Но Мастер лишь удовлетворенно кивнул и спросил:
– И что ты решил?
– В каком смысле? – не понял я.
– Ну, ты будешь делать эту татуировку?
– А что она означает?
Мастер замялся.
– Я не могу сказать сейчас, – извиняющимся тоном пробормотал он, – но я скажу вам сразу после того, как нанесу ее.
– Нет, так не пойдет, – возмутился я. – Я не собираюсь колоть себе неизвестно что.
– Значение этой татуировки известно лишь немногим, и немногие удостаиваются чести носить на своем теле этот знак. Могу сказать только, что с апельсином эта татуировка не имеет ничего общего.
– Тогда почему такое странное название?
– Это кодовое название, – улыбнулся Мастер. – Ведь тебе никогда бы не пришло в голову наколоть на своем теле апельсин?
Я кивнул.
– Вот видишь, – непонятно чему обрадовался мужчина. – Так что, ты решил?
– Коли, – вздохнул я.
– А вот колоть я не буду, – покачал головой Мастер. – У этого знака свой метод нанесения. На, выпей.
Я послушно выпил содержимое стакана, протянутого Мастером, и тут же отключился.
Мне снился луг. Зеленый, необъятный луг, над которым летали бабочки. Луг был настолько огромен, что в какую бы сторону я не повернулся, то моему взгляду открывалось лишь море зелени. Дул легкий ветерок и по лугу, как по настоящему морю, гуляли волны. Правда, эти волны были не голубыми, а зелеными. А еще во сне были бабочки. Миллионы бабочек, летавшие над морем зелени. Если бы они все сразу опустились на луг, то он стал бы не зеленым, а разноцветным. А я стоял в середине луга совершенно обнаженный и не мог пошевелиться. Я был на лугу, и в то же время мне казалось, что меня там нет. Я стоял по пояс в траве и цветах, но меня там не было.
А бабочки летали над лугом, и ни одна из них не опускалась на цветы. Так продолжалось довольно долго, но бабочки все кружились над лугом, а солнце все так же стояло в зените. А я стоял, и мне было все равно. Я просто знал, что могу бесконечно стоять здесь и смотреть на летающих вокруг бабочек.
Я не сразу понял, что произошло, когда на солнце неизвестно откуда наползла черная туча. Сразу стало темно, но когда я поднял голову, то оказалось, что потемнело от бабочек, которые поднялись выше и которые теперь кружились надо мной. Постепенно поток бабочек закручивался в воронку, которая тянулась в мою сторону.
Когда первая бабочка подлетела ко мне и села мне на грудь, я даже не подумал отмахиваться. Я продолжал стоять и смотреть, как все эти бабочки одна за другой слетают с небес и садятся на мое тело. Когда последняя бабочка села на мое лицо, закрыв последнюю щелочку, через которую пробивался свет, я попытался пошевелиться, но эта попытка оказалась неудачной. Бабочек было так много, что я с трудом мог вдохнуть. Мягкие тонкие лапки щекотали мне кожу, но все же я различил еще одно движение на моем теле. Медленно, очень медленно восемь мохнатых лап передвигали круглое толстое, покрытое короткой рыжей шерстью тело от моего живота к груди. Я стоял и пытался сбросить с себя это мерзкое, противное существо, но паук, скрывающийся под толщей бабочек, неудержимо приближался к моей груди.
И чем ближе он подползал к сердцу, тем сильнее билась самая первая бабочка, которая села на мою грудь. Я практически увидел, как острые, словно лезвия бритвы жвала, с которых капала ядовитая слюна, потянулись к тельцу бабочки. Пытаясь не допустить гибели беззащитного существа, я содрогнулся всем телом и проснулся.
– Ну, вот и все, – довольно улыбаясь, пробормотал Мастер и убрал в шкафчик небольшую коробочку, две, наполненные зеленоватой жидкостью колбы, кисточку и наскоро отертый от крови скальпель.
– Так быстро? – удивился я.
– Быстро? – усмехнулся Мастер. – Ну, не знаю, не знаю. Может, для тебя все было и быстро, а я потратил почти три часа на это произведение искусства.
– Три часа? – я удивленно посмотрел на часы. И действительно, маленькая стрелка сейчас находилась между двойкой и тройкой, а большая уже почти заканчивала свой круг.
– Ну что, посмотришь? – Мастер явно был доволен тем, что у него получилось.
Я скосил глаза вниз, но толком ничего разглядеть не смог.
– Нет, ты в зеркало посмотри, – и Мастер кивнул в сторону стены, на которой висело огромное, в человеческий рост зеркало.
– Может лучше не надо? – пробормотал я, выбираясь из кресла.
Ненавижу зеркала. Вернее ненавижу то, что в них отражается. Ненавижу стоять перед зеркалом голым по пояс, глядя на свой живот.
