из-за чего сначала обыску была подвергнута моя комната, а потом устроили допрос мне. Допрос закончился привычно. Избиением. Правда место шнура и шланга в тот день занял половник. Первое, до чего дотянулась мама. Перед сном я долго стоял в ванной у зеркала, рассматривал неровные круглые синяки, покрывавшие тело, и гадал, за что меня так ненавидят. Ответов не было. Как и всегда.
– Мам, можно мне сегодня с ребятами погулять? – тихо спросил я, войдя на кухню. Мама пила кофе, листала бухгалтерские бумажки и наслаждалась тихим утром. Правда суровая складка пролегла между ее бровями, когда она услышала вопрос и посмотрела на меня.
– С какими ребятами? С Розановым твоим что ли?
– Ага. Там еще трое с консерватории будут. Хотим в центр съездить, пока погода хорошая.
– Да вот еще. Делать тебе нечего? – от этого ответа похолодело все внутри. – Шляться по городу сейчас опасно. А тебе так особенно. Если ты от шпаны дворовой отбиться не можешь, что уж о залетной говорить.
– Мы днем погуляем, а потом к Славику пойдем, – рискнул соврать я. – Он пьесу новую написал, обсудить хотим.
– Пьесу написал, – проворчала мама. – Ладно, пиздуй. Чтоб к девяти дома был.
– Хорошо, – вздохнул я, прекрасно понимая, что опоздаю. Один концерт начинался в восемь, а с дорогой домой точно больше часа выйдет. Но тут мне предстояло сделать выбор. И я его сделал. Либо подставить друзей и отказаться выступать, либо навлечь на себя гнев мамы. И я выбрал второе, прекрасно понимая, каким будет наказание.
Из дома я вышел в двенадцать. Сначала надо было заскочить в студию за гитарой и вещами. Хранить подаренные Настей и Лаки штаны я не рискнул хранить дома. Мама всегда удивляла вниманием даже к самым простым мелочам, а лишние допросы мне были не нужны, поэтому штаны хранились в студии, как и аксессуары.
У входа в дом культуры я наткнулся на Андрея и порадовался, что не придется ехать одному. Андрей задумчиво курил возле входа в компании незнакомой мне прыщавой девчонки, одетой во все черное.
– О, Яр! Ты за гитарой? – спросил он и, дождавшись кивка, добавил. – Заебись. Давай, жду.
Я вернулся через десять минут, неся в руках чехол с колумбовским Ibanez, который он выделил для концерта и очень просил не попортить инструмент. Андрей подхватил сумку с тарелками, стрельнул бычком в сторону мусорки и махнул рукой.
– Погнали. А то Розанов там уже истерит, – усмехнулся он. – Как бы его абрековские не отпиздили. Они, конечно, к шуму привыкшие. Но это ж Славик. Его только мы вытерпеть можем.
– Это точно, – вздохнул я, поудобнее пристраивая чехол с гитарой за спиной. – Пошли.
– Кстати, знакомься, – бросил Андрей в сторону девчонки и указал в мою сторону. – Это Ярик, наш басист.
– Марта, – прогундела та и улыбнулась, продемонстрировав кривые, желтые зубки.
– Рад знакомству, – тихо ответил я.
– Взаимно, – жеманно хихикнула девчонка. От нее несло потом и спермой. Что ж, судя по всему, не только за тарелками ездил на студию Андрей.
В три часа дня клуб еще пустовал. По залу прогуливались только сонный персонал, да мрачно посматривали по сторонам охранники. Вася уже ходила по сцене, попутно настраивая гитару под руководством Славика, чей визгливый голос перекрывал порой играющий негромко клубняк. У барной стойки сидели Лаки, Макс и клавишница Сильверов Алиса, причем Лаки явно была чем-то недовольна, о чем говорила закрытая поза и донельзя суровое лицо. Макс же улыбался и что-то ей говорил. Подойдя к ним, я сразу заметил, что движения рук у него слишком уж хаотичные, а глаза подозрительно блестят.
