Встряхнулся, отгоняя лишние мысли прочь. Решительно посмотрел в лицо новому дню. Серые сумерки прокрадывались в комнату вместе с шумом прибоя. Море за окном, на редкость спокойное и ленивое, напоминало расплавленное олово. Постель рядом со мной была пуста, и судя по остывшим простыням, Вьюна ушла несколько часов назад.
С далекого лета сорок первого что-то изменилось между нами. Вроде мы даже сблизились. Теперь, когда я отказался подчиняться приказам Аратая, не оставалось причин, препятствующих нашему счастью. Пускай мы не были обручены по обряду — война не располагала к принесению брачных клятв — но в редкие дни, которые мне удавалось выкроить, чтобы провести их с драгоценной пери, никто бы не усомнился в крепости уз между нами. И все же… я чувствовал какую-то непонятную, необъяснимую отчужденность. Словно Вьюна недоговаривала что-то, не могла открыться полностью, а потому роль любящей супруги тяготила пери. Словно горячими ночами откупаясь собственным телом, она закрыла от меня часть души.
Или я банально ревновал к Кагеросу, с которым девушка в силу обстоятельств проводила гораздо больше времени, чем со мной. Я знал, что зря беспокоюсь: Повелитель Запада, несмотря на слабость к женщинам, прекрасно понимал, где проходят границы чужих территорий, и не собирался крутить роман за моей спиной. В распоряжении Альтэссы имелось достаточно развлечений, чтобы ради минутной интрижки ставить под удар боеспособность центральной армии. В верности же Вьюны я не сомневался ни секунды. И все же с подозрением ловил заговорщицкие взгляды, которыми они обменивались время от времени. Их связывала общая, недоступная мне тайна.
Откинув бесплодные раздумья вместе с тонким одеялом, я встал. Умылся, привел себя в надлежащий вид, распорядился подать в покои легкий завтрак, расстелил карту и принялся за работу.
Накал страстей, отравлявший первые недели сражений, терзающие душу сомнения в правильности выбранного пути, неистовство, ненависть эссы Исланд; последовавшая за ними холодная беспристрастность и уверенность Демона льда, напоминающая тлеющее под слоем золы пламя, — все исчезло, как вчерашний сон. Сегодня я чувствовал себя механизмом шевейских мастеров, хорошо отрегулированным и смазанным. Война надежно вплелась в жизнь кланов и мою собственную, стала повседневностью, докучливой рутиной. Все чаще я сражался не на поле боя, а в кабинете против чванливых индюков — военных советников Альтэссы Запада, безрезультатно, до тошноты тщась раскрыть им глаза на очевидные факты.
Стремительное победоносное наступление первых месяцев Раскола увязло в оборонительных рубежах Альянса, точно буря, что, растеряв большую часть силы, оборачивается безобидным приносящим живительную прохладу ветерком. Неожиданно сильный отпор Сейрии, самоуверенный демарш эссы Алькерта, закончившийся провалом, паводок, превративший Лорганскую степь в непроходимые топи, из-за чего южный кулак опоздал к Кишиварскому котлу… Множество ошибок, мелких просчетов, нелепых случайностей полностью уничтожили то незначительное преимущество, что мы имели вначале. Я безнадежно и зло смотрел на карту, читая в сложном переплетении линий, значков и геометрических фигур единственное слово — «поражение». Западный Предел медленно, но верно проигрывал схватку с коалицией юга и севера.
Бессмысленно. Что бы я ни предпринял, все бессмысленно. Я обхватил руками голову, зажмурился, поддаваясь минутному унынию. Северный клан всегда считался самым сильным, кланом воителей, мастеров меча и теперь безжалостно оправдывал заслуженную репутацию. А с присутствием южных жриц перевес противника становился подавляющим.
Все хитроумные уловки могли только отсрочить неминуемое поражение. Ситуация напоминала болото: мы глубже и глубже погружались в трясину, и требовалось нечто из ряда вон выходящее, невероятная встряска, которая бы переломила ход событий.
— Как-то демон наш не весел! — ворвавшийся в комнату Кагерос прямо-таки светился от радости. Хорошее настроение Повелителя Запада вызывало глухую неприязнь, словно оскомина на зубах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы проигрываем, — холодно сообщил я. — Двое Парлонских клыков пали на прошлой неделе. И я сомневаюсь, что эссе Роплан удастся удержать остальные. В Сормите бунт…
— Нужно мыслить шире, мой друг, — Кагерос склонился над картой. — Кому нужны две захудалые крепости?