– Не бойся, – Мастер ободряюще подтолкнул меня к зеркалу.
Я медленно подошел к стене и посмотрел на свое отражение, все еще прикрывая живот футболкой. Это действительно было произведением искусства. Левую сторону груди покрывала паутина. Черные нити казалось, не обрывались просто так, а уходили внутрь моего тела, из-за чего татуировка казалась объемной. В самом центре паутины была нарисована бабочка. Разноцветные крылья ее были распахнуты и казалось, что бабочка сейчас полетит, но липкие нити крепко держали ее, не оставляя насекомому ни единого шанса. Но это было еще не все. От самого плеча к центру паутины пробирался огромный черный паук. Тело его было абсолютно гладким, восемь ног широко расставлены, а на кончиках жвал застыли капельки ядовитой слюны. Голова паука была небольшой, а восемь глаз, расположенных на ней, внимательно наблюдали за окружающим пространством.
– Ты что мне наколол? – я медленно повернулся к Мастеру. – Ты хочешь, чтобы меня за наркомана принимали?
– За какого наркомана? – он удивленно пожал плечами. – В наркоманских татуировках никогда не было бабочек.
– То есть мне каждый раз придется объяснять, что это не наркоманская татуировка, потому что на ней есть бабочка? – продолжал злиться я.
– Успокойся, – осадил меня Мастер. – Лучше убери футболку.
– Зачем? – еще больше разозлился я.
– Ты сначала убери, а потом вопросы задавай.
Я медленно повернулся обратно к зеркалу и осторожно отвел руку с футболкой от живота. И обомлел. Единственной выпуклостью на моем животе остались только кубики пресса. Не веря глазам, я провел рукой по корпусу. Ничего!
Я посмотрел на Мастера, но тут же вновь мои глаза вернулись к моему отражению. Не может быть! Этого просто не может быть!
И, тем не менее, это было! Вернее не было. Ни одного шрама. Даже имя, которое вырезал на моем животе один ублюдок, пропало. Человек этот был уже давно мертв, но память о себе он оставил до конца моей жизни. А теперь моя кожа была гладкой и ничем не обезображенной.
– Как? – я обратился к Мастеру, не отводя глаз от зеркала. Я боялся, что если отвернусь, то шрамы вернуться на место.
– Его благодари, – Мастер подошел сзади и положил свою ладонь на паука на моем плече. – Да не бойся, шрамы исчезли навсегда.
Я нерешительно натянул футболку, но тут же приподнял ее край и снова залюбовался гладкой кожей своего живота.
Мастер хмыкнул, а я понял, что сейчас похож на ребенка, который не может налюбоваться новой игрушкой.
– Сколько с меня, – спросил я, натягивая свитер, хотя сейчас готов был расстаться со всеми деньгами, которые лежали в моем кармане.
– За счет Гильдии, – огорошил меня Мастер.
– Почему? – тупо спросил я.
– Потому, – ответил мужчина и, немного пожевав губами, добавил, – Елин распорядился.
– С чего такая честь?
– У него спросишь, – Мастер явно показал, что разговор окончен, но я не успокаивался.
– Ты обещал объяснить, что означает этот знак.
– Что ж, – вздохнул Мастер, – раз обещал, объясню: паутина символизирует жизненный путь человека, паук – это сам человек, который идет по этому пути к конечной цели, а бабочка олицетворяет собой эту цель. Этот знак может тебя иногда удивлять, так что если в нем произойдут какие-нибудь изменения, не бойся.
– Какие изменения?
– Увидишь, – мужчина устало провел рукой по лицу. – Кстати, Темный, чтоб ты знал, этот «апельсин» до тебя носил только один человек.
– И чей же это знак? – поинтересовался я, подходя к двери.
– Это знак Первого Мастера.
Выйдя из Гильдии Мастеров, я несколько минут постоял на крыльце. Похоже, этот мир окончательно сошел с ума. Хотя всему происходящему есть еще одно объяснение – с ума сошел я, и вся эта карусель кружится исключительно в моем больном мозгу, а сам я сейчас в белой рубашке с длинными рукавами лежу, привязанный к койке.
Нет, стоп! Такой вариант событий меня не устраивает. Я здоров, а вот с миром вокруг твориться что-то неладное.
Наскоро перекусив в ближайшей забегаловке, я направился домой. Как ни странно, место общепита оказалось самым обычным. Здесь не было ни пиццы, ни окрошки, ни шоколада. Простой гороховый суп и пшеничная каша. Без мяса. Запив это все кружкой кислого киселя, я оставил на столе пятнадцать рублей и покинул помещение. Что-то с ценами творится непонятное. Обязательно нужно поговорить с Великим Инквизитором.
