«Диана» с адмиралом и послом, ныне графом Путятиным, для участия в переговорах, по долгу службы.
— Почему вас так быстро выпустили из-под ареста в Гонконге? Какие обязательства вы на себя взяли?
Все же они что-то слыхали. Знают про изучение китайского языка. Какие-то есть у них сведения, кроме вычитанных в «Новостях флота».
— Не правда ли, кому даются иностранные языки, тому и иностранные женщины даются, и их язычки развязываются?
— Я полагаю, что напротив, — ответил Сибирцев.
— То есть?
— Кто ничего не изучает, тот и для общества не представляет интереса.
— Ах, так! У нас есть сведения, что английский штаб проявлял к вам серьезные интересы, вас хотели склонить стать шпионом?
Алексей ответил, что просит не задавать таких вопросов.
— Почему вы так долго прожили в Лондоне и так поздно вернулись после войны? Алексей объяснил.
— Герцену посылали письма? Ха-ха-ха! Познакомились? Ну, что у Александра Ивановича нового в редакции «Полярной Звезды»?
Хотел бы ответить: «Слышал только, когда вернулся в Россию, что государь читает его издания».
— Вы всюду говорите о необходимости получить удобный выход России на Тихий океан. Это ваши мысли или Герцена? Или вы их от кого-то слышали? Направления совпадают. Согласны?
— Да.
— Вы полагаете, что правительство плохо управляет, если вы желаете стать автором подсказок? Чем объяснить ваши разговоры о желательности сближения с Америкой? Вы говорили, что Амуру надо торговать с Калифорнией?
— Да. Это верно! Но вам-то что!
— Смело! А чье это мнение, будто правительство желает, чтобы на Амуре было захолустье и каторга?
— Вы говорили, что через Сибирь надо построить железную дорогу? Вы желаете обратить на себя внимание, осуждая правительство, опережая его планы? Нам нужна дорога через Сибирь, ожидаются новые указы государя о реформах и созданы комитеты. Зная, что об этом писано эмигрантами, вы не постарались сдержаться, как офицер, хотя бы временно, до решения государя. Как умный человек, имеющий обо всем свое мнение, вы не можете не быть замешанным. Не могут же вам нравиться наши порядки и правительство.
Невельской выслушал про пустые хлопоты чиновников Третьего отделения и так расхохотался, что Екатерина Ивановна, молоденькая рыжеватая дама, пришла в кабинет.
Геннадий Иванович только на днях возвратился из Англии и рад был принять Сибирцева.
Сказал, что дела завязываются во всю ивановскую, ездил делать заказы, как частное лицо, как глава и директор вновь учрежденной «Компании Амурского пароходства и торговли». Стал рассказывать о фирмах и доках.
Он в высоком крахмальном воротничке, в узком сюртуке с иголочки; выстрижен машинкой, выглядит щеголем.
— Честному моряку невозможно вести дела с современными коммерсантами! — снисходительно улыбаясь, сказала Екатерина Ивановна, приглашая к столу. — Геннадию Ивановичу предложили взятку! Как вам это понравится?
— «Мы вам записали цену на две тысячи фунтов больше, чем договаривались!», «Почему?», «Разница будет вам».
Алексей подумал, чего стоило Геннадию Ивановичу сдержать свой капитанский характер.
Про него приходилось слышать, что, наводя на востоке порядок на китобоев, он не давал им грабить и сам становился им подобен, брал шкиперов за бороды, без различия наций, к каким бы цивилизованным ни принадлежали, и плевал им в морды, как сами они дикарям. Человек света, образованнейший из моряков, друг Пущина и воспитатель великого князя Константина! Видно, тяжко ему было, так не владел собой и свирепел.
Невельской заказывал пароходы для Компании на акциях. Сибирцеву предстояло делать закупки для казны. Муравьева упрекали, что он мальчику давал такое поручение, с которым не всякий немец или директор Компании справится. Муравьев шел на риск и знал, что делал.
— Англичане во всем мире умело и охотно торгуют. Они берут у нас не только «мед и сало», но и соболей, чернобурых лис, песцов, лучшие сорта волжской черной икры идут к ним бочками, целыми кораблями, мы потихоньку и полегоньку задабриваем их, продаем их банкам золото и серебро. А могли бы сделать спой рубль устойчивым. Рубль может быть золотым и без золота, согласно экономике по Адаму Смиту, тем более у нас.
— Все наши агенты и заказчики, коммерческие и ка зенные, получают взятки за границей. Я и раньше слышал, но не верил. Путятина спрошу, как же он заказы в Англии всю жизнь делает. Вот вы поедете заказывать пароходы… А что вас, Алексей Николаевич, англичане хотели арестовать — в этом нет ничего удивительного. Говорите по-японски, полезли в застенный Кантон в компании богатых китайцев и с американцем, учите китайский… Молод, хоть сейчас в Александринский театр на роли молодых премьеров. Но суть в чем? Всякое наше влияние в Японии противоречит их намерениям. У них душа к нашим дальневосточным предприятиям не будет лежать. Отблагодарили вас за поездку в Кантон, увидели дельного человека… А чем англичане кормили вас на гауптвахте, — овсянкой и тертым супом из овощей?
— Я у них до обеда не досидел. Продержали всего полдня. Я ведь часто бывал у них на обедах в клубах и в домах. Любопытно, — продолжал Алексей, — что в нашей тайной полиции меня даже не спросили про Гонконг, что это за колония, что за город и что в нем за жизнь, какая торговля, флот, какие суда, доки. Только сегодня помянули, поздравляя с милостью государя.
— Зачем им знать о том, что происходит далеко от Москвы! Где-то за Уралом! А приличные ли люди в Третьем отделении?
— Да. Один вполне благородный, из приближенных покойного графа Бенкендорфа. Другой попроще и полюбезней.
— Сейчас все ждут реформ и стараются угадать, куда ветер подует. Им также приходится делать видимость, мол, не даром хлеб едим. Все ждут, что от либерализма наживутся… А кто вас в Гонконге допрашивал?
— Капитан Смит.
После обеда прошли через двери в портьерах в гостиную. Хозяин сел за круглый стол у гигантской красной раковины и закурил трубку. Табак почувствовался крепкий. Настроения Геннадию Ивановичу придала не затяжка: прокурен давно и насквозь.
— А ведь вы и сами похожи на американца, — молвил адмирал. — Не правда ли, Катенька?
Екатерина Ивановна, разбиравшая ноты у пианино, заметила, что Сибирцев на миг приопустил голову. Екатерина Ивановна плавала с мужем, жила с ним среди моряков, много видела американцев.
— С кем поведешься — от того наберешься, — как бы оправдываясь, ответил Сибирцев. — У меня хорошие воспоминания о многих встречах и знакомствах в Гонконге.
— Вот вам за это и приходится расхлебывать и в интеллидженс и в Третьем отделении… — продолжал Невельской.
«Бог знает за что его в Гонконге схватили; видно, в чем-то насолил. Но дело темное».
— Бенкендорф весьма почитаем в придворных кругах за то, что создал в своем деле школу на века. При
