своё происхождение, гордость, миссию, тупые вопросы как и почему и вылететь. Отсюда и навстречу этой рыжей бестии. Вырвать ее из лап чудовища под названием слепота.
Только одно разумное сдерживало меня в «Бабочке». Я танос, который должен ее презирать, ненавидеть, уничтожать!
— Как это произошло? Вэй! Расскажи мне, не дрожи пожалуйста. Хочешь я тебя согрею?
— Они пришли внезапно… они знали… они… — рыжая всхлипнула в последний раз, замерла, будто что-то осознала, подняла глаза и процедила. То самое, которое высушило ее слезы. — Этот засранец ответит за все, — дошло до моего сознания. — Пусть сгорит семь раз, но я достану этого гада.
И в голосе была искренняя ненависть, чистый гнев.
И я точно знал последнего. Потому что прекрасно прочитал слово “гад” на листке бумаги ровно сто семь раз. Но при чем тут я?
— Ты страшно красива, Вэй. Сейчас, здесь. Я хочу тебя поцеловать…
Тут я отключился. Просто не смог выдержать едва развернувшееся представление. Чтобы позволить уроду приблизится еще на сантиметр? Дать обнять? Целовать? После меня?
Значит не понравилось?
Значит гад?
А чего тогда губы приоткрыла? Приняла! Попробовала мой язык! Дрожала?
— Ты чего? — удивился Родди.
Я оказался на ногах уже взвинченный до такой степени, что был готов совершить самую глупую глупость в своей жизни. Хотелось приехать туда и собственными руками раскрошить светлому лицо. Чтобы даже не смел …
Черт!
Я даже не знал чего хотел. Чтобы не разговаривали о нас в таком ключе или все же чтобы он ее не целовал?
Сквозь тяжелый басс музыки послышался глухое рычание, кажется мое, звон разбитого стекла и женские визги.
— Да, чтоб меня, что ты творишь, друг? Да что случилось то?
Родди вмиг оказался на ногах, когда я начал бушевать в тесной комнате.
— Дыши через раз, придурок. Сейчас охрана придет, выгонять еще.
— Пошел ты… — огрызнулся я.
Внутри бушевала буря. Почему я разрываюсь надвое? Почему меня тянет туда?
Примерно с минуту охрана и правда подошла. К тому времени я был почти спокоен. По крайне мере не хотелось взрываться. Оказывается, сила плескалась на пределе. Она освобождалась маленькими каплями, вынуждая теребить волосы, огрызаться и чуть ли не рвать на себе одежду.
Но увидя кто здесь расположился, бравые мужики лишь пожали плечами и пожелали хорошего вечера.
Вот и здорово. Вот и славно.
— Хвала небесам ты успокоился, — снова взял слово друг. — Знаешь, вообще не хотелось огребать за тебя. Как давно мы не сидели вот так? Без вызова, без напряжения?
Тут в комнате заморгала лампочка. Кажется, я задел ее чем-то. Рядом с Родди сидела девушка с длинными рыжими волосами.
Сошедшая волна непонятной, но уже принятой ревности, еще не до конца улегшись вмиг вернулась.
— Дура!!! — зарычал я и встал, намереваясь что бы ни стало долететь и призвать к ответу. Не за Илана. Пусть делает что хочет и с кем хочет. Пусть только в мою голову не лезет. Пусть ответит За Гада! Пусть повторит это в лицо. Пусть ответит чем я провинился…
— Вызов! — ошарашенно пробормотал Родди.
У самого порога я встал как вкопанный.
На мой браслет упало то же самое сообщение.
Президент Континента немедленно вызвал к себе Илана Ласкиса младшего глубоким вечером.
Холодный пот потек по позвоночнику вниз. Дыхание сперло. Глаза будто остекленели.
Потому что этот вызов означал только одно.
Что мне нашли идеального донора.
Глава 18. Слабость и сила
— Я хочу тебя поцеловать…
С этими словами Илан начал приближаться. Он смотрел в глаза, искал хоть какой-то ответ, не находил, но хотел сделать это.
И сделал бы, если не моё “нет”.
Нет, я не крикнула. И даже не оттолкнула.
Я просто начала чувствовать.
Его руки на талии, длинные пальцы поверх одежды, но будто на голой коже. Они причиняли ужасный дискомфорт. Я будто спала и только после одного слова вдруг встрепенулась. Что надо проснуться.
Я коротко дернулась. Илан понял и отодвинулся сам. В глазах блеснуло разочарование, которое тут же скрылось под натянутой улыбкой. Да, может быть я ему нравлюсь. Может быть он действительно хороший парень, но любые мечты о сладкой любви я искоренила давно и прочно.
Это лишь слабость. Короткий и мимолетный момент.
Мне просто захотелось немного тепла, чуточку поддержки и понимания.
Не я виновата в исчезновении Ясины. Меня просто не было дома. Я просто не сделала документы, не сунулась в ад, не разбила голову о камни.
Это тепло на минуту дал мне Илан, которое уже вскоре начало обжигать и причинять дискомфорт. Наверное я привыкла быть одной, быть сильной, решать все проблемы и думать наперед. Потому что если я поддамся, хоть немного расслаблюсь, я боюсь, что от меня не останется ничего, кроме пустой оболочки. Вэйлантина Райд умрет.
Да и не хотелось давать пустую надежду хорошему парню, который увлекся мной лишь временно. Ведь опоздай я на тот поезд, он бы не узнал меня, не вернулся бы вместе со мной и жил своей обычной жизнью. Вот и теперь, пройдет время и он исчезнет.
Я же нужна моим девочкам. Где бы они ни были.
И я знала, кого надо тряхнуть.
— Пойдем в дом. Надо вернутся и начать что-либо делать, — предложил парень. Уголки его рта до сих пор натянуто улыбались. Он храбрился, это было видно невооруженным глазом. Но мне было слишком тяжело, чтобы о чем-то еще переживать.
— Я сейчас, — кивнула я и осталась на месте, провожая его взглядом. — Я сейчас, — прошептала уже в ветер.
И вдохнула.
Глубоко.
До жжения в груди.
Вдохнула впервые за долгие минуты, потому что…
…потому что у меня горели руки.
Я боялась на них взглянуть, боялась увидеть вместо них обугленную кожу. Нет, конечно, все было в порядке. Это просто мои внутренние демоны жили за счет страха.
А еще я хотела побыть одной. Чтобы послушать ветер. Мне показалось или я слышала в нем чей-то голос? Очень знакомый голос! Кажется, я уловила чей-то рык. И это страшило сильнее всего.
Упрямо взглянув сначала на свои абсолютно здоровые руки, а после на синий горизонт, я решила.
— Надо будет поговорить начистоту. Что за дрянь со мной происходит…
Тем временем внутри дома царила тишина. Необычная, гнетущая. Двое сидели за столом друг напротив друга. И если Илан еще разглядывал что-то, то Мария была полностью подавлена. Она смотрела перед собой на свои руки, опустив низко голову.
— Мария, — окликнула я, чтобы она оживилась.
— Не надо, — буркнула она в ответ.
— Что не надо?
