– Я бы предпочла по-тихому, – сказала Лан. – Не все же такие, как Тейн, не всем нравится быть в центре внимания.
– Что за скандальные обвинения! – Тейн в притворной ярости раскинул руки.
– Думаю, что это может принести городу пользу, – сказал Фулкром. – Герои не возникают сами по себе, их создают люди в своем воображении. С Морозом приходят тяжелые времена, когда людям особенно надо во что-то верить, а при нынешней ситуации с преступностью вера даже в придуманных героев не повредит. Скорее всего, ваше появление будет способствовать поднятию морального духа населения. Думаю, вы и сами еще не понимаете, что вы можете значить для этих людей.
– Что, даже наш господин Нытик? – Тейн кивнул на Вулдон, но тот и бровью не повел.
Фулкром посерьезнел. В его взгляде читался оптимизм и даже надежда. Это оказалось заразительно.
– Никто из вас не выбирал, кем быть, и никому из нас неподвластны желания императора, но мы все должны исполнять то, чего он требует от нас, ради собственного блага и блага города. В конце концов, ничего плохого тут нет.
– Согласен, – сказал Тейн. – И Вулдон тоже.
Все взгляды устремились на Лан, но как она могла им объяснить, в чем отличие ее ситуации и почему она не хочет показываться на людях?
– Хорошо, – вздохнула она и встала, чтобы подойти к окну. – Сделаем это, потом покончим с анархистами и будем жить спокойно.
– Отличный план, – согласился Тейн и, по-кошачьи мягко ступая, ушел к себе. Через минуту скрылся и Вулдон.
Фулкром подошел к ней и тоже стал глядеть на море, где белые барашки волн разбивались тысячами брызг, настигая друг друга.
– Что-то не так? – спросил Фулкром. – Ты не любишь быть в центре внимания?
– Честно говоря, не очень, – ответила немного погодя Лан. – Но дело не только в этом – меня беспокоят парни. Они пускают свою силу в ход, когда надо и когда не надо. И могут быть очень жестокими. Мы задержали двоих, но их вина не доказана, а обращаться с невиновными гражданами подобным образом… В общем, иногда мне просто не хочется быть рядом.
– Они еще не привыкли к своей новой силе – я хочу сказать, психологически. Мы ожидали чего-то в этом роде, в особенности от Вулдона, который, если наши данные верны, сейчас самый сильный человек в империи. Но ты-то сама – как ты справляешься? Тейн говорит, что ты… не слишком ко всему этому настроена.
Фулкром положил ладонь ей на руку, и она вдруг застыла. Ей, в общем-то, нравилось и даже было приятно, что его рука лежит на ее руке; просто никто не касался ее вот так – нежно, мягко… уже многие годы.
– Извини, – сказал он и убрал руку. – Тебя втянули в этот проект против твоей воли, я знаю, но я ничего не могу с этим поделать. В моих силах лишь помочь тебе поскорее привыкнуть – это моя работа.
– Вы поэтому такой терпеливый? – спросила она. – Потому что это ваша работа?
– Работа работой, но и никаких причин обращаться с вами как с грязью у меня нет, ведь так? Вряд ли вы будете мне доверять, если станете меня ненавидеть. – И добавил: – Кроме того, у меня ведь тоже нет выхода. Если мы с вами не исхитримся и не поймаем Шалев, император велит меня казнить.
Лан была потрясена и не смогла скрыть этого.
Фулкром продолжил:
– Он сам дал мне это понять, причем весьма откровенно. Мне поручено держать под контролем анархистов, а заодно приглядывать за вами. Так что ваша неудача – это моя смерть.
– Просто вы проводите со мной столько времени, с Вулдоном и Тейном куда меньше.
Они с Фулкромом уже имели беседы, которые длились по нескольку часов: говорили обо всем, о городе, о жизни вообще, но никогда о себе в частности. Непохоже, чтобы у следователя вообще была другая жизнь, кроме работы.
– Иногда и им везет, – улыбнулся Фулкром.
Они еще долго стояли у окна в дружеском молчании, наблюдая, как вернулся подводный гигант и как затем ушел в сторону открытого моря, где над горизонтом уже заклубились темные тучи.
Наконец среди них мелькнула молния.
Глава семнадцатая
Не обращая внимания на удобные и широкие деревянные диваны, расставленные вдоль стен, Рыцари нервно расхаживали из угла в угол. В камине горел огонь, пол украшала мозаика из красных, черных и зеленых плиток. Эта комната со стенами из красного кирпича и низким потолком располагалась прямо позади платформы над одной из площадей третьего уровня города.
