— Нет, сеньор. То есть да, сеньор. Да, они у меня есть!
— Поэтому ты пойдешь и сдашь экзамен, и насрать мне на твое мнение! Это приказ! Экзамен в субботу. И чтобы в пятницу никаких попоек и никаких девок! В субботу в восемь жду тебя в штабе. Легиону нужны такие патриоты, как ты.
Следующий понедельник Сантиаго Сан-Роман встретил уже в звании капрала. К нему сразу изменилось отношение друзей, даже Гильермо стал смотреть на него по-другому. Когда он по своему обыкновению шел в казарму вспомогательных войск, то предвкушал, как будет поражен Лазаар. Но африканец лишь мельком глянул на его новые нашивки и с иронией проговорил:
— Да уж, теперь ты настоящий жених!
Эти слова отозвались в сердце Сантиаго болью, будто его предали. Он даже отказался в очередной раз стоять в воротах африканцев.
И вдруг все изменилось. Через несколько дней — он только что вернулся из караула — на футбольном поле к нему подошел Лазаар. Его серьезный вид слегка напугал Сантиаго.
— Послушай, Сан-Роман… Даже не знаю, как тебе сказать… Ты только не сердись, но…
Капрал не знал, что и думать. Мысли одна хуже другой замелькали в голове, но ни одна из них не была такой горькой, какой оказалась правда.
— Да ладно тебе, Лазаар, не тяни. Мы же друзья. Говори все как есть!
— Ты мне друг?
— Конечно, друг, и ты это знаешь! Почему ты спрашиваешь?
— Видишь ли, иногда приходится делать ради друга некоторые вещи…
— Проси что хочешь, я не испугаюсь.
Лазаар пристально, не отрываясь, смотрел на Сантиаго. Потом взял его за руку, положив другую ему на плечо:
— Я хочу, чтобы ты больше не приходил ко мне. По крайней мере, в ближайшее время.
Капрал Сан-Роман проглотил комок, вставший в горле. Ему показалось, что сердце ухнуло в пятки.
— Понятно, понятно, — сказал он, не отпуская руку Лазаара. — Это из-за твоей сестры, да?!
— Нет, дело не в Андии. Я знаю, как ты относишься к ней, хотя ей всего пятнадцать. Это из-за меня.
— Я тебя чем-то обидел?
— Нет, что ты. Я очень горжусь нашей дружбой. Но все не так просто, как кажется. Когда-нибудь ты это поймешь, но сейчас я не могу ничего объяснить.
Его слова привели Сан-Романа в полное смятение. Какая еще причина, кроме его интереса к Андии, может помешать ему появляться в доме Лазаара? Он и не предполагал, что дружба с этим парнем значит для него так много, и искренне огорчился. Но так и не догадался связать просьбу друга с происходящим вокруг — просто перестал ходить в квартал Земла.
На протяжении двух следующих недель Сантиаго ни разу не заглянул к Лазаару. Лишь обходя в составе патруля соседние с кварталом Ата-Рамбла улочки, поднимал голову, разглядывая каменные домики и пытаясь представить себе, чем сейчас занята Андия. Он потерял аппетит, перестал спать. Снова в его жизнь вошла женщина и снова всю ее перевернула. Что за наваждение! Свободное время он по-прежнему проводил с парнями из вспомогательных войск, но в его отношениях с Лазааром что-то изменилось. Он испытывал к африканцу странную смесь восхищения и ревности. Как умело тот обращался с верблюдами! И не только — Лазаару были доступны все секреты пустыни, он понимал язык ее животных, знал об особенностях климата и рельефа Сахары столько, что, несмотря на свои двадцать лет, казался умудренным опытом стариком. К концу второй недели они уже едва обменивались при встрече короткими приветствиями да парой вежливых слов.
В начале мая случилось событие, неожиданно позволившее Сантиаго выкарабкаться из той бездны отчаяния, в которую он совсем было погрузился. Он проезжал через квартал Коломина на грузовике, груженном продовольствием. На пассажирском сиденье сидел вооруженный солдат, в кузове устроился еще один. Сантиаго рассеянно слушал болтовню охранника, когда ему показалось, что в толпе прохожих мелькнул силуэт Андии. Он резко затормозил, готовый окликнуть девушку, но в последний миг одумался. Он ведь не имеет права покидать машину или отклоняться от маршрута. Его пассажир явно занервничал:
— Что там такое, капрал? Что-то увидел?
Сантиаго высунул голову из кабины, чтобы как следует разглядеть девушку и убедиться, что это именно Андия. Он впервые видел ее за пределами квартала.
— Оставайся в машине. Кажется, там впереди что-то случилось. Я посмотрю.
Солдат побледнел. Он завертел головой по сторонам, вцепился в свою винтовку. Капрал Сан-Роман выпрыгнул из грузовика.
