами. Юдард довёл герцога до самой кровати – высокой, под шёлковым балдахином на позолоченных резных столбах. Леолия при одном лишь взгляде на неё почувствовала себя неуютно. Как-то сразу становилось понятно, что размножение в королевской семье – дело государственной важности.
Эйдэрд опустился на меховой бурый ковёр у подножия лежбища.
– Живо за лекарем, – приказал оруженосцу, и Юдард тотчас вышел.
Леолия присела рядом. «Он – мой враг. Я буду рада, если он умрёт», – подумала она. «Но он тебя спас, когда ты умирала от яда», – возразило сердце.
Она стала расстёгивать камзол, а затем просто срезала его всё тем же кинжалом, вынутым из ножен супруга.
Эйдэрд прислонился к кровати. Губы его начали голубеть – герцог потерял много крови. Леолия взяла сосуд с крепким вином, стоящий на столике у изголовья, намочила чистый носовой платок и стала промакивать порез. Руки её чуть дрожали. Сейчас, при свете множества свечей, рана казалась ещё ужаснее. И всё равно могучий голый торс очень её смущал.
– Пустяки, – прошептал он хрипло. – Даже лёгкое не задето. Клинок прошёл мимо.
– Откуда вам знать?
– Если бы лёгкие были повреждены, я бы свистел при дыхании, – терпеливо пояснил он.
– Зачем вы дрались с Лараном? – мрачно спросила она.
– А зачем вы меня перевязываете? Не проще ли вам будет, если я умру?
– Проще. Но у меня, в отличие от вас, есть совесть. И я не смогу бросить без помощи даже умирающего врага.
– В таком случае, из вас получится дурная королева, – резюмировал он и закрыл глаза.
Леолия хотела было продолжить диалог, но в это время с Юдардом вошёл седой лекарь в голубом колпаке. Вдвоём мужчины помогли герцогу раздеться, затем знахарь обработал рану, смазал её какой-то мазью и туго перебинтовал.
– Оставьте бинты и мазь на столе, – распорядился Эйдэрд.
– Лучше я приду поутру и сам вас перевяжу, – ворчливо возразил старик, поправляя очки.
Герцог прищурился, и лекарь буквально вспотел под тяжестью сумрачного взгляда. Суетливо поклонился и положил бинты на край столика.
– Юдард, заплати ему и выведи прочь. Сам тоже не входи, – велел герцог.
Леолия покраснела, вдруг вспомнив о том, что ночь-то – первая после свадьбы, а герцог планировал консумировать брак.
– Я не позволю вам этого сделать! – решительно провозгласила она, отступая к закрывшейся за лекарем и оруженосцем двери.
– Что вы имеете ввиду? – поинтересовался герцог.
– Не притворяйтесь, что не поняли меня! Я лучше покончу с собой, чем стану вашей женой… то есть, чем вы меня коснётесь…
Она смешалась под его ироничным взглядом. Уши пылали. Насмешливый взгляд Эйдэрда вспыхнул интересом.