С нее во время специально устроенной церемонии Рыцарей должны были представить жителям города, и Лан нисколько не нравилась эта затея. К чему все это? Только она научилась вкладывать свое недовольство сложившейся ситуацией в борьбу с преступниками и почувствовала себя лучше, оттого что может делать добро, и вот, пожалуйста, из них строят каких-то суперзвезд.
Наверняка это затея Фулкрома. Он ведь любит все планировать и шагу не ступит без определенной цели, а его преданность своему делу и профессионализм начинали ее потихоньку раздражать.
«Ну ладно, он меня интересует. Ну и что с того?» Ничего хорошего из этого все равно не выйдет – и не может выйти. У нее уже сто лет не было ни с кем отношений, да она и не сможет открыться никому, даже представителю другого вида. К тому же она знала, что у них не может быть детей, и это обстоятельство снимало обычную остроту человеческо-румельских отношений, по крайней мере для нее, но вот как с ним? «Так, женщина, хватит. Можно подумать, ты с ним уже спала». И она прогнала мысли о личном. «Все равно из этого не выйдет ничего, кроме боли».
Тейн расхаживал по комнате, улыбаясь от уха до уха, и явно не мог дождаться момента, когда их наконец выпустят к публике.
– Помню, в прежние времена мне тоже приходилось таким дерьмом заниматься, – проворчал Вулдон. – Постепенно привыкаешь. – Руки он держал сложенными на груди, как обычно. Проходя мимо религиозной картины на стене, он на миг замедлил перед ней шаг и посмотрел на нее невидящим взглядом. «Тяжело ему, наверное, – подумала Лан, – заново переживать свое прошлое».
Если верить Фулкрому, император Уртика сам поддержал эту рекламную кампанию с целью познакомить широкую публику с Рыцарями. Рев толпы за стенами все нарастал. Впечатляет, сколько народу захотело взглянуть, из-за чего столько шума, подумалось ей. По пути сюда она не раз видела плакаты, на которых художники изобразили их троих, стоящих на фоне города. Листовки с воззваниями: «Встречайте наших героев», «Борьба с преступностью» и «Спасем Виллджамур от террористов» – раздавали собравшимся солдаты городской стражи. Барды и поэты, расставленные в ключевых точках на пути к ирену, уже пели песни о них и слагали стихи, чтобы подготовить публику к встрече с ними.
Вдруг Лан увидела, как Тейн обернулся в сторону закрытой двери; чутье его не обмануло, дверь вскоре распахнулась, вошел следователь Фулкром в парадном инквизиторском плаще, а за ним в комнату ворвался многоголосый шум толпы. Улыбаясь, он весело сказал:
– Ну, пошли, пора.
Лан бросила взгляд на Вулдона; тот, вздохнув, сказал:
– Что ж, пойдем, сыграем в шараду.
Фулкром вывел их на ту часть балкона, которая была скрыта от взглядов пурпурными знаменами. Из-за тканевой завесы до них доносился голос императора:
– Преступность столь тяжким бременем легла на плечи городской стражи и Инквизиции, что нам пришлось призвать новых лиц для служения городу, – и только взгляните, что это за лица. Они уже посадили за решетку двадцать злоумышленников и спасли не менее тридцати жизней…
Лан толкнула Фулкрома в бок и зашептала:
– Не помню, когда это мы такое сделали? Это ведь неправда.
– Конечно неправда, – криво усмехнулся следователь. – Просто император любит хорошенько разогреть аудиторию.
– Хм.
– …Кроме того, – продолжал император, – эти люди – новый шаг в развитии технологий нашего города. Граждане… – Он сделал многозначительную паузу.
– Сейчас пойдете, – шепнул Фулкром.
– …представляю вам Рыцарей Виллджамура.
Лан, Тейн и Вулдон вместе шагнули из-за пурпурного стяга навстречу толпе. Кстати показавшееся солнце отражалось от тысяч мокрых крыш, слепило глаза, стреляло длинными искристыми лучами. Под ними ревела, кричала, свистела и хлопала огромная толпа – люди сидели на стенах между зубцов, свешивались из раскрытых окон. Лан, не ожидавшая столь шумного приема, даже замешкалась. Зато Тейн и Вулдон были, похоже, в своей тарелке.
Император, во всем блеске парадного костюма, отошел в сторону, приветствуя их аплодисментами и жестом приглашая подойти поближе к перилам, чтобы любопытная толпа могла их как следует рассмотреть.
Тейн и Вулдон первыми шагнули к краю балкона, вызвав своим появлением восторженные ахи ближайших зрителей, и Лан неохотно последовала за ними. Перед балконом, насколько хватало глаз, колыхалось серо-коричневое море облаченных в водонепроницаемые теплые одежды горожан. Край толпы терялся за горизонтом. Но вот из толпы понеслись крики с просьбами показать какой-нибудь фокус, полетать, сделать еще что-нибудь.
