не соленый.
Маша стояла рядом:
– Дай я попробую. Нормально соленый, – пожала плечами она.
Цветочек нервно дернулся от неожиданности, опять эта Маша открыла свой рот.
– Не соленый! – побагровел он, а руки затряслись.
Розеля испугалась и сказала:
– Хорошо, хорошо, соли сам сколько нужно.
Он с самодовольным видом начал сыпать соль, а Маше сказал:
– Ты слишком много говоришь.
Суп, конечно, получился такой соленый, что его есть почти не стали. А ему плевать, что он испортил еду для отдыхающих, ему очень важно, чтобы было по его.
Когда все ужинали, и Розеля с Чинто вышли в зал ужинать со всеми, девчата быстро перехватили макарон и по кусочку мяса, и пошли в зал собирать тарелки. Люба с Машей таскали груды грязных тарелок и ставили на стол возле мойки. Стол быстро наполнился посудой. Люба все торопила Галю:
– Скорее, так мы до утра ее не помоем.
– Люба, успокойся, ты уже задергала ее. Ведь она первый день, конечно, ей трудно! – сказала Маша.
А когда Люба вышла, Галя сказала:
– Ну и характер у Любы.
– Ничего не переживай, – сказала Маша, – через неделю ты будешь себя чувствовать, как будто работала здесь всю жизнь.
* * *
Когда Лука подходил к дому он подумал:
«Кого это моя жена там притащила. Вечно натащит своих русских. И позвонила не тогда, когда она еще не приехала, а когда эта подруга уже живет в моем доме. Что за самоуправство! В конце концов, я здесь хозяин и могла бы договориться со мной заранее. А вдруг бы я не разрешил. Вот во всем она такая. Никогда не посоветуется, ни как деньги тратить, ни что купить, ни кого привезти. А хозяин я!»
Он вошел в комнату. Вера сидела за столом и ждала его. Она вскочила и смущенно сказала:
– Здравствуйте, – и добавила по-итальянски: – Бона сэра, я Вера.
Лука увидел очень симпатичную и очень большую и полную женщину. У нее были прямые русые волосы под карэ, серые глаза с длинными ресницами, которые давали тень на пол-лица и пухлые чувствительные губы.
«Красотка, – подумал он, – но такая толстая. Такую не прокормить. Я представляю, сколько она ест, если наела столько тела».
Но к его удивлению Вера съела тарелку супа и даже не притронулась к колбасе.
«Да вроде и немного ест», – подумала он.
А Вера, конечно, не наелась. Она просто стеснялась Луку и ни до чего больше не дотронулась.
Он разрезал яблоко и дал ей половину.
«Мог бы и целое предложить», – подумала она.
Весь вечер молча смотрели телевизор. Вера очень неловко чувствовала себя, она сидела, как на угольях и думала:
«Это же и Маша так себя чувствовала, тоже ведь языка не знала».
В полдвенадцатого ночи приехала с работы Маша. Она еле дышала от усталости. Когда вошла в комнату, Лука еще не спал, он ждал ее, чтобы высказать все, что он о ней думает.
– Ты почему мне позвонила уже тогда, когда она приехала, а не заранее? – недовольно произнес он.
– Лука, мой дорогой. Ну, какая тебе разница? Я же позвонила, – начала оправдываться Маша.
Она подошла к нему, обняла сзади за плечи, потому что он не подумал даже подняться со стула навстречу жене. Маша погладила по волосам, чмокнула его в щеку и шепнула:
– Я соскучилась. Пошли спать.
– Ну ладно, в другой раз так не делай, – буркнул он.
Когда вошли в спальню и закрыли дверь, Лука завалил Машу на кровать, чмокнул ее в губы, поелозил по ней своими костями и сказал:
– Спокойной ночи.
Маша сняла халатик и скользнула под одеяло. Обняла мужа, нежно погладила, поцеловала в губы. Она почувствовала, что Лука ей уже не так противен, как первое время. Ей очень хотелось мужчину, и она прижалась к нему еще сильнее. Тем более, если мужик попался, нужно им пользоваться, как сказала подруга Катька. Вот она не пропускает ни одного и пользуется всеми, кого подгребло к ней.
– Мио каро – мой дорогой, – шептала Маша.
Но этот дорогой даже не шелохнулся, не ответил даже дежурным поцелуйчиком, не сказал ей нежного слова. Он только сделал несчастное лицо и поскулил:
– У-у-у.
Потом отвернулся к стене и сделал вид, что спит.
– Вот такой сексуальный вечер, – подумала Маша. Ей стало обидно. Впервые за столько времени совместного житья у нее появилось хоть какое-то чувство, а он так все взял и обрубил.
«Ну что делать?» – думала Маша. – Ну не можешь заниматься любовью, так хоть скажи ласковое слово, ведь не виделись полмесяца.
Но ласковых слов ее муж не знал и поэтому молчал. Маша долго не могла уснуть, она вновь думала о Микеле.
– Уже прошел месяц, даже больше, а он не звонит. Да, конечно я старая для него, – вздохнула Маша. Она недавно прочла в журнале, что на Западе сейчас моден так называемый «быстрый секс». Мужчина и женщина, пробегая мимо, зацепились взглядами, где-то в тихом месте получили наслаждение и затем легко расстались и больше не вспоминают друг о друге. По-английски это называется «квики».
– Может, и у Микеле так же вспыхнуло желание. Он нырнул в эту страсть и так же вынырнул, вроде бы ничего и не было. Насладился и отвалил, и забыл. Господи, чего только не придумают эти иностранцы, – вздыхала Маша. – Для них позаниматься любовью – это как выпить чашечку кофе. А у меня по-русски, вернее, по-бабски – все через сердце. И вот сейчас мое бедное сердечко зацепилось за Микеле, как золотая рыбка за рыболовный крючок. И никак не может освободиться, болит и стонет.
Утром Лука, выпив чашечку кофе, пошел к соседу делать шабашку. Нужно было заштукатурить и побелить стену длинного дома. Приходили еще двое друзей Луки, и они по выходным работали на той стене.
Когда он ушел, Вера сказала:
– Маш, я такая голодная. Вчера вечером я постеснялась с твоим мужем нормально поесть, и сейчас меня эта чашка кофе не спасла.
Маша улыбнулась:
– Бедная моя подруженька, заморила голодом я тебя. А я уже привыкла. Утром чашка кофе с молоком и сухарики и до обеда, – сказала Маша, доставая из холодильника еду.
– Ешь что есть. Жарить ничего не будем. Соседи нас не правильно поймут, когда услышат запах жареной еды. По утрам итальянцы не готовят и почти не едят.
– Боже мой, куда я попала! – сказала Вера, отрезая большой кусок колбасы.
Пока Вера жевала, Маша набрала номер телефона дочки.
– Дарьюшка, приветик, моя ласточка, как дела? А Димочка? Прекрасно, что у вас все хорошо. А как твой муж
