Сомов немного подумал и, не удержавшись злорадно дописал:
«После написанного. Вашу книгу я не смог оценить по достоинству, так как не осилил больше десяти страниц, поэтому возвращаю ее обратно».
Настроение у него стало приподнятым, и он даже замурлыкал себе под нос:
Районы, кварталы, жилые массивы
Я ухожу, ухожу красиво…
Послышался приближающийся шум, двери распахнулись, и в кабинет ворвалась разъяренная кухарка с массивным канделябром в руке и ведомый ею полусонный сторож.
– Вот он! – торжествующе воскликнула Палла, указывая пылающим канделябром на Сомова, – Вот он мерзавец! Сейчас ты у меня попляшешь!
Она оглянулась, ища поддержки у сторожа. Тот крайне недовольный тем, что его разбудили и вытащили из постели, протопал по кабинету и сердито уставился на Виктора ожидая разъяснений.
– Сангин, что у вас там Паллой произошло? – он недоуменно огляделся, – И что ты делаешь в кабинете хозяина ночью?
Сомов отметил, что сторож опрометчиво пришел без оружия. Объяснять ситуацию было долго, да и не нужно, поэтому Виктор молча поднялся из-за стола и одновременно выдернул меч из ножен. Кухарка завизжала, а со сторожа мигом слетели остатки сонного состояния.
– К стене! Сели на пол! – приказал Сомов и угрожающе провел мечом перед их лицами в паре сантиметров.
Близость клинка была настолько убедительна, что слуги Преана отпрянули и покорно опустились на пол у стены. Палла находилась в полуобморочном состоянии и тяжело дышала открытым ртом словно рыба, выброшенная на берег, а Таумон все еще храбрился и пытался держаться, как и подобает настоящему солдату.
– Ты что творишь, Сангин? – спросил сторож растерянно, а увидев приготовленную котомку и зачехленную гитару, наконец-то все понял и воззвал к благоразумию Сомова: – Кончай дурить, парень. Это плохо кончится. Тебя все равно поймают, а за побег хозяин очень жестоко накажет. Может даже убить. Одумайся пока не поздно. А о том, что сейчас было мы с Паллой никому не расскажем. Правда, Палла?
Он толкнул женщину в бок локтем, но кухарка в ответ лишь нечленораздельно замычала.
– Тише, – Виктор приложил палец к губам, – не надо слов. Они лишние. Однако, что же мне теперь с вами делать?
Он задумался. Эти двое стали препятствием на пути к побегу и самым правильным было бы это препятствие устранить. Но, оказалось, вовсе не так-то непросто взять и зарезать двух людей, которые, в общем-то, ничего плохого ему не сделали. Кухарка, если не брать в расчет ее сексуальные шалости очень хорошо готовила и кормила его, а сторож всегда относился по-человечески, и даже тренировались они вместе. Может связать их покрепче? Так развяжут слуг не раньше, чем вернется Преан, а это может случиться через неделю или даже позже. До того времени они скорее всего не доживут. Рассчитывать на то, что их хватиться и найдет садовник не стоит, так как он и в дом-то никогда не заходит, а живет в отдельной пристройке. Пропойца будет только рад, что ему никто не указывает что делать, а куда все вдруг исчезли даже и не задумается. Выходит, что смерти им хоть так, хоть этак, никак не избежать, сделал вывод Сомов. Жаль. Тяжело вдохнув, он нахмурился, и сделал шаг вперед, удобнее перехватив меч.
Видимо в его глазах было нечто такое, что привело прислугу в полнейший ужас. Сторож, заерзав ногами по полу, испуганно пополз в сторону вдоль стены, а кухарка закрыла голову руками и отчаянно завизжала.
– Тихо! – рявкнул Сомов и остановился не в силах принять окончательное решение.
Он присел на корточки перед женщиной, которая уже не визжала, а тихо не замолкая пищала на одной ноте и не сводила с него затравленных мокрых глаз. Ну что тут станешь делать, подумал Сомов и еще раз вздохнул.
– Все. Хватит реветь, – успокаивающе произнес он и вытер ей слезы, – Успокойся. Ты сейчас пойдешь к себе в комнату, ляжешь спать, и до утра никуда не будешь выходить. Понятно? Ты понимаешь, о чем я говорю?
