зимы теплые, – ответил он.
«Да знаю, какие теплые. На себе испытала», – подумала Маша.
А Альфредо прошел дальше в низенький проем и сказал:
– А здесь туалет и вода.
Маша кое-как протиснулась туда. Этот так называемый туалет был примерно в один квадратный метр.
– Да, квартирка! Неказистая она какая-то, – с негодованием глядя на жениха, сказала она на итальянском, вперемежку с русским, но он все понял.
– И ты что, считаешь, что здесь можно жить? У нас такие сараи используют только для животных: коров, свиней, кур. А ты хочешь поселить сюда женщину, с которой будешь заниматься любовью. Да как ты можешь, да где твоя совесть!
Маша уже почти кричала, а Альфредо отступая к выходу, стал оправдываться:
– А что, неплохая квартирка. Здесь моя любовница русская почти год жила и ничего.
– Как это ничего! Ты даже любовью не занимаешься в этом сарае, а говоришь ничего. А почему в той квартире нельзя жить? Там тоже не рай, ну хоть какое-то подобие квартиры? – продолжала наступать на него Маша.
– Да там соседи, они не любят, когда я привожу женщин, – заерзал он.
– Но если здесь не нравится, я сниму хорошую квартиру.
– Вот мой телефон, когда снимешь квартиру, оплатишь на полгода хотя бы, тогда звони. Мы приедем, а сейчас отвези нас обратно.
Маша схватила Веру за руку:
– Пошли, Вера.
Когда ехали в машине, Вера сказала:
– А я уже испереживалась вся, думала, что ты уговариваешь его, чтобы оставил меня в этом сарае.
– Ну что ты, Верочка, голубушка. Ну как я могу тебя бросить в таких хоромах? – улыбнулась Маша.
Вечером, когда вернулись домой, Лука, увидев Веру, надулся, и весь вечер почти не разговаривал. Иногда только недовольно бурчал:
– Бо, бо, – это по-русски значит «не пойму», «не знаю».
Вера нервничала, а Маша сказала:
– Успокойся, Верунь, побухтит и перестанет.
Но Лука бухтел и на следующий день. Маша нервничала, хоть на улицу выгони Веру. Она возле Луки крутилась, как она говорила, на задней ножке. Она его приглаживала, прицеловывала:
– Лука, мой дорогой, ну мы ищем ей работу. Ну нет пока, потерпи немного.
– Да, а вдруг что случится, ты вечно наведешь полный дом своих русских, – бурчал он.
– Не вечно и не полный дом! – вспыхнула Маша.
– Она без документов, – бурчал Лука, – вдруг карабинеры придут, меня оштрафуют на большую сумму.
Ах, вот чего он боится!
– Не переживай, мой дорогой, у Веры виза на месяц. Она может месяц жить как турист и никто не придет, – объяснила Маша.
Но Лука или не понял, или притворился, но продолжал бурчать. Когда ужинали, после минестры он полез в холодильник и достал тонко порезанный окорок. Он развернул его и положил возле себя. Когда сделал себе бутерброд, то окорок запрятал вновь в холодильник, чтобы не ели всякие там.
Вера залилась краской, ей было так неприятно и одновременно обидно за подругу, что приходится жить с таким мужем. А она-то думала, что здесь изобилие всего, столы ломятся от еды и выпивки. А оказывается, бедная Маша.
Маша готова была вылить мужу суп на голову. Глаза ее вспыхнули зеленой обидой, но она опустила ресницы, чтобы не дай Бог, он не увидел ее недовольства. И только рука сжала вилку.
«Ну, как ему не стыдно, ну как он может так, – думала она. – У нас в России родственники и друзья неделями живут. И всегда хозяин старается на стол поставить вкусную еду, даже если в кошельке пусто. Занимают у соседей, у друзей, лишь бы накормить приехавших в дом гостей. А здесь, как он может так?
Маше было ужасно обидно и стыдно за мужа. Она же писала подруге, что муж у нее хороший.
После ужина Лука позвонил своему другу Дарье и просил его приехать в гости. Дарье приехал через полчаса. Он жил в соседнем селении. Маша видела его один раз, и он ей понравился. Когда Дарье вошел в комнату и поздоровался со всеми, Маша усадила его за стол, а напротив посадила Веру. Дарье было около пятидесяти лет, его круглое полное лицо дышало добротой, а голубые глаза с любопытством уставились на Веру. Он тщательно прилизал оставшиеся редкие светлые волосы ладонью и протянул Вере руку.
– Дарье.
– Вера, – потянулась она через стол для рукопожатия.
Поговорив о новостях, Лука сказал:
– Ты не нашел себе женщину? Вот у нас невеста, – и улыбнувшись впервые несколько дней, показал рукой на Веру.
Вера Дарье понравилась, было видно по глазам.
– Вер, ну как он тебе? – спросила шепотом Маша. – Может, сейчас уговорим, чтобы ты поработала у него в доме. Его родители уже старые, может, им нужна женщина, помогать по дому.
Маша об этом спросила Дарье, на что он ответил:
– Да нет, мои родители еще сами в состоянии все делать по дому. Они еще не очень старые, но я поищу для Веры работу. А сейчас скажи Вере, что я хочу с нею погулять. Как она? Не против?
– Вер, он зовет тебя погулять, как ты? – спросила Маша подругу.
– Ой, я же не могу говорить по-итальянски, – сказала Вера.
– Ничего страшного, нужно общаться с итальянцами, а то так никогда не будешь понимать и говорить по-итальянски, – сказала Маша, подталкивая Веру к Дарье.
Так Вера начала встречаться с Дарье. Он ей сразу понравился. Мужчина чем-то походил на ее отца. За неделю их встреч он ее водил два раза в ресторан, они ходили по барам и просто гуляли по улицам, рассматривая витрины магазинов.
– Ну, как тебе Дарье? – спросила Маша.
– Ты знаешь, вроде ничего, но когда мы подходим к магазинам, он пробегает мимо.
«Такой же вариант, как и мой муж», – расстроилась Маша за подругу, но ей ничего не сказала.
– И еще мы были в ресторане. Какой же это ресторан? Как столовая, поели и все, никаких тебе танцев, никакого веселья.
– У них танцуют на специальных праздниках, которые проходят почти все лето по разным городам и деревням. Нужно будет съездить с Дашей и Марио. Он знает, где проходят такие праздники.
Однажды Вера пришла позже обычного. Вошла в кухню, где Маша еще смотрела телевизор и молча села за стол. Маша посмотрела на подругу. Странно, что это она такая болтушка обычно, ничего не рассказывает сегодня.
– Вер, что случилось?
– Да нет, ничего.
– Что, поссорились с Дарье? – допытывалась встревоженная Маша.
– Да нет, наоборот, – ответила Вера.
– Что наоборот? – и тут Машу осенило:
– Неужели позанимались любовью, как говорят итальянцы? – она хитро улыбнулась.
– Ой, Маш, отстань, – махнула рукой Вера.
Но через минуту она уже взахлеб
