А где-то глубоко под землей, вдыхая очищенный сотнями фильтров воздух, имея десятилетний запас консервов и полуфабрикатов высшего качества, имея свою АЭС для производства, с заложенным в нее на сто лет ураном, и свои генераторы для бытового расходования, имея мини-комбинаты, мини-фермы и мини-заводы, которые обеспечат их всем необходимым лет на пятьдесят-шестьдесят, сидели в мягких креслах, приготовившись просматривать со спутников записи катастрофы и сокрушенно покачивать головой, те, кто должны были умереть первыми.
Все, что произошло после того, как Валерий вытащил своего сына из подземки, последний помнил лишь короткими фрагментами. Бег. Крик. Страх. Темнота. Много людей. Очень много людей. Аварии. Пожары. Взрывы. Пожары. Взрывы. Пожары. Перевернутые машины. Автобусы. Блокпост. Стрельба. Взрыв…
— …и я спрашиваю этого парня: «А где же твои родители, а?» Он молчит, смотрит по сторонам, будто…
— Значит, слушай меня, родители, — внезапно оборвал привычные воспоминания Секача о детстве Крысолов. Да таким голосом, что Сергей тут же и забыл, что дальше было в истории про какого-то парня. — Продолжай идти. Не оглядывайся — за нами хвост.
— Что?!
— Не дергайся. На счет «три» ты отпрыгиваешь вон туда. — Крысолов кивком головы указал на обгоревший двухэтажный дом по правой стороне улицы, в котором вместо парадного входа зияла огромная дыра, будто оттуда выбегал Халк, забыв открыть дверь. — А я скроюсь за этим магазином.
— Что за нами увязалось?
— Кто. Человек. Будь осторожен, сначала он захочет убрать тебя.
— Меня? Человек? — Секач зажмурился и мотнул головой, словно получил четким джебом прямо в переносицу. — Какой человек, Кирилл? Что ты несешь?
— Я буду только рад, если я ошибся. Приготовься, Серега.
— Но откуда он здесь взялся? И как ты?..
— Раз… Просто поверь мне. Два…
— У него есть оружие? Откуда ты знаешь, что это человек?
— Три!
Сталкеры никогда не ходят главными или широкими улицами. Они предпочитают продвигаться узкими улочками или переулками, именно по той причине, чтобы быстро можно было исчезнуть из поля зрения. Этот раз не был исключением. Секач, так и не получив никаких разъяснений, несколькими большими шагами добрался до проема в стене и скрылся в первой же квартире. Крысолову же пришлось бежать немного дальше, дабы добраться до угла магазина «Компьютерная и офисная техника», и тут же, словно в подтверждение догадки о человеке-преследователе, вслед ему прозвучали выстрелы. Негромкие, больше похожие на хлопки в ладоши.
Дождь не переставал лить. С одной стороны, он гасил звуки, с другой — на раскисшей земле были заметны следы. И если у Секача обстановка более-менее была удобной для обзора и удержания обороны, то Крысолов оказался в незавидном положении.
За магазином офисной техники оказался пустырь. Детская площадка с качелями, лавочками, разрушенными деревянными домиками, баскетбольными щитами и конструкциями, что раньше их удерживали, а теперь больше напоминали торчащие из земли согнутые пальцы огромного робота. В случае бегства укрыться было негде. До унылых двухэтажек, возвышающихся с той стороны пустыря, было около сорока метров. Слишком долгий перелет, чтобы умеющий стрелять сделал промах.
Рядом же, возле магазина офисной техники, пригорюнилась открытая площадка, окруженная невысокими фонарными столбиками с протянутой между ними цепью, на которой ржавыми лепешками стояли три легковушки. Здание, к которому примыкала площадка, было разрушено до основания. А до следующего — одноэтажного домика, вероятно, в прошлом какого-то офиса, с заваленной стеной, тоже метров тридцать.
Бежать по большому счету некуда. Придется свить себе гнездышко где-то здесь.
Крысолов посмотрел еще раз в темный проем, за которым скрылся Секач. Квадратная лестничная площадка, четыре двери в квартиры, две из них открыты. В одной из них затихарился Серега, молодец. Итак, преследователь сначала возьмется за него, это как пить дать. Изначально убирают слабое звено, чтобы не мешало охоте на настоящего зверя. А слабость Секача как раз и заключается в том, что, несмотря на отменную стрелковую и физическую подготовку, а также несгибаемый боевой дух, он имел слабое тактическое мышление. Поэтому надеяться, что он предугадает, с какой именно стороны зайдет к нему обладатель израильской винтовки, было бы весьма опрометчиво.
