Звал Ветер ее в гости, естественно, не поэтому. Просто заметил, что Ульяна понравилась Егору, и опасался, как бы тот девушку без его помощи не прошляпил.
– А кайтингу обучишь?
– Решила заняться? Что ж, одобряю. Но учить не буду, у меня терпения не хватит. А вот Барину его не занимать, к нему обратись.
Тут он заметил, что Кравченко единственный из всех выглядит нетрезвым. И, вспомнив, что тот пил с Колюней, предложил ему:
– Славка, оставайся лучше у меня, а то на первом же посту тормознут! Сейчас еще по рюмашечке выпьем и спать завалимся. Ранним утром встанешь как огурец, и в путь.
– Не, – замотал головой Слава. – Мне домой надо. Да и машину сыну обещал завтра с утра дать. У него выезд на природу с компанией. Так что тачке тоже домой надо.
– И как же ты поедешь?
– Да я нормально себя чувствую. Просто устал, не выспался. А так я трезвый.
– От тебя пахнет.
– У меня с собой три штуки, откуплюсь.
– Нет, так не пойдет! – встрял Марк. – Пусть Диана за руль твоей тачки сядет. У нее есть права.
– А водит она нормально? – недоверчиво покосился на Диану Слава.
– Неплохо. Я сам учил.
Это успокоило Кравченко – он знал, что Штаркман водитель от бога.
– А мне куда? – подала голос Ульяна.
– Да куда хочешь, – ответил Слава. – Хоть с нами, хоть с Марком, чтоб ему не скучно было.
– А давай со мной? – предложила Бабуся.
Ульяна кивнула. Женя ей очень нравилась. Она была интересной собеседницей, приятным и добродушным человеком, и лучшего попутчика желать не приходилось. Но не успела писательница сделать шаг в сторону «Нивы», как ее перехватил Егор:
– Не туда направляетесь, барышня. Вам сюда! – И он указал на свой внедорожник.
– Да нет, я с Женей поеду.
– У нее в машине кондиционера нет, придется окна открывать, а через них пыль да выхлопы в салон летят. – Баринов подвел Ульяну к джипу и распахнул перед ней дверцу. – Так что вам, мадам, лучше в моей ехать.
Ульяна не стала спорить, забралась в удобный салон и откинулась на сиденье. Подголовник, к счастью, был очень мягким, и она пристроила на него свой побаливающий затылок. Шишка поныла, поныла да успокоилась.
Егор тем временем обнялся с Ветром и перекинулся парой прощальных слов. После чего плюхнулся на водительское место и завел мотор.
Из «Ветродуйки» они уехали первыми. За ними стартовал Марк, затем Диана со Славой на машине Кравченко. Последней покинула станцию Женя – ее «Нива» завелась только с третьего раза.
Некоторое время ехали молча. Баринов щелкал кнопками магнитолы, Ульяна рылась в сумке, проверяла, не забыла ли чего.
– Какую музыку ты любишь? – спросил Егор. – Есть на выбор шансон и ретро. Тут только две радиостанции ловятся.
– Тогда лучше ретро.
– А вообще?
– Ты не поверишь…
– И все же?
– Люблю группу «Звери».
– Мда… Не ожидал.
– И солист Роман мне нравится. Очень харизматичный молодой человек.
– Любишь молоденьких?
– Я же имею в виду не внешность! – запротестовала Ульяна. – Он мне как личность нравится…
На самом деле солист группы «Звери» нравился Ульяне и внешне, но признаваться в этом она не собиралась. А то Егор и правда подумает, что ее тянет к мужчинам помоложе – Роману, может, и было лет тридцать, но выглядел-то музыкант как паренек. Однако Ульяну, наоборот, больше привлекали те, кто хоть чуточку ее старше. Возможно, потому что у отца с матерью разница в возрасте была классической для советской семьи: папа родился на полтора года раньше мамы. В то время было нормой: муж старше супруги на год, два, три, пять, реже она его на столько же, но бо́льшая разница в возрасте вызывала у всех нездоровое внимание, насмешки, скепсис. Ульяна помнила, как мать презрительно поглядывала на соседку, приведшую в дом парня, годящегося ей в сыновья. Той было тридцать восемь, а ему двадцать один. Несмотря на такую разницу, пара хорошо жила, но спустя два года распалась. Мама заметила, что ничего другого и не ожидала, потому что ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННО иметь любовную связь с человеком другого поколения. Ульяна на всю жизнь ее слова запомнила. И когда встречалась со студентом (который был младше ее всего лишь на шесть лет), не могла отделаться от чувства стыда. Как будто и вправду совершала что-то противоестественное…
Ульяна поморщилась, вспомнив то ощущение. Дальше они ехали молча. Слушали музыку, рассматривали пейзажи за окном.
– Не хочешь подремать? – спросил Егор, заметив, как Ульяна прикрыла рот ладонью, сдерживая зевоту. – Дорога дальняя…
Мичурина кивнула. Спать и вправду хотелось. Она прикрыла глаза и сразу же задремала.
