Наконец настало время ехать к месту рыцарской славы, коим являлась небольшая площадка между двумя холмами. Здесь уже собралась значительная толпа, дворяне в ожидании представления поставили шатры с родовыми тотемами при входе. Норвежцы споро раскинули трофейную шелковую юрту, которая вызвала зависть окружающих как размерами, так и высокосортным голубым шелком. В качестве тотема установили снятую с дромона голову медведя. Собравшийся народ развлекался в различных состязаниях, в основном ставили на высокий шест яблоко и пытались сбить его выстрелами из лука. К забаве моментально подключился Ульфор со своими ближниками, только их условия несколько отличались. Яблоко требовалось сбить коротким копьем, при этом оно должно было падать под шест, а метнувший копье воин пытался поймать плод на лету. Новая забава собрала толпу азартных участников, а Ульфор для наглядности очертил контур воображаемой палубы.
Графы Исаак д'Аранто и Ожье де Сибац приехали в сопровождении огромной свиты, кроме того, вместе с ними прибыл и отец Армана де Кастельмора. Воинские состязания мгновенно прекратились, дворяне в ожидании начала поединков попрятались в свои шатры. Норманн уже знал банальную причину отстраненности общества от этих трех семейств. В свое время Генрих III, король Англии и герцог Аквитании, попал в плен к королю Уэльса Ллевелину. Три простых сержанта помогли Генриху бежать из плена, за что получили графские титулы и наделы в Гаскони. Так что для местной знати д'Аранто, де Сибац и де Кастельмор оставались безродными простолюдинами. В свою очередь эти три семейства ответили агрессивной напористостью и совместно нападали на соседей по любому, даже незначительному поводу.
С восходом солнца из шатров послышалось разноголосое пение под руководством кюре – утро каждого семейства начиналось с молитв. Вскоре и Иоанис начал читать молитвослов, но неожиданно сбился.
– Разве так можно! Служитель церкви посылает на наши головы проклятия! Совсем латиняне сбрендили!
– А ты в ответ прочитай им на латыни здравицу, все равно не поможет! – усмехнулся Норманн.
– Не перекричать! – Отец Иоанис широко перекрестился. – Их кюре дурнем вопит на всю округу.
– Да ладно, не обращай внимания, в каждой избушке свои погремушки.
Вскоре служба закончилась, над ристалищем потянулся дымок походных костров, в воздухе повеяло ароматом травяных отваров, который использовался в здешних краях вместо чая. В шатрах началась подготовка к выходу, зрители принарядились в лучшие наряды, слуги поединщиков вывели на прогулку лошадей. Генрих д'Акс приготовил четырех мускулистых коротконогих тяжеловозов, которые считались самыми лучшими для рыцарских поединков.
Но вот на склонах холмов расположились семейными группами приехавшие зрители. В центральной части южного склона выделялась группа священников во главе с епископом.
– Генрих, это твоя работа? – указав на местное церковное начальство, недовольно спросил Норманн.
– Да ты что? Они должны приехать на беспощадный поединок! Святая инквизиция просто обязана присутствовать!
– Зачем? Проверить знание молитв?
– Они сами молятся, защищая рыцарство от колдовства и злых чар!
– Вроде этих? – Норманн показал на крысиные хосты и тушки летучих мышей, которые кто-то разбросал ночью вокруг его шатра.
– Хочешь позвать старшего инквизитора?
– Вот еще, мне легче убить врага, чем заниматься канителью и пустопорожними дознаниями.
– Правильно поступаешь! А это, – Генрих махнул в сторону «черных наговоров», – уже видел наш кюре.
– Разбирательство не задержит начало поединка?
– Да нет. После окончания турнира инквизиторы зайдут в ближайшую деревню и сожгут очередную ведьму.
Над ристалищем раздался заунывный звук, похожий на рев голодного быка, в центр вышел капитан местного округа. Произнеся длинную и напыщенную речь, он повернулся в сторону Норманна и сказал на латыни:
– Начинаем выборы коллегии судий, вы имеете право отклонить одну из кандидатур.
– У меня нет причин сомневаться в благородстве гасконцев! – громко ответил Норманн и учтиво поклонился.
Ответ заезжего гостя явно понравился публике, по лицам зрителей пробежали довольные улыбки. Зато противоположная сторона умудрилась во время выборов пару раз устроить эмоциональный скандал. Но вот судьи разместились по периметру ристалища, а в центр вышел избранный maître de scramble[14].
– Доверенным, которые обязались защищать жизнь своего господина, подойти к краю Поля славы.
