— Я… Я не могу в это поверить. Этого не может быть.
— Может. И было. Если бы не Октуш, ты бы…
— Хесед, хватит! Я не верю! Даже если он и спас меня, то сделал это не по доброте душевной. Он это сделал… — девочка запустила пальцы в волосы и несколько раз качнулась взад-перед. Она пыталась найти причину поступка шиварца. Любую, пусть и самую не реальную, но логичную для себя, — …сделал, потому что вы знали о случившемся. Да! Он просто не мог пройти мимо! Вы — свидетели! Позволь он мне умереть и его ждала кара, ведь так говорит закон кагэми. Будь мы с ним один на один и мне пришел бы конец. Этот человек никогда бы не стал мне помогать.
Запыхавшаяся, но удовлетворенная найденным ответом, малышка, со слегка безумной улыбкой, смотрела на фурри. Те молчали. Лохматые кагэми многозначительно смотрели на свою подругу.
Пугающая мысль родилась в голове девочки.
— Такое уже было, да? Это не первый раз?.. — паника в голосе девочки нарастала. Братья кивнули. — Но когда, как?
— Несколько недель назад. В ночь, когда ты ушла на звук мелодии шиварца, — Гебура прикрыл глаза. — Мы пошли следом за тобой, и вышли к озеррру с водопадом.
— Ты была там, — продолжил черный фурри. — Без сознания. Мы не знаем, что случилось, возможно, нечто похожее, и…
— И?..
— И Ансацу отдавал тебе свои силы. Он деррржал тебя на ррруках, крррепко прррижимая к гррруди. Очень трррепетно. Словно нечто хрррупкое и бесценное. Судя по тому, что мы видели тогда и сейчас — Ансацу спас тебя уже дважды.
Малышка прижала колени к груди и зажала рот руками. Она раскачивалась взад-вперед, безмолвно смотря в пространство.
Осознание того, что шиварец спас ей жизнь, давалось нелегко.
* * *
Уже несколько минут девочка крутилась около входа в башню шиварца. Она никак не могла заставить себя войти внутрь. Т'эрка вообще не понимала, что она забыла у этого мерзкого, жестокого и бездушного человека?
Но так ли он мерзок, как показался ей в самом начале? Так ли жесток и бездушен? Как один и тот же человек мог без каких либо сожалений разрезать руку в один момент и спасти в другой? Быть грубым и нежным одновременно?
Именно из-за таких мыслей, ноги и привели девочку ко входу в разрушенную башню.
Малышка должна была понять, узнать причину столько кардинально различающегося поведения Амо Ансацу. В этом нужно было срочно разобраться, иначе ее душевное спокойствие могло сойти на нет.
Но все духовные терзания лишь мешали войти в помещение.
— Либо войди, либо убирайся. В любом случае, хватит топтать цветы у входа, — раздался голос мужчины за спиной юной кагэми.
Маленькая брюнетка от испуга подпрыгнула на месте, обломив у растущего рядом цветка пару бутонов. Ансацу неспешно прошел мимо подопечной в свое жилище.
Глубоко вздохнув, юная кагэми последовала за ним.
С последнего посещения девочкой башни, комната никак не изменилась. Лишь несколько цветков расцвели и дополнили своим ароматом общее благоухание.
Шиварец возился около одного из кустов. Даже тот факт, что сейчас он был спиной к тайро, не особо помогал последней взять себя в руки.
— Если есть, что сказать — говори.
Толчок со стороны мужчины подействовал. Девочка заговорила.
— Я хотела бы извиниться за свое поведение, — слова давалась малышки весьма тяжело. Еще бы. Ведь по сути, ей не за что было просить прощения. Не она первой начала эту холодную войну. Но факт спасение ее жизни шиварцем не позволял более относиться к нему как прежде. Если, конечно, его поступок не таил в себе ничего такого, о чем девочка не подозревала. — Я была не права. Мне не стоило себя так вести и…
— Псы рассказали о том, что я сделал, не так ли? — Ансацу развернулся к малышке изуродованной стороной лица. — Иначе тебя бы здесь не было. Твой взгляд несколько часов назад говорил далеко не о смирении. Не утруждай себя. Твои слова пусты, коль не несут истинных чувств.
— Что вы знаете о чувствах? — бросила т'эрка.
— Побольше твоего, коль не позволил тебе умереть, — мужчина улыбнулся холодным оскалом, — дважды.
— И какие чувства не позволили вам пройти мимо, когда я медленно умирала?
— Потеря кагэми, какой бы она не была, все же потеря кагэми. Это удар по Цитадели, по кагэми и по… — мужчина полностью развернулся к девочки. — Мои действия трактовались лишь одним чувством — чувством долга. Но тебе этого не понять.
— Я вам ничего не должна! — резко взмахнув руками крест накрест, выкрикнула девочка.
— О, вот тут ты ошибаешься, — шиварец столь быстро приблизился к малышка, что она даже не заметила его движений.
— Ты должна меня слушать, как тайро Амо, — шиварец схватил девочку за руку и силой загнул ей палец, отсчитывая долги. — Ты должна мне быть благодарна, за спасение своей шкуры. Ты должна мне повиноваться беспрекословно, за возможность играть на скрипке матери и, — мужчина приблизил свое лицо в плотную к лицу своей тайро, сжимая в своей руке зажатый кулачок малышки, — возможность обучиться мелодии. Помнишь об уговоре, Альнас?
— Помню, — скрепя зубами, произнесла маленькая брюнетка.
— Вот и хорошо, — мужчина отпустил юную кагэми и повернувшись к ней спиной, направился к очередному горшку с растениями, когда все его тело запылало дэнэ эшекей.
Т'эрке еще не приходилось видеть татуировки шиварца так отчетливо, по сравнению с прошлыми разами. Даже с близкого расстояния. Случай у нее выпадал лишь в те моменты, когда организм и сознание были в отключке.
Но сейчас, на расстоянии пары шагов, не увидеть их было невозможно. Т'эрка уже видела вблизи метки фурри, но по сравнению с тем, что она наблюдала сейчас, они были не более, чем кривыми линиями, нарисованными неуверенной рукой ребенка.
Дэнэ эшекей шиварца были другими.
Тонкие и изящные нити сплетались в невиданные узоры, прекрасные и гармоничные. Где-то они походили на цветки, где-то на острые когти. Бесконечной змейкой метка проходила по всему телу мужчины, то прячась под одеждой, то вновь выныривая на обозрение. Дэнэ эшекей пульсировали слабым, но не менее притягательным, черным светом, словно огонь, манящий бабочку.
— Меня призывают, — юная кагэми пришла в себя только когда Ансацу больно дернул протянутую к нему руку за запястье. — Некоторое время тебе придется самой развлекать себя. И не советую экспериментировать с погружением в себя. Обратно можешь не вынырнуть.
С этими словами, мужчина покинул башню.
А т'эрка осталась стоять в башне, как громом пораженная от осознания того, что всего лишь мгновения назад хотела прикоснуться к шиварцу.
