Она кивнула.
— Да. Я вернулась обратно на стоянку. Потом — постой-ка, дай припомнить поточнее,— ну да, заперла машину, а следовательно, автоматически и багажник.— Она нервно хихикнула: — Подумать только, какое, оказывается, важное значение это имеет. Теперь всегда специально буду обращать на это внимание. Так вот, затем я пошла в цветочный магазин и заказала букеты, объяснив, что мсье Вульф сам зайдет за ними через какое-то время. Ключи от машины я оставила у хозяйки, мадам Ляпуш. Она обещала присмотреть за ними, тем более что, по ее словам, ей уже не раз приходилось это делать. Я заметила, что она положила их в ящичек под кассой. Потом она сделала для меня букет роз, приложив к нему пару зеленых веточек. Выходя из магазина, я взглянула на часы — мне было интересно, выиграла я во времени или проиграла за счет этой небольшой экскурсии по магазинам. Оказалось — ни то, ни другое. Было ровно полшестого.
Она умолкла. Тирен также выждал немного, затем спросил:
— А потом?
Она удивленно посмотрела на него:
— Это все. Или ты имеешь в виду…
— Да, именно. Что ты делала после этого?
— Я прошла к посольству и свернула в переулок, где стояла моя собственная машина. Потом я заехала в «Прентан»[10] на бульваре Османн, купила кое-какие мелочи и вернулась домой в Лоншан. А почему ты спрашиваешь? Разве это имеет какое-нибудь значение?
— В этом деле все имеет значение.— Он помолчал.— Так, значит, в Шату ты не была?
От неожиданности она даже привстала в кресле и в недоумении уставилась на него.
— А что мне там делать, в Шату? Ведь не думаешь же ты…
— Сейчас речь идет не о том, кто что думает,— спокойно парировал он,— а о точных фактах. Дело обстоит таким образом, что на момент смерти Вульфа у тебя нет твердого алиби. Или все же есть? Кто-нибудь может подтвердить, что ты действительно заехала в «Прентан»? Ты действительно села сразу же в свою машину? Ты ни с кем никуда больше не ездила? Кто-нибудь видел, когда ты вернулась в Лоншан? Свидетели у тебя есть? — В ее глазах появился испуг. Каждая сказанная им фраза, каждый новый вопрос заставляли ее вздрагивать. В конце концов он смягчился: — Вот видишь, мы здесь с тобой строили догадки относительно Винге — всего лишь догадки. Но ведь с таким же успехом можно строить догадки и в отношении тебя.
Снова последовало долгое молчание. Видно было, что она старается успокоиться и более или менее рационально взвесить все.
— Я понимаю,— сказала она.— Каждый может считаться виновным до тех пор, пока не будет доказано обратное.
— М-м-м, скорее, до тех пор, пока убийцу не поймают,— ответил он и тут же, не меняя тона, спросил: — Кстати, ты знаешь номер сейфа Вульфа — я имею в виду шифр?
— 501102,— машинально ответила она.
— Стало быть, тебе он был известен.
— Это мой личный номер. Виктор сам просил у меня разрешения использовать его в качестве шифра…
— А Винге его тоже знал?
— Случалось иногда, что Виктор, бывая где-то вне кабинета, просил меня сходить за какими-нибудь бумагами или, наоборот, отнести в сейф какой-нибудь документ. Думаю, что Стену он это также не раз поручал.
— Ты знаешь, что в сейфе хранился пистолет?
— Да, мы со Стеном оба видели, как Виктор клал его туда. Сначала он какое-то время дурачился с ним, как всегда выдавая при этом стихотворные экспромты, а потом убрал его в сейф.
— Когда это было?
— Во вторник утром. В день убийства.
Тирен на несколько секунд задумался.
— А он не пытался намекнуть вам, что ему что-то угрожает? Может, какая-нибудь строчка в стихах?
— Нет. Мне кажется, во всем этом было что-то ребячливое. Хотя, конечно, с другой стороны, я не могу утверждать — может, у него для этого и были какие-то причины.
— Что ж, в конце концов это не так уж необычно,— сухо заметил Тирен.— Люди сплошь и рядом чувствуют себя в этом мире настолько неуверенно, что стараются запастись на всякий случай оружием. Теперь другой вопрос: когда ты брала машину Вульфа, ты не видела, был ли там его портфель?
Она покачала головой.
— Нет.
— А могло случиться так, что ты его просто не заметила?
— Едва ли. На переднем сиденье его точно не было. На заднем тоже — сначала я хотела попросить мсье Феликса поставить ящик с вином назад. Кроме того, мне кажется, что я видела его у Вульфа в кабинете перед тем, как вышла. Но я, конечно, могу и ошибаться — спутать дни.