Норманна представлял Нил в черной кирасе и с мечом на поясе, прикрепленный ремешком к левому плечу щит скрывал другой меч. Вторым был Локсельв с топором на плече. С противоположной стороны к воротам ристалища подошли двое мускулистых крепышей.
– Ты! – Распорядитель ристалища указал на воина с мечом в руке. – Выбирай себе противника.
Тот без раздумий показал на Нила, что же, правильное решение, меч против меча, щит против щита, исход поединка решат сила и мастерство.
– Выходите на середину и начинайте после взаимного приветствия! – С этими словами распорядитель отошел в уголок.
Мечник противника слегка повел плечами и упругим шагом направился в центр. Нил не спеша прислонил щит к ограде гербом в сторону зрителей, затем достал мечи, а оруженосец отстегнул пояс с ножнами. Над холмом пронесся восторженный вздох. Двурукий мечник! По жизни очень редкий случай, ибо обучение требует больших денег и длительного времени. Далеко не каждый дворянин мог себе это позволить, что уж говорить о затратах на свое окружение. Противник явно сдрейфил, что стало ясно из преждевременно занятой боевой стойки. Нил слегка опустил мечи и, решительно сблизившись с соперником, нанес два последовательных удара снизу вверх. Мечник сумел парировать щитом первый удар, но второй не сдержал, его меч забросило слишком высоко. Новый удар снизу еще больше поднял руку, а резкий шаг влево заставил гасконца запаниковать, он не успевал защититься от новой атаки. Естественная реакция заставила его повернуться и прикрыть бок щитом, чего и добивался Нил. Он качнулся вправо, рубящий удар вспорол кольчугу, а второй меч пронзил незащищенный левый бок.
Первые мгновения зрители не могли поверить в столь скоротечную, практически мгновенную расправу с известным во всей округе мечником. Вот так просто на раз-два, всего пять ударов, и известный боец на песке – в предсмертной агонии. Оруженосец взял окровавленные мечи, а Нил поднял над головой законный трофей – оружие и щит поверженного противника. Так он и дошел до ворот, но потом увидел знаки Генриха. Спохватился, не сплоховал, небрежно бросил добычу под ноги Норманна, вернулся в центр, где с почтением поклонился сначала епископу, затем судьям, и завершил галантными поклонами в сторону публики.
– Молодец! Спасибо, порадовал! – Норманн стиснул Нила в своих объятиях. – Ловко ты его уделал!
– Тебе, Андрей Федорович, спасибо за науку! Бока до сих пор болят от тычков твоей рапиры.
– Синяки быстро пройдут, а потерянную жизнь обратно не вернуть.
– Ко мне за протекцией обратилось более дюжины дворян, – сообщил подошедший Генрих.
– Просят оказать защиту их семьям? – уточнил Норманн, памятуя о том, что сейчас многие слова имеют совсем иное значение.
– Нет, конечно, с нижайшей просьбой взять на обучение.
– Ха! Для более или менее приличного результата они должны тренироваться не менее полугода, а я покину Гасконь через несколько недель.
– Вы меня не поняли, они неспособны заплатить даже за один урок. Шевалье желают поступить к вам на службу.
– Уехать со мной в дикие края и жить среди льдов и скал?
– Но вы же там живете!
– Ладно, поговорим после завершения поединка.
Десять или двадцать молодых дворян пришлись бы кстати в создаваемом княжестве. Обширные пустующие земли юго-востока Онежского озера потребуют не только крестьян. В не меньшей степени нужны будут защитники и организаторы, коими традиционно являются дворяне. Можно положиться на род Вянгинских, но реально эта родня такие же чужаки, как и шевалье из Гаскони.
Тем временем ристалище подготовили для новой схватки и объявили выход второй пары воинов. Норманн совершенно не беспокоился за Локсельва, опытный боец в предстоящем поединке легко возьмет верх. Он виртуозно владеет своим оружием, но уверенность в победе была основана на том, что Южная Европа давно позабыла про боевые топоры северян, которые принципиально отличались от похожего европейского оружия. От Пруссии до Испании топор являлся прообразом алебарды и применялся в плотном строю. Норвежцы, несмотря на полутораметровое топорище, могли бить даже при сближении вплотную.
– Следи за дистанцией, у булавы ограниченный район поражения! – напутствовал Норманн своего сотника.
– Не волнуйся, я тоже по молодости проверил булаву на себе! – заговорщицки подмигнул Локсельв и направился к центру ристалища.