— Парлонские ущелья — кратчайший путь сквозь Волногорье, — перебил я, недовольный ветреностью Повелителя. — Обходной путь — семь сотен верст. Кто их контролирует — контролирует всю торговлю на побережье.
— Риккард, ты считаешь пешки, а я смотрю на королей, — Кагерос покровительственно ухмыльнулся и прекратил тянуть кота за хвост. — Альтэсса Юга мертва.
— Что? — я не ослышался?
— Нейс тиа Ланкарра и эсса Тонья мертвы, — повторил Кагерос. — Надеюсь, эта новость тебя обрадует, мой вечно хмурый друг?
— Как? — я с недоверием уставился на Повелителя Запада, ожидая, что тот расплывется в улыбке и добавит: «Шутка!». Но такой розыгрыш, пожалуй, оказался бы чересчур даже для легкомысленного Альтэссы ветров.
— Скажем, наши прекрасные жрицы не ожидали появления врага на охраняемой дороге, а потому расслабились. Благодари свою пассию, она умеет быть весьма полезной.
— Ты посмел втягивать Вьюну?!
Я медленно поднялся. Утренняя меланхолия сменилась холодной яростью. Какое право он имел рисковать жизнью девушки?!
Кагерос, хитро ухмыляясь, поднял в защитном жесте руки.
— Тише-тише. Не надо так бурно реагировать! Клянусь, твоей драгоценной пери ничего не угрожало. Легкая развлекательная прогулка перед завтраком.
Я сел обратно, с ненавистью скомкал смеющуюся надо мной карту. Злиться на Повелителя Запада бессмысленно, бесполезно, а потому глупо. Следовало найти другой объект для вымещения гнева.
— Кто возглавит южный клан, уже известно?
— Ты удивишься: сестры Харатэль тиа Ланкарра и Лаанара тиа Ланкарра.
— Лаанара, — я задумчиво покатал слово на языке. Редкое, но не сказать, что сильно необычное. — Не слышал о ней. А Харатэль… на приемах у Альтэссы Севера пару раз упоминали о девушке, но исключительно как о дочери Нейс, — я умолчал, что последний раз это имя проскользнуло, когда матушка перечисляла кандидаток, способных составить мое семейное счастье. — Старательная, ответственная и благонравная, но ничем не выдающаяся.
— Тем лучше для нас. Сейчас отличный шанс разделаться с южным кланом и выбить опору из-под ног у твоих соотечественников, — Кагерос расправил карту. — Свяжем Аратая обороной Капитолия и ударим по Храму. Что скажешь?
— Нам не переместиться в сердце Южного Предела, — хмуро отозвался я. — Забыл? Защитные плетения сбивают порталы. Над родовыми резиденциями верховных семейств тоже.
— Высадимся так близко, как получится, — невозмутимо пожал плечами Альтэсса Запада. — Дворцовые дрязги не идут тебе на пользу, мой друг: ты совсем скис. Как насчет небольшой прогулки? Демону льда пора вернуться на ратное поле. Новые впечатление, добрая драка, море солнечного света как раз то, что требуется для хорошего настроения!
***
— Колодцы разрушены, эсса. Вода ушла, — доложил Зильгейн.
Волевое лицо дракона, утомленное, заросшее щетиной, осунулось. Плечи устало поникли. Губы сжались в тонкую раздраженную линию: вряд ли найдется кто-то, любящий сообщать плохие новости.
Я рассеянно кивнул. Звезды побледнели, унося с собой ночной холод. На востоке светлел небосвод. Скоро горячий белый шар поднимется над барханами, заливая мир невыносимым зноем, превращая пески под ногами в раскаленную сковороду, а воздух — в обдирающий горло расплавленный металл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Прогулки под солнцем благоволят хорошему настроению?! Так заблуждаться способен только Повелитель Запада. Или, что более вероятно, Кагерос имел в виду чужие «прогулки»: наблюдать за нашим копошением из уютной прохлады Морского дворца, должно быть, забавно
Песок, песок, песок… вместо соли и пряностей хрустящий на зубах, царапающий истончившуюся как ветхий пергамент кожу, набивающийся в волосы, разъедающий глаза и ноздри. Я ненавидел песок и с готовностью отдал бы половину какого-нибудь королевства Мидла за небольшое озерцо или, на худой конец, ванну.
