– На склады, менять овощи.
– А мы почему не с ними?
– У нас другие дела, – глубокомысленно ответил погонщик и выудил из поясной сумки мои часы, не упустив случая полюбоваться и подавить на кнопки. – Будем торговаться.
Он сделал шаг ко мне и заговорил тише, потому что наш проводник Синее Брюхо шевелил ушами, как локаторами.
– Ты стой и молчи. Я буду торг вести. Он сначала скажет, что за такую малость и одного иглострела много. Он всегда так начинает. Но нам нужно два. Ты можешь тоже сказать, что нам хозяин без двух и возвращаться не разрешал. А если повезет, то и еще что‑нибудь вдобавок заполучим. Ты только дело не испорть. Стой и поддакивай.
Я пожал плечами. Лучше вообще молчать, чем «стоять и поддакивать», как болванчик.
– А впрочем, выпросить еще чего‑то мы, пожалуй, не сможем. Лучше побольше игл взять. Они хоть и подорожали, а без них никак, – продолжал рассуждать погонщик. – Если у нас появится свой иглострел, будем ездить как хозяева по всем дорогам. Никого не бояться. Только увидим дозорного разбойника – хлоп! И все. Понял?
– Понял. А почему вы не возите с собой луки?
– Луки? – удивился погонщик.
– Ну да. У вас дети их себе делают и с ними играются, я видел. А мы почему ими не пользуемся?
– Да как ими пользоваться, если они ни на что не годны? Дети – да, играются. Стрела‑то на сколько летит? Ею только курицу можно ушибить, а человека она издалека не пробьет.
– Если хорошо сделать – пробьет.
– Да как ни делай… Чуть натянул посильней – или бечевка порвалась, или дерево поломалось. Нет, лук – вещь никуда не годная.
«Конечно, – подумал я. – Откуда им знать, как выбирать древесину, как вымачивать, сушить, склеивать слоями? Человечеству потребовались десятки веков, чтобы превратить лук из безделушки в грозное оружие. А у этих столько времени не было. Они от истребителей – сразу к дубине. Даже ножи хорошие вручную делать не научились…»
Синебрюхий наконец привел нас к большому добротному домине, окруженному мощным забором. По сути, это была маленькая крепость внутри заставы. Лошадь пришлось оставить на улице, под присмотром старосты, специально поставленного охранять порядок у ворот. Калитка оказалась такой маленькой, что я пролезал туда, скрючившись в три погибели. Похоже, это делалось специально, из соображений безопасности;
Во дворе нами сразу занялись два достаточно вежливых, но решительно настроенных старосты, которые отобрали все наше оружие. Даже мой ножик был изъят и брошен в специальный ящик, поставленный у входа. Подорожник, чувствовалось, с трудом терпел эти порядки, но не забывал подбадривать меня взглядом: привыкай, мол.
Начальник заставы уделил нам лишь несколько минут. Как и полагается классическому полководцу, он был крупным, голосистым и прямым в выражениях. Простая солдатская одежда украшала его куда больше, чем, например, расшитый халат красил нашего Лучистого.
Он поздоровался с Подорожником, коротко поговорил с ним б дороге, поглядывая на меня. Погонщик крутил у него перед носом моими часами, демонстрировал их волшебные возможности и болтал без умолку, убеждая в необычайной ценности своего товара. Я с независимым видом стоял у стены. За те минуты, пока шел разговор, в помещение заглянули человек, наверное, пятнадцать, и у всех были неотложные дела, все пытались отвлечь начальника на что‑то очень важное. Тот почти не реагировал. Я давно заметил, что люди, которые умеют организовать свою жизнь и время, никогда не отвлекаются даже от самого пустякового дела, пока не закончат его.
Наконец начальник закрыл аудиенцию. Махнул рукой и сказал «идите».
– Все прекрасно! – потер ладони погонщик, когда мы оказались за дверями. – Он отправил нас к своему кладовщику, а уж его‑то я уболтать смогу.
Мы прошли пустыми коридорами и выбрались в большой внутренний двор. Я сразу уставился в противоположный угол, где из утоптанной земли поднималась потемневшая металлическая полусфера размером с хороший одноэтажный дом. Большая часть ее, очевидно, скрывалась под землей. На круглом боку выделялся проход, сделанный силами местных мастеров – кривая рваная дыра, загороженная деревянным щитом.
– Хранилище старых вещей, – сказал погонщик, заметив мой интерес. – Тебя, наверно, не пустят. Но я постараюсь уговорить кладовщика, тебе же интересно смотреть на разное старье?
Он поднял с земли круглый булыжник и постучал по поверхности сферы. Звук был гулким и глубоким, как от колокола.
– Открывай нору, земляная душа! – крикнул он, нагнувшись к дыре. – Купцы пришли.
