Я хотел было ляпнуть о болезни адвоката, но вовремя придержал язык. Вспомнив, как он не хотел, чтобы о ней знала даже жена.
И мы, распрощавшись и договорившись о скорой встрече, зашагали в гостиницу. Обсуждая по пути сложившуюся ситуацию.
— Что-то начинает проясняться. Скорее всего, адвоката убили исключительно за то, что он был виновен в смерти жены Угрюмого, — заключил Вано. Хотя это и последнему дураку было ясно.
— М-да… Но она почему-то особенно не верит в вину Угрюмого. Похоже… Похоже что все-таки теперь придется звонить Василисе. Может ты это сделаешь Вано, по-товарищески?
Вано рассмеялся и помотал бычьей шеей.
— Уж нет, расхлебывайся со своими девицами сам. Мне и своих хватает. И потом, если это сделаю я, Васька сразу же заподозрит неладное. А так у тебя еще есть шанс солгать, невинно дыша в трубку.
— А ты знаешь, как это — невинно дышать?
Вано улыбнулся и ободряюще хлопнул меня по плечу.
В гостиничном номере я долго еще крутил в руках телефонную трубку, пока осмелился набрать номер Васи. Мне не посчастливилось. Она как назло сидела дома. Не хватало еще, чтобы — в ожидании моего звонка.
— Никита! — радостно защебетала она. — Почему вы так долго не звонили! Неужели море и впрямь канализация! И неужели по пляжу гуляют одни старички в панамах!
— Ты почти права, Васька, — как можно естественнее вздохнул я. — Но твои догадки всего лишь капля в море. Здесь все гораздо хуже. Хоть море и не канализация, но старички попадаются в основном мертвые.
— Ну да! — Василиса аж задохнулась от возмущения. — Неужели ваш отпуск коту под хвост. Это уже кажется подозрительным. Где вы — там и трупы. Может, это вы сами всех пришиваете, чтобы потом получать солидные гонорары за успешное расследование.
— Это не так. Но я подумаю над твоими идеями.
— Ну ладно, Никита, не крути, рассказывай.
— Если я все расскажу, то наша фирма разориться на телефонные разговоры. А мне бы этого не хотелось. Поэтому слушай, постараюсь быть кратким. Мы с твоим дружком Порфирием к несчастью переругались из-за последнего трупа, если помнишь. Не поделили его. А ты с ним в прекрасных отношениях, так что не ссылаясь на нас, попроси его об одном отдолжении. Скажи, что тебе это нужно по важному делу. Соври что-нибудь, правдоподобно, конечно. Поняла? Ну и умница. А теперь записывай…
И я кратко, но вполне исчерпывающе изложил суть дела. И мы договорились, что я буду сегодня же ждать ее звонка. И чтобы ни случилась, где бы я ни был, она должна меня из-под земли достать. Она в ответ сплюнула три раза и заметила. Что не хочет искать меня под землей.
— Ну что, — промычал Вано. — Все прошло гладко?
— Как всегда помогли трупы, — вздохнул я.
И мы отправились обедать. Еще наверху услышав какой-то рев. И сразу же догадавшись, что так реветь может только Гога Савнидзе.
— А, вот и вы наконец! — заорал он нам.
— На трапезу пожаловали? — любезно спросил я у шефа милиции.
— К черту трапезу! Как бы не так! Эти идиоты все пропустили! Повыгоняю всех ко всем чертям! Ведь у нас уже все было в руках!
— И что у вас было в руках? — полюбопытствовал я.
— Я, конечно, уважаю покойного, — продолжал гудеть Гога. — Но не настолько, чтобы упускать важную информацию. И какого черта я отправился на похороны!
— Что-то сегодня черт частенько упоминается в вашем лексиконе.
— К черту, — зарычал Гога. — Мне не до твоих идиотских шуточек. Сейчас и ты рогатого вспомнишь, уж мне-то поверь. Пока мы развлекались на похоронах, Угрюмый премиленько болтал с профессором Заманским!
— Черт! — неожиданно выругался Вано. — С какой стати?
— Вот я и говорю, эти идиоты даже жучка им в камеру не подсунули. Угрюмому стало плохо, а Ступаков прохлаждался на кладбище. Вот они и вызвали профессора. Но чую, здесь что-то не так!
И Гога постучал по своей могучей груди.
— Но ведь, возможно, Угрюмому впрямь стало плохо. И понадобился врач. А профессор не был на похоронах. Вот он и попался под руку, — я попытался успокоить разъяренного Гогу.
— Что-то уж все гладенько получается! — не успокаивался он. — Почему-то Угрюмому стало плохо именно тогда, когда никого не было на месте.
— Ну, это вполне логично, — я как можно равнодушнее пожал плечами. — Если Угрюмый виновен, он мог расстроиться, вспомнив, что сегодня хоронят его жертву.
