— Возьми Дарий, смотри какая темень. А то вдруг упадешь и сломаешь себе что-нибудь.
Я оглянулся на переулок, по которому вдалеке шаря перед собой рукой, и второй держась за ряд лачуг, как слепой котенок, двигалась чуть ли на ощупь женщина с нашей общины. Перевел взгляд на небо, луна была полностью скрыта за плотной кучей облаков. Неожиданно небо раздвинуло насыщенные влагой облака, и на несколько мгновений наши трущобы озарились тусклым серебристым светом. Затем кучевые облака перегруппировались по всему горизонту и, наползая друг на друга, сбились плотной массой, заслонив небольшое окошко, так что небо вдалеке над заливом с серыми волнами облаков стало неотличимо от волнующегося моря. Но я определенно все прекрасно видел в темноте, все было в светло-серых тонах без цвета. Но очень четко и ясно как днем. Это было что-то новенькое. Я снова покосился вниз на девушку, но она лишь пожала плечами.
— Спасибо. Я взял лучину и пошел к себе в лачугу. Проходя, отдал ее женщине идущей в темноте. Ей это было явно нужнее. Я все и так видел прекрасно, я мог спокойно читать книгу в кромешной темноте, так четко я все видел.
Придя в комнату, я расстелил свое одеялко и сел на него смотря на девушку. Была уже полночь, все соседские дети давно спали, я слышал, как за шторкой сквозь сон Иви что-то бормочет своим детям. Вокруг стояла полная темнота, но я отчетливо видел силуэт из мрака напротив меня. Но при этом она была плоская, как бумага, и полупрозрачная, словно кто-то вырезал силуэт обнаженной молодой девушки из самой тени. Несмотря на то, что теперь она приняла форму, вместо отсутствия каких-либо очертаний, я все равно узнал её. Ту, кто помогал мне, когда никто другой в мире не был на это способен. Я протянул к ней руку, желая ее коснуться, но та прошла сквозь девушку, как через завесу из дыма. Вглядываясь в эту черноту на фоне окружавшей меня ночной мглы, я уловил уже знакомое ощущение, прямо как там в лесу — страх вытекал из тела, как яд из раны, заставляя чувствовать себя хладнокровным и бесстрашным. И я был уверен: хоть рядом нет ни сестры, ни мамы, ни отчима, никого из семьи, я все равно не был одинок.
— Спасибо, что помогала мне!
И тут я снова услышал тот еле различимый бархатный шепот.
— …Я была рада помочь…
— Скажи, а как тебя зовут?
— …Я, я не помню. Я вообще мало пока что помню, только холод, темноту и одиночество. Только потом я увидела свет во тьме, и пошла к нему. И вот я тут.
— Понятно, что ничего не понятно. Но теперь мне как-то же надо тебя называть.
Она снова пожала плечами… Ожидая.
Я очень устал и невероятно хотел спать. И придумывать что-то просто не было сил. Я посмотрел на ночное небо, на луну еле пробивающуюся сквозь завесу из облаков.
— Тогда буду называть тебе Полночь.
Она прошла к выходу из лачуги стелясь как дым, тоже глянув на ночное небо.
— …Мне нравится…
— Прости, я бы и рад с тобой поговорить. Но сейчас мои глаза пойдут спать отдельно от меня.
— …Это ты меня прости, я не могла раньше с тобой разговаривать, я была очень слаба и набиралась сил…
Но это я уже слышал на краю сознания, уплывая в царство снов.
Спалось мне на моем новом месте в трущобах очень хорошо — настолько хорошо, что, когда вскоре после рассвета соседи собирали коз для дойки, я продолжал громко сопеть широко раскинув руки. Одна из этих любопытных коз, привлеченная, этим звуком решила исследовать его происхождение. Я разом проснулся, почувствовав, что-то влажное и шершавое у себя на лице, и, открыв глаза, увидел бородатую морду с языком, собирающуюся вторично лизнуть мое лицо. Я с перепугу откатился со своей постели как можно дальше, задев палку, которая служила моей вешалкой, и естественно это все упало на меня. Пока я с матами копошился в одежде, выпутываясь из-под своего плаща под смех соседей, сон прошел окончательно.
