мой. Анастасия, прекратите терзать скелет, он многое повидал, проявите уважение. Анастасия, это декольте среди трупов неуместно. Ладно, что ты там сказать хотел, вампиреныш мой?
– Что вы помогли со стилем. Для каждого. Вот, – закончил мысль Розанов. – Ольга просто волшебница.
– Ну и я, как подмастерье, – добавила Настя, вызвав всеобщий смех. – Короче, шмотье подобрать надо, а там мы его в порядок приведем, если где-то подшить надо будет. Сильверы охуеют, когда вы на сцене появитесь, точно говорю.
– А где оно, собственно, шмотье-то? – полюбопытствовал Макс.
– В прихожей, – кивнул в сторону двери Славик. – Там пакеты подписаны.
– В таком случае, пора устроить показ мод, – улыбнулась Вася и первой помчалась в прихожую, а следом за ней сорвались и остальные.
Первые секонд-хенды, открывшиеся в нашем городе в конце девяностых, стали настоящим спасением для тех, кто хотел себе качественные шмотки по приемлемым ценам. В секондах запросто можно было встретить не только цивилов, но и скинов, которые упоенно искали среди куч тряпья «Lonsdale» и «Pitbull», но и неформалов. Конечно, продавцы очень быстро выкупили, какие вещи ищут чаще всего и задрали на них ценник, но выгода была все равно ощутима, особенно для любителей нестандартной одежды. Что уж тут говорить, почти все готы нашего города одевались в секондах, а те, у кого в этих самых секондах работали знакомые, были на весь золота. К счастью, у Насти и Лаки их было предостаточно.
– Не самый плохой вариант, – коротко резюмировала Лаки, когда все облачились в подобранные им наряды.
– А мне обязательно одеваться в бабкино шмотье? – недовольно спросил Андрей, с презрением осматривая точно такую же, как у Славика, одежду.
– Нет, не обязательно, – задумчиво ответила Лаки. – Здесь явно мимо.
– Слава яйцам, – пробормотал тот и незамедлительно снял рубашку, которая полетела в сторону пустых черных пакетов. Однако не успел Андрей натянуть любимую футболку, как Настя тут же подбежала к нему и зачем-то закатала у футболки рукава.
– Слушай, Оль, а если так? Ну, грех такие ручки прятать под рукавами, – хмыкнула она, осматривая результат своих действий.
– Думаю, здесь уместнее будет смотреться безрукавка. Черная, без принтов, возможно с дырками, – кивнула Лаки.
– Тю, – рассмеялся Андрей. – Таких у меня дома жопой жуй.
– Вот их и примерим в следующий раз. И брюки, к сожалению, тоже придется снять.
– Прям ща? – изумился он.
– Конечно, глупенький, – фыркнула Настя. – Хоть узнаем, какие яички у сей птички.
– Шутки у тебя, Блодвен, оторви да выбрось, – помотал головой Андрей. – А если я в шортах буду? Я ж барабанщик. Кто там видит, брюки на мне или шорты?
– Можно попробовать, – согласилась Лаки и повернулась ко мне. – Так, Яр… Я так поняла, без любимой водолазки у нас не обойдется?
– Если можно, – тихо ответил я. Показывать друзьям обезображенную кожу и синяки не очень-то и хотелось, поэтому я надел только черные объемные штаны, которые лежали в пакете с моим именем. К счастью, Лаки согласилась с моим предложением.
– Можно, – ответила она и тут же добавила. – Даже нужно. С водолазкой все смотрится на удивление прилично.
– Я бы ему цепь на бок повесила. Как у Шона, – вставила Настя. И снова молчаливый кивок Лаки, которая думала о чем-то своем.
– Неплохая идея.
– Цепь найдем, – улыбнулся Макс. И вот ему подобранный прикид шел лучше всего. Черная рубашка с объемным воротником, черный пиджак и классические, узкие брюки. Хоть сейчас на обложку журнала. Выглядел он и правда, как настоящий аристократ.
