Острые соски становятся тугими.
Останавливаюсь, отстраняюсь, чтобы посмотреть на дерзкие карамельные вершинки. Я бы хотел кончить на ее сиськи… Обязательно это сделаю! Сливки и карамель…
– Я из детдома.
– А?
– Ты же спросил, откуда! Из детдома! – шлепает по плечу ладонью, тянется вбок.
Сверху начинает литься вода.
За неожиданно мощным потоком лицо Лили расплывается, дрожит от капель воды, которые бьют по плечам. Вода еле теплая.
– Давай погорячее?
– Не люблю горячую! – отвечает чересчур резко.
– Просто привыкла к холодной в своей халупе для сирот? – роняю небрежно.
В ответ получаю палец под ребра. Всего лишь палец воткнула, но будь у нее в руке нож, я бы умер от внутреннего кровотечения.
Обязательно бы сдох!
– Ауч!
– Не всем дано родиться с золотой ложкой во рту!
Я едва различаю, что она говорит, скорее, угадываю по ее губам. Вода слишком сильно шумит. Я немного уменьшаю напор.
– Зачем? – бросает на меня хмурый взгляд и сосредоточенно выдавливает из тюбика шампунь на свою ладонь.
– Чтобы можно было поговорить.
– Ты болтун? – спрашивает в лоб и отворачивается, взбивая крепкую пену на своих волосах.
Один из комков пены сползает вниз с влажных волос, падает на влажную спину и протягивается дорожкой из мыльных пузырей, протягиваясь до самых ягодиц. У нее небольшая попка. Я бы даже сказал – мелковатая, худенькая, но крепкая, какая обычно бывает у бегунов.
Пена скользит между полушарий. Я слежу взглядом за этим проникновением и загораюсь от мысли, вставить ей между полушарий. Вряд ли даст сразу, но как красиво сперма смотрелась на ее попке, покрытой мурашками.
Внимательно рассматриваю свой приз, с которого едва сорвал упаковку! Нагло ныряю пальцами между ножек, она судорожно сжимает бедра, от чего ее попка выпячивается немного сильнее. Едва сорвал целочку… Кажется, даже слышу, как похрустывает возмущение в голове Лилички: громко перемалывает острые фразы, а под ними растекается восторг, почти щенячье удовольствие от пережитого оргазма.
– Я не болтун, но тебя узнать хочется.
Прикусываю плечи зубами, опустив на линию подбородок, подталкиваю бедрами к ней, втискиваюсь:
– Я хочу тебя сзади. Я хочу тебя по-всякому…
– Хватит! – выдыхает.
– Твой ротик тоже хочу… Твою грудь! – сжимаю острые соски, накрыв ее сиськи двумя ладонями.
– У меня все горит между ног. Я… Я не шутила! Мне было приятно, но сейчас все вернулось.
– Так и будет, жечь немного. Я большой, а ты совсем-совсем целочка. Неужели никто не пытался взять?
В рот ползет клочьями пена. Приходится зачерпнуть немного воды и прополоскать рот.
Лиля быстро смывает пену с волос и почти солдатскими жестами умывается как будто у нее вот-вот отнимут время и выгонят из душа.
Разумеется, вываливается из кабинки первой. Ее успеваю словить за миг до побега:
– Эй, а помыть меня?
– Маленький, грязный мальчик помыться?
– Большой, грязный мальчик, – возражаю.
Тяну ее ладонь на член, который давно стоит камнем.
– Обхвати его пальцами, – прошу. – Хочешь взять передышку? Нужно снять градус…
Она делает несмелое движение пальцами, передавливая. Точно не умеет с прибором обращаться, иначе бы не двинула так резко вниз.
– Будь нежнее. Мягче. Это вам не тумблер. Это член. Он любит. Когда его разгоняют лаской.
– Ты…
– Давайте, Лилия Алексеевна, вымойте меня. Я грязный!
– Ты очень грязный. И я не про ту грязь.
– Я очень грязный, – соглашаюсь.
* * *
Лилия
Ратмир не просто грязный, он грязнющий. В него похоть въелась прямиком под кожу, проникла в кровь, поразила все внутренние органы. Боюсь, у него и сердца нет, в том смысле, который вкладывается в слово «чувствующий». Точно заразный, как вирус, и заражает своей похотью меня, лапает, трогает, смущает.
Он заставляет меня пылать.
Кровь закипает, воздух горит.