Палла перестала выть, и бешено замотала головой, соглашаясь с предложением Виктора и глядя на него с надеждой и недоверием. Сомов подал ей руку и помог подняться. Повариху била нервная дрожь и даже поднявшись с пола, она не решалась сделать лишний шаг без команды Виктора. Все происходящее стало выглядеть несколько комично, и Сомов нервно усмехнулся. Нет, не станет он никого убивать, пусть его совесть останется спокойной, а что будет, то будет, решил он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Все прекращаем плакать, – он погладил дрожащую кухарку по щеке и спросил: – Или ты расстроилась, что мы больше не увидимся?
Палла опять согласно затрясла головой. Похоже, она пребывала в таком шоковом состоянии, что готова была соглашаться со всем, что сейчас говорил Виктор.
– Ну, не грусти, может это не последний раз, когда мы видимся, – Сомов уже не успокаивал, а слегка куражился над толстухой и даже заулыбался от коварной мысли, пришедшей ему в голову: – Ты только жди меня, и я вернусь.
Он сунул ей в руку горящую свечу из канделябра и подтолкнул напуганную женщину по направлению к двери:
– Иди!
Палла нерешительно пошла, постоянно останавливаясь и оглядываясь на Виктора. Сомов стоял неподвижно и смотрел сквозь раскрытые двери, как повариха удаляется вниз по лестнице, пока совсем не скрылась из виду на нижнем этаже. Минуту Виктор прислушивался, ожидая чего угодно от взбалмошной непредсказуемой кухарки, но в доме стояла тишина. Тогда он повернулся к сторожу и крутанул мечом, разминая кисть. Улыбка сползла с лица Сомова, а сторож заметно побледнел.
– Вик, постой! – сторож умоляюще выставил руки перед собой, – Подожди. Давай так. Я тоже пойду к себе. А ты уходи. Просто уходи и будем считать, что я ничего не видел.
Виктор с сомнением покачал головой. Сторожа он решил обязательно связать.
– Не пойдет. Таумон, ты же старый хитрый солдат. Обманешь.
– Клянусь не обману, Вик. Я и за Паллой пригляжу, чтобы не начудила, а ты уходи.
Сомов ненадолго задумался и наконец, сказал:
– Вставай и иди во двор. Ты впереди я сзади. И не делай глупостей солдат, ты отлично знаешь, как я умею обращаться с мечом. Не позволь себе смертельно порезаться.
– Никаких глупостей, Вик, – сторож развел руки в стороны, показывая полное повиновение, – никаких.
Они вышли из дома в сырую прохладную ночь и всю дорогу до сторожки, бывший солдат шел, вжав голову в плечи. Возможно, он ожидал удара сзади, но ни разу не оглянулся. Когда они остановились у маленького строения, которое находилась рядом с воротами, возникла тягостная пауза. Сомов некоторое время смотрел на сторожа, оценивая его возможное дальнейшее поведение, а затем убрал меч за спину в ножны и показал в сторону ворот:
– Может, отопрешь?
Таумон молча кивнул и ушел за ключами в сторожку. Отсутствовал он минуту, а когда вышел в одной его руке были ключи, а в другой меч. Виктор разочарованно хмыкнул:
– Вот значит как.
Старый солдат чувствовал себя неуверенно и сильно нервничал.
– Извини, Вик, но я не могу тебя отпустить. Хозяин этого не простит не только тебе, но и мне. Так что или ты или я.
Он бросил звякнувшие ключи между ними на каменную дорожку и отступил назад, выставив меч перед собой.
Виктор не спешил обнажать свой клинок и был уверен, что успеет выхватить оружие в случае необходимости, а кроме того Сомов нисколько не сомневался, что справится со старым солдатом в поединке. Они это давно уже выяснили на тренировках. Знал это и бывший солдат и поэтому тоже не торопился начинать свой последний бой.
– Жаль, что у нас не деревянные мечи, – сказал Виктор более хриплым голосом, чем обычно и безбоязненно отвернулся от сторожа, подняв лицо к звездам, – Послушай, что я тебе скажу, Таумон. У нас с господином Преаном был заключен договор, который я обязан выполнить, что сейчас и делаю. Ты никак не сможешь этому помешать, но твоя смерть будет совершенно лишней при завершении этой сделки. У меня нет вариантов, как поступить, зато у тебя их целых два на выбор. Или я сейчас спокойно отсюда уйду или я убью тебя и опять же спокойно уйду. Выбирай сам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