– А я? – подала голос Вася. Ей Лаки и Настя подобрали красивое черное платье с кружевными рукавами, черные колготки и туфли-лодочки.
– Ну, луна восторга моего, – протянула Настя. – Если б я была мужиком, у меня бы на тебя точняк встал.
– Иди в жопу, – рассмеялась Вася, покраснев от сомнительного комплимента. – Яр, что думаешь?
– Мне нравится, – ответил я и смущенно улыбнулся. – Ты и впрямь маркиза.
– Точняк, маркиза, – кивнула Настя. – Ну, тут с образом ошибиться было сложно. Ваське чо угодно пойдет.
– Мелочи поправим, добавим аксессуаров… – пробормотала Лаки, записывая мысли в черный блокнотик.
– Так, еще вопрос, – перебил ее Славик. – Где нам брать инструменты? Я так понял, что клубные ни черта не годятся?
– Кухня там нормальная, – ответил ему Андрей. – Как-то мы в «Семерках» панк ебашили, я кореша своего подменял… А мы ж первыми идем? Ну, до Сильверов, так?
– Ага, – кивнул Макс.
– Прекрасно, – пробормотал Розанов. – Греем этих бестолочей.
– Расслабься, Слав. На контрасте мы будем заметнее. И насчет инструментов не парься. Колумб разрешил взять все, что нужно. Вась, он там педали на следующую репу поднесет, выберешь, что тебе нужно.
– Хорошо, – ответила та. – Но мне только грелки нужны. Ну, дисторшн еще другой, может быть.
– Окей, передам, – улыбнулся Макс.
– А я запишу, чтобы не забыли, – пробормотал Славик, перенося мысли в свою тетрадку. Блокноты он категорически презирал по причине маленького размера и относительного неудобства. Но то были лишь его заморочки. – Напомню, что концерт в субботу, двадцать девятого сентября. Мы собираемся в три часа.
– А чо так рано-то? – спросил Андрей. – Не, понятно, что саундчек нужен и все такое, но мы за час управимся. Потом торчать там просто так до вечера?
– Ну, допустим, саундчек более продолжительным будет, – поправил его Славик. – Все должно быть идеально.
– Занудный ты, блядь, Розанов. Просто пиздец, – вздохнул Андрей. – Ладно, хуй с вами. В три, значит в три.
– Не занудный, а предусмотрительный, – хмыкнул Славик. – Потом спасибо скажете.
– Или там же и прибьем. Да, расслабься ты, шучу.
– Шутки у тебя, Андрюша, – погрозила ему пальцем Настя. – Жалят, ну, в самое сердечко. Так, если вы закончили, то я отчаливаю. Оль, ты со мной?
– Ага, – кивнула Лаки и, поцеловав Макса в щеку, тихо добавила. – Постарайся сдержаться. Хорошо?
– Все будет пучком, – улыбнулся тот и вопросительно поднял бровь, когда Андрей поднялся с дивана. – А ты куда собрался?
– Ну так отчаливаем же.
– Это они отчаливают. А нам репетировать надо. Переодеваемся и погнали.
– Тьфу, блядь. Ладно, – проворчал Андрей, но его ворчание вызвало только улыбки. Все давно уже привыкли, что ему жизненно необходимо поворчать, чтобы настроиться. Без этого не обходилась ни одна репетиция.
Первого концерта я ждал со страхом. Мандраж был таким сильным, что испортился сон, а его место заняли кошмары, как я играю перед толпой голым, как лажаю даже в самых простых партиях, как меня освистывают и кричат, чтобы я убирался со сцены. Эта нервотрепка измотала так сильно, что даже мама обратила на это внимание. Ну, как сказать, обратила. Скорее сделала свои выводы. В корне неправильные.
Ей почему-то подумалось, что я на чем-то сижу,
