вокруг думают, что ты влюблена…
— Не хочешь ли ты сказать, что считаешь себя недостойной кормить хозяина? — с подозрением спрашивает ведьма.
Я внутренне расслабляюсь. Геката неверно истолковала мою обиду.
Резко оборачиваюсь:
— Все, что я считаю, я озвучу ему сама, Геката! Не нужно строить ложных догадок! Я сказала ровно столько, сколько сама считала нужным сказать.
Девушка с подозрением смотрит на меня еще несколько мгновений. В ее глазах разгорается борьба между любопытством и желанием покориться.
Я даже сама не заметила, какую силу вложила в свои слова. Они все еще звенят в воздухе. Наконец Геката склоняет голову и тихо произносит:
— Ты права, Перси! Я не заметила, но ты очень быстро набираешь силу. С каждым днем ты становишься все более похожа на Аида, и меня это пугает.
— Я похожа на Аида? — глупо повторяю я, ничего не понимая. — Разве у нас не диаметрально разная сила? У него тьма, у меня свет!
— Да, все так, но я ощущаю в тебе его тьму, и она имеет власть даже надо мной. Ты сильная, Персефона. В твоей власти сейчас если не все, то большая часть живущих в этом замке.
Геката смотрит на мой профиль, и я краем глаза я замечаю огонь в ее зеленых глазах.
— Ты говоришь загадками, Геката! Что значит «в моей власти»? Ты хочешь сказать, что я могу повелевать старухой, которая ест младенцев? Сказать ей, чтобы она убиралась?
— Да! — кивает девушка.
— И приказать садовнику Аскалафу высадить под моими окнами сад? — с вопросом я поднимаю бровь.
— И это тоже! Он не посмеет ослушаться, хоть и вряд ли действительно сможет это сделать.
— Почему? — спрашиваю я, вспоминая, как собственноручно вырастила там целую поляну цветов; только сомневаюсь, что в этом мире подходит слово «собственноручно» в таких делах.
— Персефона, замок стоит на земле, которая не может ничего вырастить, — слишком добродушно, как маленькому ребенку, объясняет Геката, — это пустошь, лишенная жизни. Сама суть подземного царства кроется в его безжизненном пространстве. Сюда попадают разные души и, как ты знаешь, не всегда хорошие. До суда человеческая душа должна понять, что перенеслась на другую сторону, в другой мир, где нет ничего живого. И только если душа проходит судные врата, она может отправиться на земли Асфоделиевых полей или же в Элизиум. А нет — она больше никогда не увидит света, цветов или зелени. Ни одна деталь не должна напоминать душе о надежде.
— Зачем такая жестокость? Ведь грешникам и так достанется в Тартаре!
— Это не жестокость, а справедливость! У грешников нет ни единого шанса выбраться из бездны страданий, так зачем же им дарить надежду? Хорошие же люди и так увидят достаточно света и радости. Здесь же условия для всех равны.
Она права. Ложная надежда еще хуже окончательного разрыва со всем живым. Уж лучше человек сразу поймет, куда попал и что ему грозит, чем будет мучиться, изводя себя несбыточными мечтами, что его простят, пожалеют… Я тоже предпочитала сразу услышать «нет», чем изо дня в день надеяться на положительный исход. Слышать «может быть», которое, как правило, в итоге всегда означало «нет», просто с кучей потраченных надежд.
Я снова поворачиваюсь к окну и смотрю вниз, вглядываюсь в туман. Сквозь него по-прежнему просматривается россыпь цветов. Их не смог уничтожить даже сильный ветер и густой туман.
— Геката, подойди ко мне! — улыбаясь, зову девушку, и она слушается.
— Посмотри же туда, что ты там видишь?
Я наблюдаю, как ведьма подходит к окну и ее глаза расширяются от удивления.
— Перси… Но как? Что это? Даже мне со всеми моими знаниями не удалось бы это сделать. Хозяин собственноручно вытянул всю жизнь из этой земли. Это он сделал? — задает еще один вопрос Геката, не отрывая взгляда от цветов. И следом сама же отвечает: — Нет, не он. Повелитель может только отнимать, но не дарить. Ему нужна была хоть крупица жизни в этой земле. А для такого поля — целый океан света, который он бы преобразовал в цветы. Но тогда кто?.. — ведьма поворачивается ко мне, а я все так же молчу, улыбаясь краешком губ.
— Неужели это ты, Перси?
— Думала, никогда не догадаешься! — я улыбаюсь еще шире.
— Но как? И зачем? А если повелитель узнает? — с опаской спрашивает она.
— Он знает, Геката! Аид первым увидел эти цветы.
— И ничего тебе не сделал? — все еще не веря моим словам, спрашивает ведьма.
— Как видишь! — ухмыляюсь. — Но теперь мне нужно увидеть его. Когда кормление?
Геката еще минуту стоит неподвижно, осознавая все, что узнала, а потом приходит в себя:
— А? Кормление? Ах ну да! Я поэтому и пришла! Сегодня в полночь, Перси. Давай я помогу собраться.
Глава 16
— Ты мне так и не расскажешь? — Геката перебирает мои золотистые светлые пряди, пока я сижу на мягком пуфик возле камина. Она решила самостоятельно заняться моей подготовкой к встрече с Аидом, отослав нимф домой, к реке Амелет.
Думаю, ее решение обусловлено скорее любопытством, чем реальным желанием помочь. Нимфы до этого прекрасно справлялись. По крайней мере, Аиду нравилось.
— Рассказать что? — переспрашиваю я, разглядывая свои отросшие ногти. Непривычно длинные. Если бы я захотела, могла бы выцарапать кому-нибудь глаза.
— Как у тебя получилось вырастить те цветы? — спрашивает Геката.
Руки ведьмы не движутся, будто бы она не умеет одновременно думать и заниматься делом. Она этого даже не замечает, с нетерпением ожидая моего ответа.
Я задумываюсь: могу ли я ей поведать о том, что случилось? Как рассказать о цветах, не упоминая обо всем остальном, что тогда происходило? Почему-то тот танец, как и все, что последовало за ним, кажется мне очень интимным. Хочется сохранить это в сердце только для нас двоих с Аидом. Может, это и было излишне романтично, но я же просто девушка. По крайней мере, была до недавних пор…
— Я не знаю, как это вышло. Просто сила, которая бушевала внутри меня, нашла выход именно в таком проявлении, — сухо отвечаю я, стараясь не дрожать от воспоминаний: руки Аида, скользящие по моим бедрам, его страстный шепот, пробирающий до мурашек, и мой танец в сплетенном ритме ударов наших с ним сердец… Ох, какое будоражащее чувство.
Голова кружится, и я закрываю глаза, чтобы унять дрожь.
— Хватит, мне кажется, прическа уже готова! — быстро говорю я, поднимаясь на трясущихся ногах. Я не спешу увидеться с Аидом, но и оставаться здесь, под допросом ведьмы, тоже нет никаких сил и желания.
— Но я же не
