— Приятного, — Белла улыбается томной демоницей и цокает прочь.
— Подожди минуту, — окликаю ее через несколько шагов.
Я прекрасно понимаю ее обиду, но даже когда очень больно нельзя вредить другим людям из-за мелочной мести.
— Да? — она с улыбкой оглядывается.
— Поделись, что за десерт ты нам принесла?
— Яна, — шипит Родион, и его щеки краснеют затаенной яростью.
Я должна дать шанс Белле передумать и унести десерт пока не поздно. Я, например, в неконтролируемой злобе и ревности пнула Алекса между ног, и очень об этом жалею.
— Молочный пудинг, взбитые сливки и ягоды, — Белла мила и дружелюбна. — Могу заверить, Яна, он придется тебе по вкусу.
Вот бы мне так научиться врать: глаза у подлого Бельчонка чистые и честные, а улыбка открытая и искренняя, как у ангела. Я почему-то вспоминаю Сергея, и его правдоподобную ложь, что отравила мне лучшие годы жизни.
Родион в порыве злости хватает ложку, и вот тут я замечаю в зрачках Беллы искру злорадства.
— Подожди, — я перехватываю руку Родиона за запястье.
Выглядит все так, словно я грымза гадкая и осуждаю его слабость к десертам, но я, возможно, жизни нам спасаю.
— Да, я люблю сладкое, Яна, — сердито и обиженно отзывается он. — И что?
Ты же мой бородатый пупсик! Если ошиблась с выбором первого мужа, то ты слишком доверяешь грудастым стервам.
— И это очень мило, — я с улыбкой отодвигаю розетку под его возмущенным взглядом и многозначительно шепчу, — но сейчас не время для сладенького.
— Возможно, она беспокоится о твоей фигуре, дорогой, — курлыкает Белла и смотрит на меня, — несколько ложек моего коронного десерта никому не навредит.
Я беру ложку и молча протягиваю ей.
— Я же сказала, это десерт для влюбленных, — она неловко улыбается.
Родион улавливает едва заметные перепады в голосе Беллы, и поднимает на нее изучающие и внимательные глаза. Под его взором она тушуется, отступает на несколько шажочков и прячет руки за спину.
— Один кусочек и тебе не навредит, верно? — Родион подает ей ложку. — Я жду, Белла.
Глава 30. Добрая Яна
Белла бледнеет под испытующим взглядом Родиона, и я с глухим смешком почесываю бровь. За окном курит Алекс и тоже заинтересованно следит за происходящим, выпуская густые клубы дыма изо рта. Вряд ли он что-то понимает, но стоит на стреме, готовый в любой момент разбить окно и ввалиться на разборки.
— Твоя бывшая вздумала нас отравить, — вздыхаю и перевожу взгляд на Родиона. — Сначала меня чуть не придушили в туалете, теперь вот яда подсыпали в десерт. Что дальше?
— Возьми ложку, Белла, — шипит Родион, — и съешь этот чертов пудинг на моих глазах.
— Я не голодна…
Надо срочно спасать ситуацию, а то Родион звереет. Его лицо идет красными пятнами, зрачки вспыхивают недобрым огнем, а губы вытягиваются в тонкую ниточку.
— Что ты нам подсыпала? — глухо урчит он и стискивает ложку в пальцах до побелевших костяшек.
— Ничего такого…
— Отвечай! — рявкает Родион, и пожилая пара столом у выхода подскакивает и выбегает на улицу.
— Слабительное, — едва слышно отвечает Белла и пристыженно опускает глаза.
Родион хмурится, и через мгновение небольшой зал полнится раскатистым смехом, которым можно напугать и самого Сатану.
— Съешь, — он вдруг замолкает и со стуком кладет ложку на стол. — Иначе, Белла, я лишу тебя этого замечательного места, которое я, сучка ты неблагодарная, тебе и помог открыть и вложил в него свои деньги.
Белла отодвигает свободный стул и с грациозностью обиженной королевы садится, вскинув подбородок. Когда она берет ложку пальчиками с острыми и длинными ноготками, я не выдерживаю:
— Родион…
— Что?
— Она раскаивается.
— Ты раскаиваешься? — он пристально всматривается в лицо Беллы.
— Нет, — тихо отвечает она и погружает ложку в ягоды и в сливки. — Я должна была попытаться.