Баринов убавил громкость, чтобы музыка не мешала ей спать. Так, под мерное сопение Ульяны, и проехал большую часть пути. Когда до города оставалось километров пятьдесят, спутница проснулась.
– Где мы? – хриплым от сна голосом спросила Ульяна. – Не узнаю местность…
– Осталось недолго, – ответил Егор. – А не узнаешь, потому что я свернул с трассы. Деревнями лучше ехать. Спокойно, безопасно.
– Попить бы…
– Сзади есть минералка. Возьми.
Ульяна просунула руку между сиденьями, нащупала в кармашке водительского кресла литровую емкость, вытащила ее за горлышко. Минералка немного нагрелась, но все равно пить ее было приятно. Утолив жажду, Ульяна молча протянула бутылку Егору, предлагая хлебнуть. Тот отрицательно мотнул головой. Ульяна убрала воду на место и стала приводить себя в порядок. Во время сна она ерзала затылком по подголовнику, и волосы ее растрепались. Ульяна засунула выбившиеся пряди обратно в косу, а те, что были слишком короткими, убрала за ухо. Оставалось только немного припудрить лицо, чтоб не лоснилось, и помазать обветренные губы бальзамом.
– Ты всегда заплетаешь волосы в косу? – поинтересовался Баринов, оторвав взгляд от дороги и переместив его на спутницу.
– Практически да, – ответила Ульяна.
– Почему не распускаешь?
– Мне не идет.
– Не верю.
– Правда.
– Ну-ка, покажи!
– Что?
– Как тебе не идет. Распусти волосы.
– И не подумаю.
– Пожалуйста.
– Нет!
– Не вредничай, – улыбнулся Егор. Потом неожиданно для Ульяны протянул руку, схватил резинку на кончике ее косы и сдернул.
– Ну что за детский сад! – возмутилась Ульяна и потянулась за резинкой.
Но Егор выкинул ту в окно.
– Да как ты… – Мичурина от растерянности даже дар речи потеряла. – Как тебе… не стыдно!
– Я бессовестный. А теперь распускай.
Она и не подумала послушаться. Однако волосы сами начали расплетаться, и уже через пару минут Ульяне пришлось избавиться от косы – не сдерживаемые резинкой кудри выбивались из нее и топорщились в разные стороны.
– Тебе очень идет, – заметил Егор. – Всегда так ходи.
– Не люблю кудряшки, а постоянно выпрямлять волосы лень. К тому же процедура явно не пойдет им на пользу.
– Какие вы, женщины, странные… Ничего в красоте не понимаете!
– Да неужели?
– Конечно. Изводите себя диетами, перекрашиваете волосы, какие-то гели в губы закачиваете, шлифуете морщины, вдолбив себе в голову, что это красиво.
– Как видишь, я не из их числа. Я толстая, старая и рыжая.
– Ты глупая, хоть и умная… – рассмеялся Егор.
– А ты чертовски галантный кавалер, – не сдержалась и хмыкнула Ульяна. – Дурой меня еще никто не называл.
– Так и я не называл. Я просто сказал, что ты глупенькая, раз так плохо о себе думаешь. На самом деле ты красивая молодая женщина. И формы у тебя прекрасные. Не всем же нравятся кости!
– Да? Тогда почему в каждой второй мужской анкете на сайте знакомств написано: «Ищу девушку, не склонную к полноте»?
– Да ты что? Не знал… И на тех сайтах не бываю. Но лично я не делаю различий между полными и худыми. Мне абсолютно все равно, какой размер одежды носит девушка, главное, чтобы носила ее с достоинством. А также была умна, обаятельна, обладала чувством юмора и ровным характером… И, между прочим, таких в сотни раз меньше, чем стройных.
– Нет в мире совершенства, – с деланым огорчением вздохнула Ульяна.
– Почему ж нет? Есть. Ты, например.
И так серьезно он это сказал, что если б Ульяна не разучилась верить мужчинам, приняла бы его слова за чистую монету.
– Ты торопишься домой? – вдруг спросил Егор.
– Да нет… А что?
– Хочу тебя к себе в гости пригласить, – ответил Баринов. И добавил поспешно: – Только ты не подумай ничего плохого, я не за тем, чтобы в койку тебя затащить…
– А зачем тогда? Чтобы поговорить о высоком? – усмехнулась Ульяна.
– О высоком я не умею. Просто поговорить.
– Если с женщиной хотят просто побеседовать, значит, ее не воспринимают как сексуальный объект.
– Не так. Значит, ее воспринимают не только как сексуальный объект. Тебя это не устраивает? Хочешь, чтобы мужчины капали слюной на твое декольте?
– Честно? Очень хочу.
– Ты серьезно?
– Совершенно. А все потому, что мне никогда не приходилось выступать в роли секс-символа. Меня все иначе воспринимают.