– Нашли время, – раздался недовольный голос, приглушенный слоем металла. Внутри что‑то брякнуло, деревянный щит дрогнул, заскрипел и отвалился в сторону. Из темноты на нас уставились два больших желтых глаза. – А это кто еще с тобой?
– Подожди, – бросил мне Подорожник и пролез внутрь. Хозяин немедленно задвинул за ним дверь.
Я сел на корточки и принялся оглядывать двор. Смотреть, собственно, было почти не на что. У стены тихо умирали, рассыхаясь под солнцем, две древние повозки. Полнощекий мальчишка, одетый в одну лишь короткую рубаху, подметал площадку вдоль стены дома. Между двумя сарайчиками раскачивались веревки, на которых сушилась рыба. Больше остановить взгляд было не на чем. И даже слушать было нечего – двор казался тихим, словно кто‑то объявил выходной.
Я посмотрел наверх. По краю крыши не спеша прохаживался староста, бросая на меня равнодушные взгляды. На его месте я сейчас скинул бы кожаную куртку и позагорал.
– Заходи, – раздался бодрый голос Подорожника за спиной. – Я его уговорил.
Под сводами железной крыши меня обняла прохлада подземелья. Я увидел в свете масляных ламп большой круглый зал, заваленный грудами каких‑то вещей.
Полумрак не позволял хорошо рассмотреть их. Но я понял, что врытая в землю сфера – только вход в главное подземелье. В стенах темнели проходы. Хранилище расходилось и вширь, и вглубь.
Я переключил внимание на хозяина хранилища. Он напоминал огородное пугало. Казалось, его собрали из тряпочек, ремешков, подвязок и прочего вторсырья. Даже его лицо, закопченное лампами, казалось тряпочным. Одни лишь желтые глаза оживляли унылый вид вечного подземного жителя. «Типичный Плюшкин!» – подумал я.
На полу лежали два уже знакомых мне предмета, похожих на сложенные штативы.
– Это они? – спросил я.
– Да, – самодовольно кивнул погонщик. – Иглострелы. Оба уже наши. Вернее, один наш, второй – Лучистого.
Он так неприкрыто торжествовал, что мне захотелось пожать ему руку и сердечно поздравить с этой коммерческой победой. Однако я унял иронию. Возможно, вещь окажется полезной. Да и посмотреть ее было любопытно.
Кладовщик что‑то пробурчал, недовольный нашей радостью. Похоже, он считал, что его бессовестно обманывают в этой сделке. Он положил часы в поясную сумку, похлопал по ней ладонью. Но остался недоволен и переложил в другую сумку. Затем снова вынул.
– Минутку, – сказал я и взял часы из его руки. – Можно вот так…
Я просто застегнул браслет на его запястье. Подорожник тихо ахнул.
– Что ж ты мне раньше не сказал! – зашипел он с бессильной злостью.
Зато настроение кладовщика заметно поднялось. Он полюбовался блестящей штучкой на своей грязной морщинистой руке и потер часы какой‑то тряпкой, чтоб блестели лучше.
– Теперь идем за иглами, – сказал он. Погонщик кивнул мне, и мы отправились в путешествие по лабиринту между грудами вещей. Большинство из них были аккуратно прикрыты от постороннего взгляда кусками кожи, тряпками, деревянными щитами. Все кладовщики одинаковы. Не любят показывать чужим свои сокровища.
Я испытал это в полной мере, когда остановился возле большой железной бочки с десятком поперечных ребер из светлого металла. Я не успел ничего понять, и в голове не вспыхнуло очередного воспоминания. Пока. Просто екнуло сердце, и я остановился.
– Что это? – спросил я.
Кладовщик обернулся и с неудовольствием проговорил:
– Не твоего ума дело, торговец. Иди за мной и не отставай.
– Пошли, – нерешительно прибавил Подорожник.
– Сейчас… – я опустился на корточки, ощупал находку руками.
– Ну!
– Сейчас‑сейчас, – пообещал я, продолжая водить рукой по шершавому металлу и осматривать со всех сторон темный цилиндр в полтора человеческих роста.
– Да пусть сидит, – вполголоса проговорил погонщик. – Он – чужак, ему почему‑то очень интересно смотреть на ненужное старое железо.
Кладовщик хоть и с большим сомнением, но согласился. Они пошли дальше, а я остался наедине со своей находкой.
– Он ничего не украдет? – донесся до меня голос «Плюшкина».
Я обошел цилиндр по кругу, сдвинув ногой груду продолговатых жестяных коробок. В другой раз я обязательно нагнулся бы за ними, но сейчас коробки меня не интересовали. Все внимание поглощал цилиндр. Большой, темный, наверно, очень тяжелый. Я сунул под него руку и убедился, что он не прикреплен к полу, хотя в нижней части имелись ржавые кронштейны. И когда я начал ощупывать его прохладное дно, я вдруг ощутил легкую вибрацию.