И ревнивой стервой зыркает на меня из-под густых ресниц.
— Что у вас тут? — в двери входит Алекс и размашисто шагает к нам.
— Белла решила нас отравить слабительным, — отвечаю я и не могу сдержать тихий смех, — кому расскажешь, ведь не поверят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Слабительным? — фыркает Алекс и усаживается за стол. — Какой-то детский сад.
— Да, — я в истерике похрюкиваю, — вот мой бывший пошел ва-банк и решил не мелочится…
— Яна, несмешно, — кривится Алекс, и Родион щелкает пальцами перед Беллой, которая замерла с ложкой у рта.
— Ешь.
Белла с высокомерием взирает на него и медленно размыкает сочные уста, в которые слишком эротично отправляет воздушные сливки с кусочком клубничкой. Она даже сейчас в моем присутствии пытается соблазнить Родиона, облизывая и провокационно закусывая губы.
— Почему именно она? — Белла презрительно вскидывает бровь. — Я ведь лучше.
— Потому что я залетела, — я утомленно фыркаю и обиженно отворачиваюсь к окну. — Вот и весь мой секрет.
— Потому что она увидела во мне не кошелек на ножках, — Родион холодно улыбается Белле. — И выступила против тех отношений, на которые согласилась ты, Бельчонок. Ты ешь, милая, все до последнего кусочка.
— Родион, — я предпринимаю новую попытку его уговорить отстать от ревнивой красавицы, — довольно.
— Хорошо, — Родион криво улыбается настороженной Белле, — порцию Яны можешь не кушать. Она у нас добрая, а я нет. Я злой, Бельчонок, и не терплю подлых поступков.
Белла отправляет в рот вторую ложку, и в следующую секунду я хватаю розетку и швыряю ее в стену. Хрусталь звонко разлетается на осколки, а десерт вместе с ягодами и сливками медленно сползает вниз.
— Хватит, — я встаю и зло смотрю в лицо изумленного Родиона. — Ты виноват и это твоя ошибка. Кто так с женщинами расстается? Ты не должен был меня сюда приводить и сталкивать лбами с любовницей! Ты думал, что я не полюбопытствую, кто она такая, а Белла проглотит очередное унижение с твоей стороны? И еще, ты сам в женщинах видишь товар, и чего ты сейчас удивляешься, что они воспринимают тебя, как кошелек?
— Справедливое замечание, — соглашается Родион и откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, — но я бы посмотрел, как бы ты заговорила через минут пятнадцать, сидя на унитазе.
— Да меня и так полощет и без слабительного, — я окидываю его сердитым взглядом, — Я бы на твоем месте заставила все вылизать дочиста, — Белла откладывает ложку и неприязненно ведет плечиком.
— Вот же сука, — Алекс охает. — Вот это гонор.
— А смысл? — я утомленно спрашиваю Беллу. — Что мне бы это дало?
— Моральное удовлетворение, — Алекс хмыкает.
Белла сглатывает, замирает и медленно моргает, будто к чему-то внимательно прислушивается, а затем раздается громкое урчание и бульканье, под которое она срывается и торопливо бежит прочь, схватившись за живот.
— Думаю, от целой порции она бы лопнула, — Родион безмятежно взирает на меня. — Зачем ты за нее вступилась? Она ведь хотела тебе навредить.
— По-другому я не могу, — я подхватываю сумку и шагаю к стойке, за которой прячется бледная официантка.
Она почему-то от меня пятится, и я ласково улыбаюсь ей:
— Спасибо.
— Меня, вероятно, сегодня уволят со скандалом, — она печально вздыхает, — а я только нашла работу.
— Тогда позвольте, — к нам подплывает Алекс, который улыбается во все тридцать два зуба, и от его улыбки даже мне жутко, — отблагодарить вас за неравнодушие.
— Не стоит, — попискивает официантка и забивается в угол к кофемашине.
— А я настаиваю, — лицо Алекса подобно морде питбуля в оскале.
Кажется, он очень старается понравиться официантке, а она вот-вот испустит дух от его невероятно очаровательной улыбки.
— Как вас по имени? — спрашивает он тоном, которым следователи допрашивают преступников.
— Катя.
— Катенька, — Алекс достает бумажник из внутреннего кармана пиджака, и Родион, подкравшийся ко мне сзади, молча утягивает к двери.