— Пойду проверю, — рявкнул он и приказал: — Не двигаться! Машину не покидать! — И добавил: — Если не хотите, чтобы вас разорвали на части.
Сантиаго побежал по тротуару, стараясь не упустить девушку из виду. Она повернула за угол, и тут он ее догнал. Сердце его радостно подпрыгнуло, когда он понял, что не ошибся. Андия шла вместе с другой африканкой. Увидев приближающегося легионера, она инстинктивно прикрыла лицо платком и застрекотала что-то на арабском языке. Сантиаго ничего не понял. Вообще-то она обращалась к подружке, которая не переставала смеяться, старательно пряча лицо. Через некоторое время девушка вдруг посерьезнела и замолчала.
— Что ты здесь делаешь, Андия? Куда идешь? Это твоя подруга?
— Мой брат сказал, что тебя демобилизовали и ты уехал в Испанию.
— Нет, Андия, это неправда! Я никогда бы не смог уехать, не попрощавшись. Кроме того, ты же моя девушка — как я могу уехать без тебя?!
Лицо юной африканки вновь осветилось улыбкой. Вторая девушка опять рассмеялась. Сантиаго так сильно нервничал, что переминался с ноги на ногу и все никак не мог придумать, куда девать руки, — он то засовывал их глубоко в карманы, то вновь вынимал.
— Я не обманываю тебя, Андия. Лазаар просил меня больше не приходить к вам. Он говорит, это не из-за тебя, но ничего не хочет толком объяснить!
Андия тоже терялась в догадках, что заставило брата принять такое решение. Она сердито наморщила лобик и схватила подругу за руку:
— Мой брат — большой любитель лезть не в свое дело. Он все еще считает меня маленькой глупой девочкой.
И пошла прочь, вынуждая легионера следовать за ней по пятам. Подруга пристроилась с другой стороны. Они перешли через улицу, и Андия попросила его проводить их на африканский базар. Это место было очень похоже на лавчонки квартала Ата-Рамбла — те же запахи, та же толкотня и столпотворение.
— Ты любишь финики? — восторженно спрашивала девушка. — Нет, лучше изюм. Тебе нравится изюм? Хотя нет, о чем это я…
Она попросила у торговца трубку в красивом чехле и сунула ее Сантиаго:
— Нравится?
— Нравится, Андия. Очень нравится. Но я не могу…
— Я хочу, чтобы ты ее взял. Это мой тебе подарок.
Подружка Андии схватила с прилавка часы и надела их на запястье Сантиаго. Посмотрела и выбрала другие, с ремешком ему по размеру.
— Хаиббила тоже хочет сделать тебе подарок. Она моя лучшая подруга.
Сантиаго не знал, как ему отблагодарить девушек за такое внимание. Он чувствовал себя глупо и неловко. Напористость двух девчонок его обескуражила. Сантиаго попрощался с Лидией, поклявшись, что придет навестить ее, как только Лазаар отправится на маневры. Той ночью он уснул счастливый, не выпуская из рук часов и трубки.
Маневры, о которых Сантиаго Сан-Роман говорил девушкам, на самом деле были специальной операцией вспомогательных войск, проводимой в Амгале, хотя до последней минуты эта информация не разглашалась. Как почти все, что происходило в эти месяцы, передвижения армии осуществлялись в обстановке строжайшей секретности, однако слухи все равно просачивались. В понедельник пятого мая, за день перед отбытием, Лазаар нашел капрала Сан-Романа в полковой столовой. Испанец впервые видел друга в расположении испанских войск и очень этому удивился. Но еще больше его поразили слова Лазаара, явно заготовленные заранее:
— Ты знаешь, завтра я отбываю в составе патруля. — Сантиаго утвердительно кивнул, пытаясь разгадать, к чему тот ведет. — Не знаю, когда вернусь. И хочу попросить тебя об одолжении.
— Проси что хочешь.
Сахарави немного помолчал, собираясь с духом:
— Я хочу, чтобы ты позаботился о моей сестре и остальной семье. — Он сделал долгую паузу, пытливо глядя на Сантиаго. — Я знаю, что ничего плохого с ними не случится, но мне будет спокойнее, если ты за ними присмотришь. Братья еще слишком малы, и головы у них забиты всякой ерундой. Они не совсем понимают, что сейчас происходит в Западной Сахаре.
— Ты говоришь так, будто не собираешься возвращаться.
— Конечно, я вернусь. Но обстановка там, куда нас отправляют, намного хуже, чем нам говорят. Марокканцы набросятся на нас как голодные гиены.
— Да ничего не случится! Мы же здесь! Мы этого не допустим! Легион — это кулак Испании.
— Ты неисправимый оптимист, и это хорошо. И все же… Если я буду знать, что ты в случае чего позаботишься о моей семье, мне будет спокойнее. И будь что будет.
