– Ступай вон, – прошипела она, – и, если я услышу, что ты жаловалась на меня, то тебе не жить!
Служанка, дрожа и тихонько всхлипывая, присела в глубоком реверансе, но её светлость уже уходила прочь, гордо вздёрнув подбородок.
О, ненавистная темноволосая ведьма! Ты сама не знаешь, кому ты перешла дорогу! Тебе всё равно не жить! Вот только нужно вернуть расположение Эйда. А потом, потом… Ещё посмотрим, кто одержит вверх!
***
Принцесса заснула лишь под утро. Просторное ложе оказалось жёстким и неудобным. А сны – настолько греховными, что, проснувшись, девушка предпочла о них сразу забыть. Герцога в спальне уже не было, и Леолия, к собственной досаде, почувствовала разочарование. Одёрнула себя. Ну уж нет! Она не будет послушной игрушкой, тоскующей по любимому хозяину.
На звон колокольчика робко вошла Ильсиния, которая радостно бросилась к принцессе и заглянула с тревогой в лицо подруги.
– Помоги мне одеться, – попросила Леолия.
Но Ильсиния обалдело уставилась куда-то мимо, и, проследив за её взглядом, принцесса увидела обширное кровавое пятно на свисающей с кровати простыни. Сначала она не поняла, а потом…
И ведь не объяснишь же подруге, что это вовсе не девственная кровь супруги, а вполне себе мужественная – супруга. Принцесса отчаянно покраснела. Ильсиния подошла, скомкала простыню и бросила рядом с кроватью.
– Служанка заменит. Вам помочь омыться в ванной?
Да уж. Консумация, по крайней мере в глазах королевского двора, точно состоялась. Леолия, конечно, не сомневалась в порядочности Ильсинии, но служанки, прачки…
– Нет. Помоги мне накинуть платье. Я хочу в собственные покои.
– Да, конечно. Позволите вас причесать?
Леолия кивнула. Как хорошо, что среди всех этих ненавидящих темноволосую принцессу людей у неё нашлась такая верная подруга!
Зашнуровав принцессе корсет, Ильсиния провела гребнем по её шоколадным волосам. А затем шепнула:
– Простите меня, Ваше высочество. Мне показалось, что вы испытываете дружеские чувства к герцогу Ларану. Осмелюсь ли вам сообщить новости о его состоянии?
Леолия живо обернулась:
– Что тебе известно?
– У Морского щита серьёзное ранение в живот, – шепнула Ильсиния. – Этой ночью отец всерьёз опасался, что герцог отойдёт к богине. А вы, наверное, знаете, что он – последний представитель своего рода. И что будет с Морским щитом, если его герцог умрёт – неизвестно. Но утром Ларан пришёл в себя, хотя до сих пор всё ещё очень слаб.
– Откуда вам известно…
– Особняк Ларана строится. Раньше Морской щит, когда появлялась необходимость жить в Шуге, останавливался у своего Медведя. Но недавно между ними что-то произошло, и тогда мой отец предложил Ларану расположиться у нас.
Леолия вгляделась в встревоженные синие глаза подруги.
– Опасность миновала? Он поправится?
Ей было безумно жаль такого веселого и легкомысленного юношу.
– Не знаю, но эту ночь Ларан пережил. Отец пригласил лучшего лекаря, поэтому надежда есть. Ранение очень серьёзное. Герцог Эйдэрд знает куда наносить удар так, чтобы тот стал максимально болезненным и опасным, – печально призналась Ильсиния. – Медведь – лучший клинок нашего королевства.
Сердце Леолии сжалось.
– Не думаю, что его светлость нанёс такой страшный удар нарочно, – строго соврала принцесса.
– Да-да, – спохватилась фрейлина и отвела взгляд.
Леолия снова отвернулась и позволила подруге заплести её волосы и уложить в причёску. Затем решительно встала.
– Вели заложить экипаж. Я хочу навестить хранителя Морского щита.
Ильсиния ахнула:
– Это невозможно, ваше высочество!
– Заложить экипаж?
– Нет. Но я уверена, что вашему супругу не понравится, если он узнает, что вы навещаете постороннего мужчину.
– Я буду не одна, – терпеливо возразила принцесса. – Ты поедешь со мной. Да и Серебряный щит, полагаю, не откажется составить компанию…
– Всё равно этот поступок скомпрометирует вас!
