его подлое, неизвестно что себе позволяющее тело, улыбнулось самой доброй из своих улыбок и протянуло женщине карточку:
– И двадцать долларов за помощь спишите, – сказало оно, а Ян изнутри с ужасом наблюдал за происходящим – как его жуткие руки взяли этот кошмарный костюм, кое-как засунули в рюкзак из магазина «Декатлон» и напоследок помахали продавщице. Та сияла, как только что вымытое окно.
«Ты совсем дебил, что ли? – спросил себя Ян, наконец оказавшись на воле и переведя дух. – Мара точно поймет, что что-то происходит. Я себе такого костюма даже на свадьбу не покупал».
«Но ты можешь позволить себе раз в жизни, – успокаивал себя Ян в ту же секунду. – Ты заслужил. Иногда можно и себя чем-то радовать. А то все девочкам – всегда. Да и плохо это, что у тебя столько лет костюма не было. Ты, между прочим, лучший преподаватель».
Так, переругиваясь с самим собой и решив, что деньги потрачены не зря, с какой стороны на это ни взгляни, Ян дошел до кампуса и вошел в лекционный зал другим человеком. Человеком, у которого есть тайна, который нравится себе и другим (в скобочках – женщинам), человеком, у которого есть все, что нужно, и даже больше: уважаемая работа, приличный (и очень дорогой!) костюм, дети, жена и… хотелось добавить: любовница, но пока почему-то не добавлялось. Ян робко предположил про себя, что между девушкой, которая согласилась пойти с тобой вечером на прием в коктейльном платье, и любовницей не такая уж большая разница, но пока боялся спугнуть.
30. Насекомое
Завтракали молча. Марьяна листала ленту, Ян напряженно пил кофе. Боялся, что сейчас придется объяснять. И точно.
– Чего вырядился так? – спросила Марьяна, не поднимая глаз.
– А что, я не могу одеться прилично раз в жизни? – с вызовом сказал Ян. Лучшая защита – нападение.
Марьяна посмотрела на него с удивлением.
– Не надо так нервничать. Со свадьбы не видела тебя в костюме. И то – тогда у тебя под рубашкой были шорты.
– У меня сегодня важное мероприятие, по-твоему, я должен пойти туда в шортах?
– Не должен. Спокойно. Просто удивлена, что для тебя вдруг стало это важным.
– Важным? Может быть, для меня это всегда было важным, но я все время думал только о тебе и девочках, а сейчас вот решил подумать немного и о себе.
– Выпей валерьяночки.
– Что?
– Орешь на меня с утра пораньше. С чего бы это?
– Могла бы просто хоть раз заметить, что я хорошо выгляжу.
– Выглядишь хорошо. Ведешь себя как мудак.
– Знаешь, ты бываешь просто невыносима! – Демьян вскочил, хватая пиджак со спинки стула. – Иногда мне кажется, что ты специально меня достаешь.
– Тебе нужно было жениться на самке шелкопряда, – сказала Марьяна, продолжая меланхолично листать ленту. – Или подёнки.
– Это почему еще?
– Потому что у них нет рта и они молчат. А живут они – недолго – ради того, чтобы спариться, отложить яйца и сдохнуть.
– Иди ты в жопу, Мара.
– И тебе хорошего дня, Ян! Что у тебя хоть за мероприятие?
– Я тебе уже говорил. Но ты даже не слышишь.
– Окей. Узнаю из газет!
Ян хлопнул дверью.
Марьяна фыркнула и отправилась на сайт университета смотреть расписание мероприятий. Где-то между шестой и девятой строчкой поднималась злоба. Она закипала, как чайник: 70 градусов, 80, 95.
Бесило, что он не сказал (или так сказал, что она не запомнила – сказать ведь тоже можно по-разному), что не позвал с собой, что вообще все это начинает напоминать плохую антрепризу: она не любит его, он не любит ее, но куда ж они денутся, ха-ха.
Набрала Валерию. Валерия выглядела сонной и мутной на фоне искусственных ламп.
– В чем дело? У нас разве запись?
– Это внеурочно.
– Что-то случилось?
– Кажется, мой брак только что закончился.
– Марьяна, вы, конечно, извините меня, но у меня почти час ночи.
– Черт. Все время забываю про разницу во времени.
– Записать вас на завтра?
– А когда произойдет ваше завтра? К вечеру моего сегодня?
– Типа того.
– Запишите.
Вечером Валерия перезвонила.
– Так что у вас там с вашим браком? – спросила она, вспоминая ночной разговор.
– Да плевать на него, – сказала Марьяна. – Как сделать так, чтобы Ольга со мной разговаривала? Валерия внимательно посмотрела на Марьяну и покачала головой.
– Марьяна, иногда я чувствую себя с вами совсем беспомощной. А еще, кажется, я вам не психотерапевт.
– А кто же? – растерялась Марьяна.
– Да вот сложно сказать. Как психотерапевт я должна вылечить вас от вашей пагубной страсти и вернуть в семью.
– Но?
– Что «но»?
– Очевидно, сейчас будет какое-то «но».
– Но: вместо этого я сопровождаю вас в вашей патологии.
– Что это значит?
– Это значит, что, будь вы наркоманкой, я бы учила вас, как лучше прятать дозы.
– Так не учите меня.
– Не могу. Ведь я должна поддерживать вас, а не осуждать. И я не могу сказать: ну нет, Марьяна, дальше я с вами не пойду в ваш этот дивный сад. Потому что я нужна вам – в этой вот роли сопровождающего.
– Интересно.
– Очень. Обычно, знаете ли, я помогаю людям стать счастливее, а не разрушать себя.
– Все бывает в первый раз.
– Не поспоришь.
– Так вы пойдете со мной?
– Куда?
– В мой дивный сад.
– Как будто у меня есть выбор.
– Тогда как мне заставить Ольгу разговаривать со мной?
31. Осечка
У входа в банкетный зал толпились студенты. Ян, как обычно, вызывал бурю восторга, а сегодня еще и удивления: мистер Ян, какой костюм!
Мистер Ян кивал, улыбался, а сам высматривал на парковке красную машину Мэй. Когда она вырулила из-за угла и пришвартовалась, Ян успокоился и затерялся в зале.
Он старался сидеть и не оборачиваться, чтобы не знать, куда села Мэй, как далеко она от него и смотрит ли она ему в затылок. Ему было жарко, хотелось, чтобы эта мука поскорее закончилась, чтобы уже выйти из тяжелых дверей актового зала, снять пиджак, вызвать такси и поехать следом за Мэй – они условились, что после церемонии встретятся в баре на окраине, где-то вдали от кампуса.
Яна вызвали третьим. Он запрыгнул на сцену, как подросток – широким махом преодолев ступеньки, оказался перед кафедрой и сказал: «Спасибо за доверие».
Сказал бы он другие слова – возможно, дальше было бы легче. Но пока – все зааплодировали. Ему вручили значок, конверт с деньгами и букет цветов. Все это было нелепо. Теперь Ян мучился еще сильнее: ему верят, ценят –