На этом, по-видимому, все его вопросы были исчерпаны. Почувствовав это, Мадлен нерешительно поднялась, провела рукой по волосам и выдавила из себя улыбку, которая, однако, получилась более похожей на горькую гримасу.
— Если тебе нужно будет еще что-нибудь, ты знаешь, где меня найти,— сказала она. Затем, слегка помедлив, спросила: — Наверно, теперь ты захочешь поговорить со Стеном?
Он кивнул.
— Да, но в свое время,— уклонился он от прямого ответа.
— Бедняга.— Она усмехнулась.— Эти догадки… Согласна, в твоих устах все это звучало довольно-таки правдоподобно, но Стен… ах, нет, у него бы на это просто-напросто не хватило фантазии.
Покачав головой и все еще продолжая усмехаться, как бы желая лишний раз подчеркнуть всю абсурдность данного предположения, она выскользнула из комнаты.
Он погрузился в размышления. Попытался еще раз представить себе всю ситуацию так, как только что описала ее Мадлен. Она говорит — абсурд? И все же — возможно. Хотя бы чисто технически. Он решил рассказать обо всем Бурье. Пусть все тщательно проверит. При этом вовсе не обязательно называть какие-либо имена — следует описать только техническую сторону данной проблемы. А кроме того, не исключено, что комиссар уже и сам об этом подумал,— не так уж здесь много альтернатив. Одно из двух: или же убийца незаметно спрятался в багажник машины Вульфа и выскочил из него, улучив момент, как чертик из табакерки, или он был в гараже к тому времени, как Вульф вернулся домой. Кроме того, он мог дожидаться приезда Вульфа, спрятавшись где-то в саду, и пробраться в гараж, как только тот туда въехал.
Тирен попытался вспомнить гараж и прилегающий к нему участок сада. Там были какие-то деревья, кусты… Но тогда вечером, когда он шел к вилле, было уже темно, да и кроме того, моросил дождь. Сильные прожектора скорее мешали, чем помогали рассмотреть окружающие предметы, особенно те, которые не попадали в их конусообразные сверкающие лучи. Тирен не сомневался, что Бурье и местная полиция уже рассмотрели все возможные варианты, и решил вместе с комиссаром еще раз методично все взвесить, чтобы попытаться наконец определить возможное место засады и способ действия преступника.
И кроме всего прочего — мотив. Он намекнул Мадлен, что у Винге мог быть мотив. Ему вдруг вспомнилось, как Вульф рассказывал о желании каким-либо образом избавиться от этого своего сотрудника, как тщательно он записывал все, что хоть как-то компрометировало Винге. Он вспомнил…
Тирен прервал свои размышления. Из тайников его памяти внезапно выплыла одна чрезвычайно важная деталь. Все-таки счастливое свойство у нашего мозга — постоянно регистрировать все вокруг, хотя бы и не сразу все оценивая.
Решение пришло мгновенно. Тирен вышел из кабинета, поднялся на лифте на третий этаж и бысто прошел по коридору к комнате Вульфа. На этот раз дверь была заперта; открывая ее, он машинально отметил это про себя; в прошлый раз, когда он приходил сюда за меморандумом «Дейта Синхроник», кабинет был открыт. Тщательно прикрыв за собой дверь, он направился прямо к столу и один за другим выдвинул все ящики. В тот раз он уже проделывал эту процедуру, но тогда у него была иная цель. Тогда дело касалось меморандума. И тем не менее уже тогда он подсознательно сделал одно важное наблюдение, правильность которого ему предстояло сейчас проверить. Ни в одном из ящиков не было той «бесчестной книжицы», в которой был заключен, по мысли ее владельца, конец карьеры Винге. Тирен прекрасно помнил практически каждое движение Вульфа, когда тот убирал ее обратно в стол. Но он также помнил, что убеждал тогда Вульфа отдать ее в перемолку, как называлось у них специальное подразделение, в чье ведение входило уничтожение устаревших более или менее секретных бумаг. Последовал ли он этому совету? Вполне возможно. Но если он этого не сделал и не собирался делать, тогда где же сейчас эта тетрадка?
С изрядной долей неудовольствия, но Тирену все же пришлось констатировать, что все эти улики сужают круг поисков преступника и ограничивают его персоналом посольства. Теперь оставалось лишь одно обстоятельство, способное развеять подозрения и избавить Стена Винге от пристального внимания со стороны Тирена,— железное алиби. Необходимо было выяснить, есть ли оно у него. Несмотря ни на что, Тирен был все же доволен достигнутой им с Бурье договоренностью о разделении обязанностей, согласно которой отпадала необходимость полицейского допроса сотрудников, прежде чем они дадут предварительные объяснения в стенах самого посольства. Вопрос, следует ли вмешиваться полиции, всецело зависел теперь от того, сочтет ли он сам обстоятельства дела настолько трудными, что обойтись без этого будет невозможно.