Кирилл Валерьевич сделал еще несколько шагов назад и нащупал рукой металлическую дверь. Не сводя глаз с темного проема в доме напротив, Крысолов плечом толкнул ее, и она легко подалась. Тихо, дабы не всплакнули старые петли, он приоткрыл ее на четверть и заглянул внутрь.
Судя по всему, это было складское помещение, поскольку в нем стояли стеллажи, доверху заполненные разноцветными коробками, а маленькое зарешеченное окно находилось под самым потолком. На полу стояли в ряд старые мониторы, пожелтевшие корпуса системных блоков, валялись телефонные аппараты, динамики, большой стол в углу был завален множеством микросхем и прочих компьютерных принадлежностей.
«Нужно будет как-нибудь отметить местечко на карте», — подумал Крысолов, вспомнив, что в Киеве уже почти не осталось мест, где можно было бы раздобыть радиодетали.
Прикрыв за собой дверь, Крысолов прошел в открытые двери другого помещения и оказался в торговом зале. Размерами он был поменьше склада, но в нем было светлее и просторнее. Стеклянные витрины и шкафчики — все осталось целым, нетронутым, лишь покрытым толстым слоем пыли. Все то, что на складе хранилось в упаковках, здесь было разложено на прилавках, в шкафчиках или специальных полках для габаритных товаров. Аккуратно выставленные плоские мониторы, справа от витрины ряд лазерных принтеров, а выше большой красный плакат с надписью «Распродажа. Летние скидки — 20 %». Дальше ряд DVD-проигрывателей, несмотря на покрывший их ковер пыли, сверкающих зеркальными передними панелями. На нижних полках телефоны: радио, обычные, факсы. Дешевые и дорогие, маленькие, большие.
Не податливый к уловкам сентиментальности, попавшись на которые можно часами смотреть на мертвую технику и грустить, вспоминать, тосковать, Крысолов прошел вдоль прилавка, остановился, о чем-то задумался.
Стекол в окнах возле входных дверей не было. То ли их вынесло взрывной волной, когда взорвалось здание рядом, то ли кто-то выбил их умышленно, но в зарешеченных оконных рамах торчали, подобно клыкам, лишь острые осколки. Парадные двери закрыты на замок, ручки обмотаны изнутри цепью. Видимо, хозяин надеялся уберечь свой магазин даже после катастрофы.
Крысолов стер с забрала капли дождя, украдкой выглянул на улицу. Никого. В мозгу мельком проскочила мысль, что, возможно, преследователь отстал и атаковать теперь не рискнет, ведь кто его знает, где его потенциальные жертвы устроили свои огневые точки? Но ее сразу же красной линией перечеркнула другая — тот парень знает все городские кварталы наизусть, так же как и ты знаешь свой район в Киеве. Он не отстанет ни за что, можешь даже не надеяться.
— Черт, — выдохнул Кирилл Валерьевич, выглянув в окно и осмотрев улицу. По ту сторону дороги два двухэтажных дома, расположившихся перпендикулярно один к другому, небольшой сад, продуктовая лавка, снова деревья, церковь… О нет! Теперь все понятно. Если у него оружие с прицелом, он будет высматривать их вон из того разрушенного купола. А если Секач занял одну из комнат, что окнами выходят на церковь, то он уже его видит.
Раздался выстрел, и сердце у Крысолова похолодело. Еще один, еще, еще. Стрелял точно не «калаш».
Увидел-таки Серегу, мать его…
Еще пара выстрелов.
Секач выбежал из темного проема в стене как угорелый и змейкой побежал вниз по узкой улочке, размахивая на ходу автоматом, как вырванной из рук дамской сумочкой.
Крысолов замешкался, раздумывая: выпустить очередь в сторону стрелка, прикрывая Секача, или же выбежать наружу и отвлечь огонь на себя? Один удар сердца, другой… Нет, из АКМ по нему не попасть, значит — бежать, решил Кирилл.
На ходу отстреливаясь, держа прицел примерно на уровне разрушенного купола, Крысолов бросился вслед за Секачом. Со всей скоростью, которую ему позволял развить костюм, тяжелый баллон и резак на спине, он понесся по улице, петляя и змеясь. Он слышал, как раздаются в отдалении хлопки один за другим, и видел, как крошится у него под ногами асфальт.
Руины, скелеты в клочьях одежды, дебри, руины, снова гора скелетов, хозяйственный магазин в отдалении, истлевшие костяки автобусов на АТП, скелеты в траве, перекресток, школа или что-то в этом роде, частные дома, снова перекресток, частные дома, повсюду, повсюду иссохшие скелеты, заросли, завалившие полдороги руины, одинокий череп, заросли, последний перекресток — всё, они вне города. Кости, кости, кости… Пусто.