Леолия нахмурилась. Она была уверена, что поединок между щитами состоялся из-за того, что Ларан пытался защитить её. А теперь, когда он, возможно, умирает из-за неё, она струсит, побоится скомпрометировать себя и отвернётся от друга? К юдарду проклятые условности! К тому же, Эйду ведь плевать на то, что о нём говорят окружающие?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я так решила, Ильсиния. Пожалуйста, не заставляй меня приказывать. Если хочешь, ты можешь остаться.
Девушка вздохнула.
– Я боюсь за вас, ваше высочество. Герцог не из тех мужчин, кто умеет прощать, – шепнула она.
– Я сама с этим разберусь.
Ильсиния присела в реверансе, выражая покорность, но неодобрительно покачала головой. И всё-таки послушалась.
Ларан находился в бессознательном состоянии. Герцог Иннис предоставил ему гостевую спальню в тёплых молочных тонах. Гардины на окне были задёрнуты. Раненный метался на белоснежных простынях, бредил, лицо его пылало жаром, и сердце Леолии стиснула тревога. Девушка вспомнила, как ненавидела Морского щита за то, что тот не пошёл против Эйдэрда, и почувствовала вину.
Леолия велела поставить кресло рядом с кроватью и опустилась в него. Серебряный щит встал рядом.
– Будем надеяться на врачебное искусство королевского медика и на магию медвежьих камней.
Леолия обернулась к герцогу Иннису. Тот растеряно провёл рукой по коротко стриженным поседевшим волосам и ободряюще улыбнулся ей:
– Организм у Ларана молодой. Милостью богини выкарабкается.
Принцессе захотелось коснуться мокрых, спутанных волос и расчесать их. Она заморгала, пытаясь заставить слёзы вернуться обратно.
– Нимфа, – прошептал Морской герцог и открыл красные глаза, подёрнутые дымкой беспамятства.
Она наклонилась к нему, коснулась руки и чуть не дёрнулась от её жара. Неужели заражение? Ларан схватил девушку за руку, стиснул её ладонь и застонал. У Леолии не хватило духа вырвать руку.
– Я никогда, – бормотал Морской герцог. – Брасопь влево… Ванты порвались… Ванты, мать вашу…
Он вновь заметался, выкрикивая малопонятные слова, но руку Леолии не отпустил.
– Они заходят слева… Заходи под ветер… Слева… кабельтовах в пятидесяти… Приготовиться на абордаж…
Предательская слеза всё-таки вырвалась из-под ресниц и покатилась по щеке.
– Ваше высочество, вам стоит вернуться во дворец, – тихо шепнул Иннис.
Леолия покачала головой.
Со дня первой встречи в прибрежных ивах не прошло и двух недель, но отчего-то ивовый недорыцарь Ларан успел стать дорог ей. Может потому, что с первой встречи старался защитить? Никогда и никто раньше не помогал, не защищал. А Ларан…
Иннис встревоженно оглянулся на раскрытое окно. Прислушался.
– Молчите, Ваше высочество. Я постараюсь его отвлечь.
Серебряный герцог вышел, аккуратно прикрыв дверь. Леолия не поняла о ком он говорит. Вслед за первой по прочерченной дорожке сбежала и вторая слеза.
– Катись под ветер, – пробормотал Ларан, с трудом двигая пересохшими губами.
Девушка огляделась, увидела фарфоровую миску, расписанную голубыми незабудками. Рядом лежало мокрое полотенце. В миске блестела вода. Леолия смочила водой полотенце, а затем протёрла лицо больного, и тот облегчённо вздохнул. Снова открыл глаза и как-то пристально глянул на Леолию.
– Держись наветренной стороны, – шепнул ей с серьёзностью безумца.
– И отчего же мне нельзя навестить его? – донёсся из-за дверей опасно-терпеливый голос Эйдэрда.
К дверям приближались шаги.
– Больной только недавно заснул, – мужественно и радушно врал Иннис, – думаю, тревожить его…
Но Эйдэрд уже открыл дверь и шагнул в комнату.
– Ваше высочество? – спросил странным голосом.
Глава 18. Наказание
Это был очень спокойный и даже равнодушный голос, но Леолия отчего-то почувствовала в нём ледяное бешенство. Она повернула к мужу заплаканное лицо. Ни одна черта в лице Эйдэрда не дрогнула, не исказилась, но сейчас он казался супруге ужаснее обычного. Ну и плевать.