Умывшись из чайника и приведя себя в порядок насколько это было возможно с моей побитой физиономией, я пошел с утра в город. Мне нужна работа, и я планировал зайти к старой Велии, и к мастеру Руфусу в библиотеку. Вдруг ему помощник нужен. Ник оказывается уже убежал, на свой первый рабочий день в кузницу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Повиляв в лабиринте ремесленных мастерских, я подошел к лавке старой травницы. Ее входная дверь была приоткрыта. Вдохнув поглубже для уверенности, я на всякий случай постучал и зашел. Как обычно, слепил фонарь и был полумрак в общем зале, но это не помешало мне увидеть ее гостя. Они сидели возле стола за бутылкой вина. Ее посетитель был мужчина. Его возраст было сложно определить, ему могло быть как и пятьдесят, так и тридцать. Все из-за того что у него был вид, как будто после беспробудной, недельной пьянки. Неопрятная, мятая рубашка на пару размеров больше, выпирающий пивной живот и недельная небритая щетина на отвислом подбородке. Длинные до плеч, слежавшиеся сальные волосы, как будто он только встал с подушки. И перегар. Такой дикий перегар, что он чувствовался через всю резкую алхимическую вонь, вечно стоящую у нее в лавке. Они о чем то разговаривали, и в разговоре она к нему обращалась по имени Клето. Тогда я даже не мог представить себе, что это был один из самых опасных людей в городе.
— А, Дарий. Подойди сюда, ты чего-то хотел.
И когда я подошел, она заметила мою физиономию, вопросительно подняв бровь спросила.
— Что произошло?
— В мыльне поскользнулся.
Клето хмыкнул, выпил вина посмотрев на меня.
— А мыльня похоже неплохо дала сдачи, вон как четко удары справа ложатся.
Я окинул его взглядом ничего не сказав. Ну да, видок у меня был тот еще. Правое ухо опухло и было как красный помидор, губа справа была разбита и тоже опухла, плюс синяк под глазом. И здоровенная шишка куда прилетел снаряд из пращи. Я кашлянул в кулак переводя взгляд на травницу.
— Я что хотел, у вас там табличка висит, вам помощник еще требуется?
Он хотел что-то сказать, но услышал мой вопрос и подавился своим вином, тут Велия слишком уж быстро, для бедной больной старушки его пнула, чтобы он заткнулся. Потом она немного сгорбилась и показательно покашляла.
— Да нужен помощник, но платить я много тебе не смогу. Двадцать медяков в день.
— Актриса из вас так себе если честно. Я имел в виду ее показательную болезнь.
Клето снова закашлялся, но уже от смеха, давясь вином.
— Тридцать монет. Но будешь помогать мне в изготовлении.
— Да я бы и за двадцать согласился, но раз вы настаиваете.
Тут он уже натурально заржал в голос. Велия вызверилась на него чтобы он заткнулся, и убирался. Клето подняв перед ней ладони в знак капитуляции, откинулся на стуле все еще посмеиваясь, затем, опершись обеими жилистыми руками о крышку стола, тяжело поднялся, взяв свою покупку и полуторный меч, в старых потертых ножнах, не говоря больше ни слова, направился в сторону выхода. Я наблюдал за тем, как он ловко лавирует между шкафами со склянками и стеллажами с травами пружинистой, раскачивающейся походкой опытного пьяницы. Его выцветший шерстяной кафтан был помят, штаны неряшливо обвисали.
Велия была зла из-за этих десяти монет в день, и решила на мне отыграться. Я постоянно все делал не так, или медленно или криво, и вообще я был безрукий тупой идиот. И все в таком духе. Прям ностальгия, как будто снова в армию попал. Но она на самом деле была больна, было видно, что она быстро устает и ее постоянно мучила отдышка. Иногда она заходилась в кашле с кровью. Но если она замечала, что я на нее смотрю, ярилась еще больше. Она похоже была сильным человеком, как любого сильного человека ее сильно раздражало что кто-то видит момент ее слабости, и от этого она еще сильнее злилась. Я же молча выполнял все что она говорила, на ее ворчание я не обращал внимания, я знал, что это все для вида. Она мне напоминала деда, а я по нему очень сильно скучал. Он тоже был из такой же породы, и сильно ругался, если я что-то делал не так. Так что самая лучшая стратегия, было молча делать то что велено. В самой лавке и кладовке все было сложено с заботливой педантичностью. Все баночки, мешочки, скляночки были разложены по полочкам. Все книги, и свитки с рецептами бережно хранились в сухом месте. Но в маленькой жилой комнатушке где она готовила и спала, была свалка грязного барахла. Похоже ей просто некогда или тупо лень убираться, она была одинока и никто к ней не приходил помочь. Годами не мытые тарелки высились горами, грязные вещи были скинуты в кучу, из которой она походу периодически выбирала наименее грязную и снова надевала. На полу недоеденные огрызки и целая колония, больших и жирных тараканов обосновалась в углу, за старым, кривым, рассохшимся шкафом. Высокая кровать была единственным более менее чистым островком в этом крошечном мире хаоса.
