С эволюцией гоминид их орудия совершенствовались. Следовательно, доверие в сообществах наших предков росло — и это, на мой взгляд, является весомым свидетельством поступательного развития коммуникативной системы. Кроме того, традиция изготовления орудий “на будущее” едва ли может возникнуть в сообществе с жесткой иерархией (наподобие сообщества шимпанзе): особи-доминанты склонны присваивать себе плоды трудов подчиненных особей. Шимпанзе, например, обычно не оставляют свои молотки для раскалывания орехов (равно как и сами орехи) около наковальни, поскольку знают, что сородичи, скорее всего, утащат их185.
Все это говорит о том, что для ранних гоминид более вероятно сообщество с развитыми дружескими связями, подобное сообществу бонобо. В таком сообществе требования к коммуникативной системе повышаются, поскольку для дружбы необходима более тонкая нюансировка отношений, чем для простого доминирования.
Существенно также, что орудия увеличивают вооруженность особей и их опасность друг для друга в случае конфликта, поэтому использование орудий должно увеличивать отбор на умение “договариваться”, т. е., используя коммуникативные возможности, не доводить дело до серьезных столкновений186.
Как показали недавние исследования187, на путь “общественного договора” вступили еще ардипитеки. У самцов этого вида клыки не крупнее, чем у самок, а значит, они взаимодействовали друг с другом менее агрессивно, чем, например, современные шимпанзе (у их самцов клыки сильно большего размера), то есть имели какие-то иные способы решения социальных проблем. Далее в линии, ведущей к человеку, клыки уменьшаются еще более — возможно, это свидетельствует о дальнейшем развитии механизмов, позволяющих уменьшить уровень внутривидовой агрессии, в том числе, вероятно, и коммуникационных.
Могут ли какие-то свидетельства орудийной деятельности служить “критерием человека” (и тем самым, косвенным “критерием языка”)? Генрих Федорович Хрустов188в качестве такого критерия выдвигал способность соответствующего вида изготавливать орудия, пользуясь не частями собственного тела (руками, зубами и др.), а другими орудиями. Но в этом случае первым человеком придется признать бонобо: Канзи, разбивавший в эксперименте один камень о другой, продемонстрировал, что его виду такая способность вполне доступна189.
Археологи Яков Абрамович Шер, Леонид Борисович Вишняцкий и Наталья Сергеевна Бледнова полагают, что “бесспорными свидетельствами вполне осознанных действий при обработке камня можно признать только такие предметы, для изготовления которых требовалось не меньше двух последовательных, технологически разных процедур”190; “другое, еще более веское доказательство сознательной деятельности — изготовление составных орудий, невозможное без предварительной мысленной модели”191. Этот же критерий признает главным и этолог Евгений Николаевич Панов. Он пишет: “у тасманийцев из 18 типов орудий 14 относятся к категории артефактов, а у шимпанзе 18 из 20… Однако тасманийцы способны изготовлять составные орудия… Ничего подобного не в состоянии выполнить шимпанзе. Это и есть тот качественный скачок, который в сфере орудийной деятельности отделяет человека от мира животных”192. Однако опыты Вольфганга Кёлера продемонстрировали, что (по крайней мере, в условиях эксперимента) шимпанзе способны делать составные орудия — соединять две палки, чтобы получить орудие нужной длины193. В природе они могут подкладывать под наковальню для раскалывания орехов клин, чтобы орехи не скатывались на землю194; при помощи палки манипулировать губкой для сбора воды195.
Существует мнение, что если у какого-то вида гоминид были орудия, значит, у них должен был иметься и язык — для того, чтобы обучать новые поколения изготовлению орудий и обращению с ними. Но, как показывают наблюдения за обезьянами, язык для этого не нужен: шимпанзе, не имеющие языка, способны к передаче опыта орудийной деятельности — причем не только путем подражания, но и путем направленного обучения детенышей взрослыми особями196 (см. фото 8 на вклейке).
