на костре жарят рыбу. Никто вроде бы не охраняет вход, но как ни пытайся к нему подойти, обязательно помешаешь либо игрокам, либо рыбистам.
Он долго карабкался в обход, взобрался слева от входа повыше, ударился, обратился в волка, полежал, приходя в себя, а потом толкнул намеченный камень. Булыжник покатился сперва бесшумно, потом с грохотом, напугал игроков, а затем докатился до костра и остановился перед горкой рыбы.
– Что за черт? – крикнул один из тех, кто жарил рыбу.
Он поднял глаза и успел увидеть, как за спинами глядящих на него игроков крупная черная тень скользнула ко входу в пещеру.
– Волк! – заорал он.
Стражи оглянулись, руки сразу выхватили мечи, но все было тихо. Один игрок рыкнул сердито:
– Какой волк полезет в пещеру?
– Я сам видел! А кто, по-твоему, камень свалил?
– Сам упал.
– Дурак!
– Да? Подойди ближе и скажи еще раз.
– Да пошел ты… Не веришь – не надо.
Игрок сунул меч и снова взял стаканчик с костяшками в руку.
– Если даже и волк, то больной или бешеный. Там его сразу зарубят.
Стены широкого туннеля мелькали с такой скоростью, что сливались в пестрые ленты. Но никто не погнался, он замедлил прыжки, а потом и вовсе перешел на шаг. Свет был далеко в глубине, а здесь полумрак, но волчье зрение и острый нюх давали картину куда ярче и насыщеннее, чем могут узреть те жалкие существа, что собрались в пещере…
Он замедлил шаг, потом прижался брюхом к вытертому подошвами камню, прополз. Замер, прислушиваясь к голосам, прошли совсем близко, снова прополз. Пещера раскрывалась огромная, со свода нависают сталактиты, но внизу все срублено, убрано, только вдоль стен остались камни, глыбы, обломки сталагмитов, сюда их и сносили, и Мрак начал пробираться вдоль стены, затаиваясь, прислушиваясь.
Воздух в пещере спертый, душный, сильно воняет крепким мужским потом, кислыми шкурами, кислым вином. Полумрак, подумал Мрак, но это для меня полумрак, а эти все пробирались сюда почти в темноте. Или же при свете факелов, которые потом зачем-то погасили?
Он смотрел и не верил глазам. В пещере чинно расположились сотни мужчин, а сам воздух, как сказал бы мудрый Олег, пропитан насилием. При каждом дубинки, мечи, ножи, а все как на подбор – матерые, крепкие, звероватые. Каждый из них – вожак, у каждого под началом от десятка до сотни человек. У этих разбойников поделен как Барбус, так и сама Барбуссия. Здесь собрались вожаки всех разбойничьих шаек, готовится что-то необычайное…
Он вздрогнул: между сидящими пробирается человек в длинном одеянии странствующего торговца, плащ покрыт пылью, волосы тоже в мелкой дорожной пыли, Мрак принял его сперва за бродячего торговца, но человек прошел достаточно близко, и ноздри вздрогнули, затрепетали. Запах показался чересчур знакомым. Нет, не слишком чересчур, но знакомым, Мрак повел ноздрями вслед, человек уже удалялся, и тут как молния осветила тьму: так это же верховный жрец сунулся в это гнездо, вдруг да начнет уговаривать их бросить грабеж и заняться честным трудом…
Он даже привстал, не зная, то ли заорать вслед, чтобы не делал глупости, то ли броситься и остановить простодушного дурака, но верховный жрец прошел, переступая через ноги, в самую глубину пещеры. Там на широком камне трепетал слабый огонек крохотного светильника.
На Мрака сзади цыкнули, он заворчал в ответ, но послушно сел. Жрец присел в сторонке от камня, склонил голову в молитве. Сердце Мрака стучало часто, во рту стало сухо. Как только этот прекраснодушный дурак откроет рот и начнет увещевать этих зверей, его тут же забьют, затопчут, разорвут с хохотом в клочья…
Голова разогрелась от попыток что-то придумать, он бросал быстрые взгляды по сторонам, разбойников слишком много, все крепкие, безжалостные, всех не перебьешь, кто-то да шарахнет по голове, а дубины у всех увесистые…
Когда он снова бросил взгляд в середину пещеры, там возле огонька появился человек, и Мрак понял сразу, что это и есть Заур. Лицо оставалось в тени, да и сам он в тени, а отблеск хилого огонька высветил только пару крупных чешуек из металла на плече вожака разбойников, он двигался с грацией прирожденного хозяина любой толпы, любой стаи.
Он вскинул руку, мало кто это заметил в темноте, заговорил сильно и мощно, красивым мужественным голосом человека, рожденного водить в бой целые армии:
– Братья!.. Я очень редко собираю всех вас на большой сбор. Но у каждого из вас от десятка до сотни людей… а я хочу, чтобы это знали все и были к нему готовы.
Мрак косил глазами по сторонам: легендарного Заура слушают с благоговением, глаза в полумраке блестят, рты приоткрыты, даже перестали сопеть и переругиваться, слушают и слушают, как никто не слушал даже верховного жреца. Мрак поискал его взглядом, но слабенький огонек трепетал, по стенам прыгали огромные угольно-черные тени, и он снова ощутил, как по спине пробежал мороз от сильного, уверенного и безжалостного голоса Заура:
– Всем тихо! Это кто там чешется?.. Ты, Ворчило?
Один из разбойников сказал торопливо:
– Что вы, атаман-барон!.. Я не посмею!.. Да укажите мне на того, кто чешется, я его раздеру голыми руками!
Заур кивнул, сказал уже спокойнее:
– То-то. Меня слушать надо внимательно. Мы долго занимались грабежами, убийствами, насиловали невинных… Но с этим надо кончать.
В пещере воцарилась мертвая тишина. Разбойники боялись дышать, смотрели на атамана расширенными глазами. Он сел на камень поменьше, добавил в светильник масла, огонек разгорелся, осветил сильное жестокое лицо. Видно было, как атаман откуда-то из темноты выудил кувшин, налил себе в появившийся кубок. Все молча смотрели, как он поднял кубок, полюбовался драгоценными камешками, медленно и неспешно выпил.
Мрак в своем убежище вздрогнул, когда атаман с силой ударил кубком по каменной плите. Заур поднялся, вскинул руки, голос прогремел, как гром:
– С этим надо кончать! С грабежами, разбоями!.. Это раньше мне нравилось водить за нос стражей, городские власти, а потом и самого тцара… Но не сейчас. Говорю вам, что отныне мы перестаем заниматься грабежами. Поняли?.. Кто все еще не понял, объясняю: мы возьмем власть в Барбусе. Я стану тцаром, вы – придворными, властелинами крепостей, богатых имений, каждый из вас получит в собственность деревни с тихим работящим народом… Вам не надо будет воровать и грабить тайком. Вы все это будете делать открыто! И стражи будут охранять вас.
По рядам разбойников прошло легкое шевеление. Многие еще смотрели на атамана выпученными глазами, тугодумные, неспособные вовремя следовать за его мыслью, знающие только, за какой конец дубины хвататься.
