— Все вопросы после тренировки, — опередив не высказанный вопрос подопечной, произнес мужчина.
Девочка, понимая безысходность своей ситуации и злясь на саму себя, попыталась продолжить медитацию.
Расслабиться. Закрыть глаза. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Открыть один глаз и взглянуть на часы, в верхней части которых песок не уменьшился ни на грамм. Снова вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Малышка уже сбилась со счета, сколько раз она вдыхала-выдыхала воздух. Она никак не могла сосредоточиться. Звуки мелодии постоянно возвращали ее мыслями к матери и чудовищному происшествию. А о них она хотела думать в последнюю очередь. Но мужчина продолжал играть мелодию из ее прошлой жизни. Стоило звукам прекратиться и малышке расслабиться, как мужчина начинал все по новой. Минута за минутой. Час за часом он все играл и играл колыбельную. В конце концов малышка не выдержала и, резко поднявшись, с пола, опрокинула часы. Те, несмотря на горизонтальное положение, продолжали отсчитывать время, которого оставалось еще очень много.
— Я отказываюсь! Лучше терпеть нападки со-виа, чем…
Договорить она не смогла. Холод и страх сковали ее тело. Тоже самое она ощутила при первой встрече с шиварцем.
— Сядь и продолжай, — голос мужчины резал как сталь.
Девочка медленно опустилась на свое место и закрыла глаза. Она продолжала дышать, хотя теперь ее дыхание было неровное, сбивчивое. Не прошло и десяти минут, как она почувствовала у себя на плече руку шиварца и распахнула глаза. Мужчина поднял ее на ноги и толкнул в сторону выхода.
— Прочь. Сейчас ты ничего не можешь.
Повторять дважды не пришлось. Малышку, как ветром сдуло, из покоев шиварца. Она быстро шла в сторону главного здания. Проходя мимо водоема, девочка приостановилась и, зачерпнув воды, ополоснула заплаканное лицо. Выйдя из-под древесных крон, девочка не сбавляя шага направилась в покои фурри. Там она сможет успокоиться.
* * *
Вдох. Выдох. Расслабиться. Погрузиться в себя. Не обращать внимания на посторонние звуки… Да как можно не обращать на них внимание, когда этими самыми «звуками» является мелодия, будоражащая сознание и затрагивающая самые сокровенные воспоминания?
Девочка искоса поглядела на Амо. Мужчина сидел на кровати и играл колыбельную. Раз за разом. Каждую тренировку. На протяжении трех дней. И с каждым разом это становилось все хуже.
После первой же тренировки, т'эрка прямиком направилась к своим друзьям. Стоило ей переступить порог пещеры, как малышка тут же, не стесняясь в выражениях, передвигаясь туда-сюда по пещере, поделилась с кагэми своими мыслями касательно шиварца и его тренировок. Она долго выплескивала гнев. Успокоилась девочка только спустя некоторое время, полностью сорвав голос и напугав водяного дракончика камнем, отправленным хорошим пинком в сторону водоема. Фурри объективно заметили, что могло быть и хуже, вскользь напомнив разбитую вазу.
И они оказались правы.
Последующие несколько дней, проходили для девочки по одному сценарию. Она шла на завтрак с фурри и денром. Лишь единожды к ним присоединился кагэми из расы шу'гал по имени Векс, при виде оголенного торса которого малышка покраснела, и весь завтрак смотрела исключительно в свою тарелку.
Обеденную залу она покидала следом за шиварцем. Нет, он ей не говорил следовать за ним, но один тот факт, что мужчина покидая трапезную проходил у т'эрки за спиной, свидетельствовал о его заинтересованности в ней. Когда это произошло в первый раз, кагэми виа Сацуи буквально остолбенели. В особый шок это повергло Гремучую Пятерку, которые были бы не против продолжить то, на чем их прервали в последний момент. Однако, нахождение рядом с целью одного из Октуш, остудило их пыл.
Следом за завтраком шли тренировки. Изнурительные не столько физические — чего уж проще, сиди с закрытыми глазами да дыши — сколько морально. Как только юная кагэми принимала позу для медитации, Ансацу начинал играть. Снова. И снова. И снова. И так до тех пор, пока черный песок не заполнял нижнюю часть часов.
После этого наступал ужин и спасительный сон в комнате фурри, которое она прозвала «логовом». Больше ей ночевать было негде. После первой же тренировки, фурри отвели подругу к ее покоям. Но стоило девочке открыть дверь, как зловоние окатило их. Представшее перед юной кагэми настолько ужаснуло ее, что больше она не желала находиться рядом с бывшей спальней. А кто бы захотел постоянно лицезреть отражение своей исковерканной души?
Так что вот уже несколько ночей она проводила в логове, в компании фурри, что сменялись утром в обществе шиварца.
Не стал исключением и сегодняшний день. Вот только Ансацу превзошел себя. Он не только продолжал наигрывать мелодию колыбельной, но и делал это непосредственно напротив тайро. Как только девочка приняла привычную позу, мужчина сел напротив нее и приступил к игре. И непроизвольно каждый вдох девочки совпадал с тактом мелодии. Брюнетка держалась из последних сил. У нее перед глазами постоянно стояло лицо матери. Сначала улыбающееся и полное жизни, а затем обожжённое и мертвенно бледное… И так раз за разом, сменяясь по нескончаемому кругу.
— ХВАТИТ! — т'эрка резко встала. Сейчас она поступала точно так же, как и в свою первую тренировку. — Хватит играть эту мелодию! Хватит ваших бесполезных тренировок! Хватит с меня всей этой вашей магии! — Мужчина продолжал сидеть, но тодарг убрал за пояс. — Я не желаю здесь больше находиться! Я хочу обратно! Домой!
— В мир, где тебя продал последний человек, которого ты считала семьей? — голос мужчины не выражал каких-либо эмоций. Девочка покраснела от гнева.
— Да лучше умереть там, чем терпеть вас рядом! Вас и вашу вечную игру! Вы не имеет права играть ее! Вы даже знать ее не должны! Это мелодия моей мамы! Это все, что осталось мне от нее!
— Как мало в тебе от твоей матери.
— Замолчите! Я не желаю слушать ни вас, ни мелодию в вашем исполнении! И не стану больше тренироваться! Не смейте ее играть! Она не ваша!
— Чья же?
— Моей матери!
— Той, что умерла? — Ансацу скептически поднял брови. — Вряд ли она ей так нужна на той стороне.
— Тогда… — задыхаясь от гнева кричала девочка, — тогда она моя!
— Твоя? — вкрадчиво спросил Амо. Что-то в голосе мужчины заставило девочку остыть.
— Да. Ее придумала моя мама, значит теперь она моя, — уверено ответила Альнас.
Мужчина молча поднялся и подошел к стене. Он отодвинул одно из деревцев, открывая широкую нишу. Из темноты проема он достал большой черный сверток и бросил к ногам девочки. Темная материя зашевелилась, предъявляя хранящийся предмет. Глаза девочки расширились от удивления.