Вода кажется слишком горячей.
– Обхвати ствол покрепче, немного ниже, – командует Ратмир. – Я научу вас дрочить, Лилия Алексеевна.
– Хватит!
В ответ на его порочные фразочки я снова смущаюсь, но внутри расползается волнующая дрожь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне это нравится? Нет, ни капли! Но трепет выдает меня с головой.
Я учусь делать это, держать член – такой тяжелый, горячий, твердый. Не знала, что мужской член такой нежный и твердый одновременно. Из-за обрезанной крайней плоти головка кажется гигантской, ствол раздут с набухшими синими венами. Фу, как пошло смотрится… Но сама не могу оторвать взгляда, прилипла взглядом к узкому, влажному отверстию на конце его члена.
– Хочешь полизать чупа-чупс?
Рат делает движение бедрами, член в моей руке твердеет еще больше, напрягается.
Я с трудом удерживаю обхват, когда Ратмир начинает толкаться, словно трахает не сомкнутое до конца кольцо пальцев. Такой толстый ствол не обхватить целиком…
– Не хочу, – сглатываю.
– Хочешь, – гладит пальцами по шее. – Ты много чего хочешь, только пока не знаешь этого. Но я тебя научу распознавать позывы.
– Опытный?
– Ммм… Продолжай, Лиличка. Продолжай дрочить, можешь быстрее двигаться!
Ратмир игнорирует мой вопрос о наличии опыта.
Но и без ответа становится ясно, что он намного опытнее и искушеннее меня. Сколько всего пробовал? Даже представить страшно и немного стыдно, что я интересуюсь подобным. Вообще не предполагала, что стану думать на такие темы.
Я не отсталая, но и не кипела желанием знакомиться близко с мужчинами.
Хватило негатива из прошлого.
На миг в мыслях мелькает дурное. Усердно отгоняю плохие мысли. Это было так давно, это было в прошлой жизни. От нее не осталось ни следа.
Погружаюсь с головой в настоящее, отзываясь на ласку Ратмир – она горячая и настойчивая, не дает зациклиться на чем-то еще.
Пальцы Ратмира не могут долго ужиться на одном месте. Мужчина трогает меня всюду – шею, волосы, грудь. Он забавляется с моими сосками, играючи выкручивает их на максимум и наслаждается тем, как я сбиваюсь с размеренного ритма, в котором двигаю по его эрегированному члену, как ускоряюсь, как привстаю на цыпочки от подкатывающего наслаждения.
– Ты горячая, ты ужасно горячая, Ли-лич-ка…
Ратмир щелкает языком.
Он делит мое имя по слогам.
Меня дробит от наслаждения его слогами, взрывает вспыхнувшим удовольствием и сжатиями.
– Ли. Лич. Ка… – ставит ударение на последнем слоге и давит пальцами, прокрадываясь низко.
Пульсация между ног становится невыносимо острой. Я не представляла, что снова захочу его так быстро. Невозможно…
Пальцы Ратмира пересекают черту дозволенного и касаются влажных складочек, с тихим стоном впускаю их в себя.
– Да…
– Оу… Училка потекла! – ухмыляется самодовольно.
– Прекрати пошлить! Это вода!
– Это не вода. Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя хочу, – выдыхает в губы.
Боже, снизь градус пошлости и порока в периметре этой душевой кабины. Но Ратмир только распаляется, хлестко разносит по складкам мою смазку.
Невыносимый и напористый!
От него совсем никуда не скрыться.
Ратмир теребит мой клитор и заставляет покрикивать, скулить от желания вновь ощутить в себе его пальцы.
– Попроси! – сосет мои губы. – Попроси. Попроси же?
Его язык, губы, снова язык… Немного укусов по губам и шее.
Ратмир порочно смыкает губы на тугих сосках, кольцует мое удовольствие, вторгаясь пальцами в податливую влагу.
Я совершенно теряюсь, двигая пальцами по его члену, как сумасшедшая, пока он не перехватывает мою руку.
– Хватит, не то я могу кончить!
– Разве не этого ты хотел?
Глаза в глаза.
Между нами начинает трещать электричество.
Ратмир отодвигает меня от себя подальше, ближе к стене душевой.
– Встань на колени, – просит хрипло. – Я хочу в твой ротик.
– Нет.
– Почему? Твои губки такие зовущие, ротик влажный, горячий. Созднанный, чтобы его начинили хорошенько.