– О, Яр, привет, – широко улыбнулся Макс и крепко пожал мою руку. – Припоздал ты.
– За гитарой катался, – кивнул я. – А там Андрея встретил. Покурили и двинули.
– Ладно. Я пойду со Славиком перетру, а ты пока располагайся. Ща он с Васькой закончит и тебя кликнем, – отмахнулся он и, пьяной походкой, отправился к сцене, насвистывая что-то себе под нос. Алиса тоже пошла с ним, а я остался наедине с Лаки, которую, откровенно, немного побаивался.
– Все нормально? – осторожно поинтересовался я. Лаки глотнула вина, внимательно на меня посмотрела и коротко мотнула головой.
– Он опять вмазанный, – тихо ответила она, смотря поверх моей головы. – А обещал обратное.
– Нервы, наверное.
– Нервы? – слабо улыбнулась она. – Или отсутствие силы воли? Я уже с Шакалом поговорила, с Дэном… а он все равно нашел.
– Даже не знаю, что сказать, – вздохнул я, присаживаясь на высокий, барный стул рядом с Лаки.
– Слова тут будут лишними, – Лаки поправила волосы и сделала еще один глоток вина. – А ты как?
– Боюсь.
– Честно, – снова улыбнулась она. – Не переживай. Все пройдет хорошо.
– Но все равно страшно.
– Понимаю. Пробовать новое всегда страшно. Но эмоции, которые вы получите в процессе, стоят любых страхов. Сам увидишь. Куда сложнее потом избегать пороков, которые неизменно придут следом за успехом…
К нам подошла запыхавшаяся Настя и, лукаво улыбнувшись, резко чмокнула меня в губы. Смутившись, я покраснел, заставив девушек синхронно рассмеяться. Но и злиться на Настю я не мог. Понимал, что ей нравится смущать меня. А мне, наоборот, нравилось ее внимание. Пусть я бы никогда в этом не признался.
– Чо трете? – коротко спросила она, усаживаясь на соседний стул. – Ф-фух. Неслась, как ошпаренная. Васька таблетки забыла, тоже на нервяках вся.
– Настроение такое, – коротко ответила Лаки. – Нервное.
– Понятно, – протянула Настя. – Опять вмазался?
– Угу.
– Педик, – ругнулась она, вытаскивая из сумочки пачку тонких сигарет. Закурив, Настя блаженно выдохнула дым к потолку и спросила: – Шакал снабдил?
– Нет. Другого, судя по всему, нашел, – поджала губы Лаки, с прищуром смотря на Макса, прогуливающегося по сцене. – Ну, я предупреждала.
– Понимаю, – грустно улыбнулась Настя и, приобняв подругу, снова вздохнула. – Выбор каждый сам делает. Будь он неладен, выбор этот… Ладно. Ярик, солнце мое, ты готов?
– Совру, если скажу, что готов, – буркнул я, тиская пальцами чехол, в котором лежала гитара.
– Значит, готов, – кивнула Настя. – Народу много будет.
– Знаю, – ответила Лаки. – Максим в «Черном солнце» листовки неделю раздавал. О концерте только ленивые и залетные не знают.
– Ох, волнительно, подруга, вот чо тебе скажу, – Настя повернулась к скучающему бармену и кокетливо тому подмигнула. – Сладенький, а чо покрепче вина у тебя есть?
– Водка, коньяк, виски, – меланхолично озвучит тот.
– Тогда вискарика оформи. Два по писят, – чуть подумав, ответила Настя.
– Яр! Иди сюда! – крикнул со сцены Макс. Вздохнув, я слез со стула и перехватил поудобнее чехол с гитарой.
– Я б тебя перекрестила, сладенький, да Темный лорд мне башку за такие фокусы открутит, – хохотнула Настя. – Так
