–?Не знаю, не знаю...
–?И потом, ему не тридцать лет, а мне не пятьдесят. Пора о внуках думать.
–?Тебе?
–?Ему еще рано... – хмыкнула по привычке юморить Инна.
–?А зачем тебе внуки?
–?Поняньчить. И знаешь, есть еще один пустяк: роду кантонистов Сильверовых скоро двести лет. Не будет внуков – пресечется род.
–?Перестань, это даже не смешно.
–?Я не смеюсь. Меня Михаил гордиться научил. И Алекс гордится.
–?Чем? – Подруга постаралась придать своему голосу язвительность. – Тем, что царь-батюшка своим евреям в черте оседлости жить и служить солдатчину среди белых людей дозволял? Не от сего ли проистекает ваше кантонистское высокомерное презрение к нам, простым миллионерам?
«Боже мой, да она завидует! Чему?» – подумала Инна и спрятала глаза, чтобы не выдать себя тем самым высокомерным презрением. Кто его знает, может, по глазам и читается... И чтобы прекратить становящийся тяжелым разговор, спросила:
–?Ополаскиваться пойдешь?
Вика кивнула.
...Они сидели за низким чайным столиком в укромном уголке просторной сауны, потягивая густой, янтарный чай – Инна с лимоном, Вика – и с сахаром вприкуску, и с лимоном, и с вареньем, поданном на прозрачном фарфоровом блюдечке.
–?Представляешь, даже консерваторию с грехом пополам закончила, бесконечные академические...
Вика согласно кивала. В их кругу представить, что человек никак не мог получить диплом, было невозможно.
–?Ты много о ней знаешь.
–?Не стану скрывать – обратилась в детективное агентство, – призналась Инна даже с вызовом.
–?И что?
–?Ты же сама отметила, что я много о ней знаю.
–?Ну так в чем изюминка? – допытывалась подруга, и по ее лицу было видно, что она ужасно заинтересовалась всем, что узнала.
–?Ни в чем. Нет изюминки. Все такое аморфное.
«Вот именно, что аморфное. Лучше бы она была женщина-вамп», – подумала Инна, откидываясь на подушку.
–?Аморфное – мне кажется, это самое сложное.
–?Для чего? – спросила Инна, хотя ответ знала.
–?Для борьбы с ней.
–?Ты уверена, что я намерена бороться?
–?Ты уже начала, – со свойственной ей категоричностью заявила подруга, знающая Инну более сорока лет.
«Да», – мысленно согласилась с нею Инна...
Глава 15
...Анестезиолог, элегантно-небритый и на вид несерьезный, расспрашивал Каролину вечером накануне операции не менее часа, хотя, на ее взгляд, все его вопросы уже так или иначе ранее ей задавались. Света переводила, постреливая глазами в дотторе. Впрочем, как успела заметить Каролина, Света, любящая своего мужа, не отказывала себе в удовольствии стрелять глазками во всех, без исключения, мужчин. Потом небритый дотторе так ловко «загрузил» раненую, дал коктейль из транквилизаторов, что она спокойно проспала ночь, с трудом разодрала утром глаза, что-то кому-то отвечала, потом куда-то ехала, потом не заметила, как ее перевалили из приемного отделения через специальную амбразуру в собственно операционное отделение, потом врачей стало так много, что она уже не могла за ними следить – а зачем следить? – подумала она и закрыла глаза. Как ей сделали спинно-мозговой наркоз, она тоже не заметила, хотя – вот же неврастеничка! – за день до операции начала волноваться и представляла себе, как игла входит в позвонки...
Каролина пришла в себя в реанимации. Небритый анестезиолог задал ей несколько вопросов, на которые она, собрав весь свой музыкально-госпитальный словарь, с грехом пополам ответила, и удалился. Каролина снова погрузилась в сон...
В палату Каролина вернулась как к себе домой.
Из окон открывался необыкновенный вид на холмы, сплошь покрытые парками. Поднимались они довольно круто над зеленой, на вид густой и маслянистой лентой реки По. На стене, на двух кронштейнах, висел телевизор, на который она прежде не обратила внимания. А у кровати появилось кресло на колесиках. Здесь его все называли на английский манер «вилчер», и Каролина не сразу сообразила, что если написать латиницей, то получится: «wheelchair».
Около часа она лежала, прислушиваясь к себе, – боли не было. Вернее, что-то еле слышно скреблось в бедре, но по сравнению с той, непрерывной, то заглушаемой лекарством, то вырывающейся на волю болью, это было даже приятно.
Перед ужином пришли Динка и Алекс – дочь ворвалась, а любовник степенно вошел, прячась за прелестный букет цветов, созданный с таким художественным вкусом, что буквально просился на полотно.
Начались будни выздоровления.
На десятый день появился молодой человек, которого представили физиотерапистом – как здесь, в Италии, называют специалиста со средним медицинским образованием, который занимается и руководит такими процедурами, как массаж и лечебная физкультура. Он проделал массаж, показал серию упражнений, для начала помог проделать весь комплекс два раза. Еще через день Каролину посадили в «вилчер», и перед ней открылся неизведанный простор длиннющего коридора. Он заканчивался окном, откуда открывалась перспектива Турина. Появилась даже возможность контрабандно сесть в лифт, спуститься на первый этаж, покрутиться среди беспорядочно снующих пациентов, посетителей, врачей, сестер и понюхать оглушительный запах крепчайшего кофе, что варили для всех желающих в кафе, отгороженном стеклянной перегородкой от огромного холла.
Когда Алекс узнал о Линином вояже, он разволновался и очень строго просил ее больше не рисковать. Динка подмигнула матери, улучила момент и сунула ей в карман несколько мелких монет, мол, удерешь – попей кофе.
Еще через две недели Лину вновь провезли по всем кабинетам, от рентгена до УЗИ. Обследовали так же тщательно и всесторонне, как перед операцией, сделали все анализы и нашли, что у нее слишком низкий гемоглобин. Тут же поставили капельницу и стали переливать кровь. Никаких разговоров о наличии или отсутствии донорской крови даже не возникло. Динка, грешным делом, решила, что это организовал Алекс. Но оказалось все не так: в Италии достаточно доноров – и тех, которым платят, и волонтеров, поэтому проблем с кровью нет.
Вскоре лечащий врач порекомендовал перевести Каролину в специальный реабилитационный госпиталь для полного восстановления. В Турине подобных заведений было множество, и Алексу предложили выбрать самому. Для этого ему предоставили небольшой каталог, где были указаны адреса, подробно описаны условия, окружающая природа, устройство палат и еще много других деталей. Один, самый востребованный госпиталь располагался в прекрасном особняке, чуть ли не прямо перед окнами ее палаты, но на другой стороне реки, на склоне горы, в густой зелени парка. А она-то думала, разглядывая его из окна, что это дворец какого-нибудь миллионера.
