– Мне правда пора. – Перекидываю цепочку сумочки через голову и собираюсь прощаться, но Олег берет с полки ключи и говорит:
– Ладно, не силой же мне тебя удерживать. Пойдем, до остановки провожу.
– Не стоит.
Но Олег игнорирует меня: слегка подталкивает, касаясь поясницы.
Мы спускаемся вниз и выходим из подъезда. На улице уже стемнело, зажглись фонари вдоль дороги. Мигает боковая вывеска круглосуточной аптеки. Олег молчит, и я интуитивно понимаю, что он вышел со мной не просто так. Он останавливается возле скрипучей качели-вертушки и смотрит на меня.
Сердце тревожно разгоняется: я понимаю, о чем он хочет поговорить. В этот момент я упрекаю себя за то, что раньше не пресекла на корню шутки родителей и четко не обозначила Олегу свою позицию. Сделай я это, мне не пришлось бы сейчас учувствовать в крайне неприятном для меня разговоре. Но в то же время я никогда не давала ему поводов.
– Слушай, – Олег делает шаг ко мне, подходит почти вплотную, медлит, рассматривает мое лицо, – я давно хотел сказать, что ты мне очень нравишься.
Я собираюсь ему ответить, но он жестом останавливает меня.
– Стой, дай мне договорить. Ты очень нравишься мне еще с детства. Помнишь, как я напился в восемнадцать лет и признавался тебе в любви. Тетя Люда мне до сих пор это припоминает. – Он нервно улыбается. – Я все не решался сказать: Марго, я очень хочу, чтобы ты стала моей девушкой.
Я, честно, собиралась тактично отказать Олегу, но, договорив, он хватает меня за руку и лезет целоваться. Не успевает углубить поцелуй: я дергаюсь и даю ему пощечину.
– Олег, ты с ума сошел?
Он хватается за щеку, отступает назад и сводит брови. Карие глаза становятся совсем черными. А уличное освещение создает причудливые тени на его лице.
– Это из-за него, да?
– Из-за кого?
– Не прикидывайся, дурой. Из-за этого мажорчика в вельветовой курточке, стоимостью в месячный взнос за ипотеку нормального человека. – Он смотрит в сторону. – Ненавижу таких мразей.
– Прекрати его оскорблять. – Чеканю я. Накопленное раздражение и подавленная злость прорываются наружу.
– Ты даже сейчас его защищаешь! – Олег повышает голос. – Это из-за него ты поссорилась с Мариной. Думаешь, я идиот, ничего не замечаю?
– Прекрати на меня орать! – Я задыхаюсь от злости. – Посмотри на себя, Олег, ты не в состоянии принять, что не нравишься мне, как парень. Сразу же пытаешься унизить кого-нибудь, лишь бы поднять свою значимость и реанимировать растоптанное эго.
– Вот, только мозги мне делать не надо, окей?
– Окей! – Передразниваю его и резко разворачиваюсь на пятках.
Олег хватает меня за плечо.
– Оставь меня. – Он давит сильнее, причиняя боль. – Я сейчас заору.
Мимо идет мужчина с овчаркой на поводке и подозрительно косится на нас.
– Отпусти.
– Пацан, девушку отпусти. – Говорит он.
Олег опускает руку. Мне кажется, я слышу, как он скрипит зубами.
Вот какого черта я сюда приперлась? Злюсь сама на себя и припускаю к остановке. Слышу, как Олег с грохотом что-то пинает и матерится. Оказывается, он не такой положительный, каким мама хотела его выставить.
В последний момент запрыгиваю в трамвай и сажусь у окна. Устало прислоняюсь к стеклу. На душе остался неприятный осадок. Злюсь и в тоже время думаю, что была слишком резка. Но Влада я не позволю оскорблять никому в моем присутствии.
Надеваю наушники и прикрываю глаза.
27
– Хорошо, Кузнецова, – Антон Павлович постукивает ручкой по столу, – ну, хоть два определения понятию «сознание» вы мне дать можете?
– Это совокупность феноменов… В западной философии…
– Да не нужна мне ваша философия. – Сердится и поправляет маленькие, круглые очки. Из-за них и связки имени-отчества студенты за спиной называют его Чеховым. – Я прощу четкое определение. Это база.
К сожалению, это уже третий вопрос подряд, на который я не могу дать ответ. В голове – каша. Мысли бегут от меня, как тараканы от тапка. Антон Павлович был расположен ко мне с первого семинара, а теперь явно разочарован.
Чувствую на себе взгляды одногруппников. Мне ужасно стыдно. Обычно я люблю поумничать на занятиях по профильным предметам, но в меру, конечно. Мы даже пару раз сцеплялись в агрессивных дискуссиях с ботаном – Николаевым. Но сегодня мои память и логика покинули чат. Рассматриваю плитку на полу, выложенную елочкой.
«Ничего, я все успею, главное – не паниковать».
– Садитесь, – вздыхает Антон Павлович. – Доучите все, как следует, если не хотите на пересдачу.
Поднимаю глаза. Марина смотрит на меня обеспокоенно, но как только мы сталкиваемся взглядами, она опускает глаза и начинает что-то слишком старательно выводить в тетради. Иду к своему месту. Она выпрямляется и провожает меня взглядом.
Все оставшееся занятие я мысленно пилю себя за то, что мало занималась последние дни. Вернее, я старалась учить, но вся информация утекала, как песок сквозь пальцы. Получив от Антона Павловича задание, все тянутся на выход. Я плетусь последней. Он складывает книги в портфель. Смотрит на меня и снова поправляет очки.