Приматолог Уильям Мак-Грю описывает такой эпизод197: “дочь самки Ричи по имени Нина попыталась разбить орех самостоятельно. При этом она использовала тот единственный камень, который ей удалось найти неподалеку. По своей форме камень не выглядел слишком подходящим для поставленной задачи. В попытках добиться желаемого Нина 14 раз меняла позу и около 40 раз — положение камня в своей руке. Кроме того, она изменяла положение ореха и даже пыталась попробовать свои силы на другом орехе. Все это продолжалось 8 минут — до тех пор, пока на месте действия не появилась Ричи.
Нина сразу же отдала камень ей. Самка-мать уселась напротив дочери и начала очень медленно и демонстративно поворачивать камень в своей руке в положение, оптимальное для точного удара. Специально следует подчеркнуть, что это простое действие заняло целую минуту. Вслед за этим Ричи разбила 10 орехов подряд, скормив дочери 6 целых ядер и по кусочку от остальных четырех.
Покончив с этим важным делом, Ричи удалилась, а Нина возобновила свои упражнения. За 15 минут она разбила 4 ореха. Каждый раз, когда обезьяна испытывала очередные трудности, она меняла позу (18 раз) и поворачивала орех, но ни разу не изменила положение камня в своей руке. “Молоток” все время удерживался ею именно так, как его до этого держала Ричи”.
Такая передача навыков орудийной деятельности порождает существование разных традиций в разных сообществах шимпанзе. Так, шимпанзе Танзании удят термитов стеблями и травинками, разбивают орехи камнями, собирают воду губкой, шимпанзе Камеруна (Рио-Муни) удят термитов палками и ветками, но сбора воды при помощи губки и разбивания орехов у них не зафиксировано. Шимпанзе Гвинеи разбивают орехи только камнями, а шимпанзе Либерии и Берега Слоновой Кости — еще и деревянными дубинами. Шимпанзе Гвинеи при раскалывании орехов подкладывают под камень-наковальню клин, а шимпанзе Берега Слоновой Кости клиньями не пользуются, поскольку в качестве наковален используют выходы скальных пород или корни деревьев. В одной из недавних работ были проанализированы различия в поведенческом репертуаре семи групп шимпанзе; выяснилось, что “39 различных моделей поведения, включая использование орудий, груминг и ухаживание, являются обычными в одних группах, но отсутствуют в других, причем в тех случаях, когда экологические объяснения исключаются”198. Появился даже термин “культурная пантропология”199 — изучение культур шимпанзе (Pan ), подобное изучению культур различных народов в рамках культурной антропологии. Отмечается, что “социальная организация групп у обезьян позволяет передавать навык по разным каналам, не ограничиваясь направлением от матери к детенышам”200, — например, молодые животные могут перенимать полезные навыки у дружественных особей.
Для понимания процесса глоттогенеза большое значение имеет знание экологических условий, в которых происходила эволюция гоминид, — ведь именно эти условия определили направление того развития, которое привело к возникновению такой гиперразвитой коммуникативной системы, как человеческий язык. Именно изучение этих условий должно дать ответ на вопрос, почему столь затратная адаптация, включающая сильно затрудняющую жизнь перестройку гортани и значительное увеличение объема такого ресурсоемкого органа, как мозг, стала выгодна.
Единого мнения о том, где жили первые гоминиды, нет. Так, например, Мэт Спонгеймер “указывает на то, что хотя известны свидетельства употребления в пищу афарскими австралопитеками фруктов и листьев, результаты определения содержания стабильных изотопов углерода указывают на то, что преобладала флора открытых, интенсивно освещаемых солнцем пространств”201. Именно выход в саванну признается многими исследователями отправным пунктом той эволюции, которая привела в итоге к появлению человеческого языка202. В то же время многие особенности скелета австралопитека афарского (изогнутость фаланг кисти и стопы, остеофитные образования на грудных позвонках и др.), а также данные пыльцевого анализа отложений, в которых были найдены останки самого известного афарского австралопитека — “Люси”, свидетельствуют о том, что для афарских австралопитеков был характерен “лесной” образ жизни203. Такого же рода комбинации приспособлений к наземному и древесному образу жизни отмечаются у оррорина204 и даже у Homohabilis205. Судя по окаменелостям, найденным вместе с Australopithecus anamensis, этот вид жил в сухих лесах, сахелантроп же обитал на берегу большого озера посреди саванны.