— Смотри, Задоров, — Гога погрозил мне пальцем. — Мы разрешили тебе вести это следствие. Потому что считали, что столичные мозги в два раза перевешивают наши, провинциальные. Но судя по всему у вас их вообще нет!
И Гога как вихрь выскочил из гостиницы. Не забыв при этом со всей силы хлопнуть дверью.
— М-да, — протянул я, как только смолкли звенеть люстры после Гогиного ухода. — Похоже, все становится на свои места. Похоже, что Угрюмый что-то видел и не зря вызвал профессора.
— Но почему он об этом не захотел рассказать Гоге? О том что видел.
— Как знать, что их связывает. И как знать, захочет ли он вообще говорить о Заманском. Но, думаю, к вечеру все проясниться. Сегодня здесь состоятся поминки по адвокату. И будет вся компания. А нам с тобой придется поиграть в Ниро Вулфа и Арчи Гудвина. Хотя ты такой же Вулф, как я Гудвин. Но в любом случае до вечера никто ничего не должен знать. Чтобы не спугнуть преступника.
— Если преступник в тюрьме, его ничего не спугнет.
— Ты прекрасно знаешь, Вано, что это не так.
— Знаю, — мрачно промычал он. — И все же, если бы нужно было выбирать из двух подозрительных, я бы выбрал Угрюмого. Все равно у него отвратительная рожа.
— Ну, положим, у тебя рожа тоже не супер. Но ты неплохой парень.
— Если ты говоришь комплименты, это не к добру.
— Скорее — к дождю. А дождь вон какой, — и я кивнул на окно, по которому хлестал резкий косой ливень…
До вечера у нас оставалось не так уж много времени. Главное сейчас, чтобы скорее позвонила Вася. Мне бы не хотелось пропустить этот звонок. Поэтому за записями адвоката к Ларисе Андреевне отправился Вано. Вскоре он притащил целую кипу папок. Однако сейчас нас интересовали только последние записи. Долго нам не пришлось трудиться, потому что за последний год адвокат фактически интересовался одной темой. Просто по-разному ее интерпретировал. И в итоге у него получились довольно увлекательные и убедительные вариации на одну тему. Которые многое проясняли. Правда, нам понадобилось еще раз потревожить вдову для выяснения некоторых деталей.
Затем мы узнали у четы Кис-Кис не появлялся ли Заманский. И после их отрицательного ответа, я беспрепятственно проник в его номер-лабораторию, оставив Вано на шухере. Удивительно, но сделать это оказалось не так уж и сложно. Хотя профессор по-своему охранял свое одиночество и никому не позволял заходить в свой номер. Похоже, он с присущей ему интеллигентностью был уверен, что без его ведома никто не посмеет переступить порог его временного пристанища.
Я не особенно любил шарить по чужим вещам, но выбора не было. Впрочем, долго копаться мне не пришлось. Довольно скоро я обнаружил там все, что хотел.
Но без Васиного звонка многое еще оставалось неясным, и пасьянс никак не складывался. Вано на всякий случай еще раз сбегал на свидание к Угрюмому. Но, как мы и ожидали, безуспешно. Угрюмый настаивал на том, что ему стало плохо и он вынужден был обратиться за помощью к профессору, поскольку Ступаков был на похоронах.
Спустя некоторое время после возвращения Вано, раздался долгожданный звонок. И я взволнованно схватил трубку. Результат был ошеломляющим и превзошел все наши ожидания. Васька узнала гораздо больше того, что мы ожидали от нее услышать. В порыве чувств я даже чмокнул телефонную трубку. Но что, смеясь, она ответила, что этот поцелуй не доставил ей должного удовольствия. И она хотела бы приехать за настоящим поцелуем к нам в Жемчужное. К тому же она заинтригована тайной и не сможет спать по ночам, не зная деталей. Она так же заметила, что мечтает воочию увидеть Заманского, эту живую легенду отечественной науки, открытие которого, возможно, вскоре перевернет весь мир. В ответ на это я ответил, что уже через пару дней мы вернемся домой. И на месте ей все подробненько расскажем. И пару бессонных ночей никоим образом не повлияют на ее красоту.
— Когда ты так нагло льстишь, Никита, — надулась Василиса, — это означает одно. Ты встретил девушку гораздо красивее меня.
Но я тут же попытался убедить ее, что это не так. Что ни о чем, кроме дела, я сейчас и не могу думать. И еще раз поблагодарив свою подружку за отличные новости, не применул передать привет Порфирию. На чем мы и распрощались.
— Ну, если Порфирий узнает, что помог нам, то следующий труп будет твой, Никита, — оскалился Вано. — Меня он, надеюсь, пощадит, поскольку не забывает, что сидит на моем месте.
