— A-а! Значит, ты все-таки ее любил?
— Дьявольщина! Она достаточно для этого хороша.
— Иными словами, ты любишь ее и сейчас, негодяй?
— Это уже другая история, дорогая Сюзанна. Ты мне доставишь удовольствие, если мы прекратим этот разговор…
— Послушай, Камилл! Со времени нашего отъезда из Парижа ее имя не сходит у тебя с языка.
— Черт побери! Это вполне естественно: восемнадцатилетняя красавица, которую я оставил навсегда после года совместной жизни!
— Ну нет! Говори, что хочешь, но это неестественно, когда мужчина рассказывает любимой женщине о сопернице, которую он любил и еще до какой-то степени любит. Никто из двух женщин не выигрывает, зато обе оскорблены. Ты меня понимаешь, Камилл?
— Не совсем.
— Постарайся понять. Я клянусь перед Богом, что ты первый, единственный мужчина, которого я люблю…
Если бы г-жа де Розан могла не только слышать, но и видеть через дверь, она поразилась бы тому, с каким двусмысленным выражением лица ее муж встретил признание Сюзанны.
— Клянусь, Камилл, — продолжала Сюзанна, не замечая его насмешливой гримасы, — что люблю тебя страстно. Как ты просил меня не поминать Кармелиту, я тебя прошу не говорить мне о госпоже де Розан.
— Какого черта она может сейчас делать? — промолвил Камилл, стараясь избежать ответа на просьбу Сюзанны.
— Камилл! Камилл! Это подло! — вскричала она.
— Хм! В чем дело? — спросил молодой человек, словно стряхнув с себя задумчивость. — Что подло?
— Как ты можешь, Камилл! Мечтаешь о собственной жене, находясь рядом со мной?! Думаешь только о ней и даже не слушаешь, когда я прошу не говорить о ней. Камилл! Камилл! Ты меня не любишь!
— Я тебя не люблю, дорогая?! — вскричал Камилл, осыпая ее поцелуями. — Я тебя не люблю?! — повторил он, и его шумные ласки произвели на г-жу де Розан такое же действие, как расплавленный свинец, по капле проникающий в живую плоть.
Наступила тишина. Несчастная женщина едва не лишилась чувств и чуть не упала на паркет. Она оперлась о мраморный столик с изогнутыми ножками, а потом рухнула на стул, где посидела неподвижно с закрытыми глазами, прерывисто дыша и из последних сил умоляя Господа о помощи в исполнении задуманной ею страшной мести.
Но когда она услышала продолжение разговора, к ней вернулась вся ее энергия.
— Знаешь, который час? — спрашивал Камилл у Сюзанны.
— Понятия не имею. Да какое мне до этого дело? — удивилась девушка.
— Уже пять часов.
— Ну и что?
— Нам будет удобнее там, а не здесь, — нежно проворковал Камилл.
Слово «там» заставило креолку содрогнуться. В самом деле, «здесь» означало «за столом», «там» — «в алькове».
— Идем же, дорогая! — продолжал Камилл.
— Ты меня любишь? — томно промолвила Сюзанна.
— Я тебя обожаю! — отозвался Камилл.
— Поклянись!
— Ты не можешь без клятв!
— Так ты клянешься?
— Да, сто раз да!
— Чем?
— Твоими черными глазами, твоими бледными губами, твоими белыми плечами.
Сквозь замочную скважину г-жа де Розан увидела, как Камилл увлекает Сюзанну к алькову.
— Да простит меня Господь! — прошептала она.
Отойдя от двери, она приблизилась к камину, взяла стакан воды и залпом его осушила. Проверив оружие, она отворила дверь и вышла в коридор.
Когда она подошла к двери номера 23, она увидела, что ключа нет.
Креолка вернулась к себе и на мгновение застыла, словно окаменела.
С ее стороны на внутренней двери были засовы, с другой — замок.
Но она заметила вот что: кроме задвижек с ее же стороны находились задвижки, удерживавшие дверь, одна — на потолке, другая — на полу.
Тогда она поняла, что ничто не потеряно.
Она бесшумно отодвинула засовы, а потом и задвижки.
Дверь держал лишь язычок замка, запертого на два оборота.
Она нажала на дверь, и та широко распахнулась.
Она не спеша, ровным шагом двинулась к алькову. Скрестив руки на груди, она взглянула на изумленных любовников, тесно прижавшихся друг к другу, и сказала:
— Это я!
XXXI
ГЛАВА, В КОТОРОЙ РАССКАЗЫВАЕТСЯ, КАК МСТИТ ЗА СЕБЯ ЛЮБЯЩАЯ ЖЕНЩИНА
Появление г-жи де Розан было настолько неожиданным, что ошеломило Сюзанну и Камилла.
Они будто окаменели, внезапно застыв и смертельно побледнев.
— Повторяю: это я! Вы, что же, не узнаете меня? — глухо проговорила она.
Любовники опустили головы и молчали.
— Камилл! — продолжала г-жа де Розан, пристально глядя на своего мужа. — Ты меня постыдно обманул, подло предал. Я пришла рассчитаться с тобой за подлость и предательство.
При этих словах Сюзанна подняла голову. Она хотела было ответить, однако Камилл зажал ей рукой рот и шепнул, но так, что креолка услышала:
— Молчи!
Госпожа де Розан побледнела и на мгновение прикрыла глаза. Потом, справившись с болью, которую ей причинили слова мужа, проговорила:
— Негодяй! И он еще обращается к ней на «ты» в моем присутствии!
Камилл решил, что пора вмешаться.
— Послушай, Долорес, — самым заискивающим тоном начал он, — я не собираюсь ни скрывать, ни оправдывать свое предательство. Но мне кажется, что здесь не место для объяснений, которых ты вправе от меня ожидать.
— Объяснения?! — вздрогнула креолка. — Какие могут быть объяснения? Что ты собираешься мне объяснять? Свое преступление? Разве я не стою здесь, перед тобой? Разве я первая клялась тебе в вечной любви? Разве я обещала хранить верность? Или нарушила клятву? Что нового ты можешь мне сказать?
— Повторяю, — продолжал Камилл, — что эта сцена на постоялом дворе, хоть тебе она нравится, неприлична. Вернись в свою комнату, я зайду к тебе через минуту.
— Ты с ума сошел, Камилл? — пронзительно расхохоталась креолка. — И ты полагаешь, я попадусь в эту грубую ловушку? Не ты ли обещал, что мы уедем через неделю?
— Богом клянусь, Долорес: через десять минут я буду у тебя.
— Я больше не верю в Бога, Камилл, а ты и вовсе никогда в него не верил, — сурово заявила креолка.
— Чего же вы хотите? — вмешалась мадемуазель де Вальженез.
Госпожа де Розан не удостоила ее ответом.
— Да замолчите вы, Сюзанна! — приказал Камилл.
Он повернулся к жене:
— Если ты не хочешь, чтобы я к тебе зашел, объясни, чего тебе, в таком случае, надо?
— Камилл! — промолвила г-жа де Розан, с мрачной решимостью вынимая спрятанный на груди кинжал. — Я пришла сюда, чтобы убить тебя и эту женщину. Но после того, что я услышала из соседней комнаты, мои намерения изменились.
