Поэтому она и ринулась в новое дело, загоревшись, порой идя напролом, совершая множество ошибок, уставая до чертиков, рискуя, но ей было интересно. Жизнь начала свой новый, неведомый виток, и в начале пути – либо пан, либо пропал!
Но ей стало интересно жить, интересно новое дело, и мечты проклюнулись через черный холод безразличия, постепенно набирая силы.
Она стала живой! Другой, изменившейся, более сильной – но живой!
А когда наваливалось уж слишком много, не продохнуть, Сашка вспоминала себя ту, мертвую, и полбатона, которые они сжевали молча вдвоем с тем мужчиной, сидя на тротуаре и заглядывая каждый в свою непроглядную тьму, и улыбалась, потому что втайне думала, что мужик тот был ангелом, которого специально послали для нее, чтобы спасти.
И ведь спасли! После той встречи у Сашки быстро и неожиданно переменилась жизнь. А началось все, как обычно бывает у бога, – нежданно-негаданно, и предположить нельзя было, из какой ерунды вырастет целое предприятие!
Пару лет до смерти папы, в той еще счастливой жизни, Александра, занимаясь серией опытов по своей научной работе, получила неожиданные результаты – обычный процесс исследований. Герман Александрович, посмотрев эти этапные соединения, тогда сказал ей:
– Для твоей работы это никуда, а вот для косметологии было бы интересно.
– Да, а что интересно? – спросила Саня.
И он, увлекшись, стал объяснять ей, выводя на листе бумаги варианты различных соединений, взяв за основу полученные Сашей формулы. И заставил запатентовать.
На всякий случай.
Он всех своих учеников заставлял в обязательном порядке патентовать даже самые незначительные открытия. И проверял.
Александра вспомнила про те свои формулы химических соединений от безденежья. Она покупала самый дешевый шампунь, от которого волосы портились и плохо укладывались. Она стала обогащать шампунь и крема, добавляя кое-что свое.
– Сашенька, – поинтересовалась как-то жена Германа Александровича, – каким шампунем вы пользуетесь? У вас волосы – глаз не оторвать: шелковые, блестящие!
– Своим, – рассмеялась Сашка, – собственного приготовления.
– А вы не могли бы и мне изготовить?
Случилось так, что эта просьба изменила дальнейшую жизнь Александры.
Эмма Витальевна, так звали жену академика Кохнера, была доброй и, что самое важное, очень мудрой женщиной, поэтому, когда через неделю или две Александре позвонила незнакомая женщина и, представившись подругой Эммы Витальевны, спросила, не могла бы Саша продать ей шампунчик, как у Эммочки, Саша не очень удивилась.
– Вы не волнуйтесь, – поспешила уверить дама, не услышав мгновенного утвердительного ответа, – Эммочка меня предупредила, сколько это стоит.
– Сколько? – полюбопытствовала Сашка, слегка ошарашенная напором.
Дама сказала. Сашка онемела от названной суммы и мысленно вознесла благодарственную молитву Эмме Витальевне.
После первой дамы позвонила еще одна. И еще.
Через какое-то время Саша обнаружила, что ее квартира превратилась в мини-производство шампуней и кремов, а еще, что она стала зарабатывать на этом производстве. Когда она села и посчитала сколько заработала за последний месяц, то удивилась необычайно – дважды! Первый раз: не может быть, а второй: а куда делись деньги?
И поняла ответ.
У них всю жизнь была деревянная шкатулка, которая стояла в кухонном серванте, и все деньги складывались туда и брались оттуда по мере надобности. Замотанная институтом, преподаванием, домашним производством, общением с покупательницами, бытовыми хлопотами и проблемами, Саша автоматически складывала все заработанное в шкатулку, забывая пересчитывать и распределять на хозяйство.
Она постояла, тупо рассматривая пустоту шкатулки, и поняла, куда делись деньги.
– Мама, – ворвалась Сашка к ней в комнату, держа в руке вещественное доказательство, – ты что, потратила все деньги?
– Разве это деньги? – брезгливо поморщилась мама.
– Ты знаешь, да! – разозлилась Сашка. – И нам с тобой на них надо было жить целый месяц!
– Заработай еще! Ты же превратила мою квартиру в лабораторию, я же терплю, а у меня аллергия, и ты об этом знаешь, но тащишь в дом всякую химическую гадость!
И тут Сашку прорвало!
Долго сдерживаемая поднявшаяся к горлу вонючая тина ненависти вырвалась гейзером наружу. Сашка со всей дури швырнула шкатулку куда-то в угол и проорала:
– Да пошла ты знаешь куда?! Работать!!
Мама подняла брови, расширила глаза от неожиданности и, не утратив величия, поинтересовалась:
– Александра, ты что, ополоумела?
– Все, хватит с меня! – объявила Сашка приговор. – Все деньги отныне будут находиться у меня и тратиться только по моему усмотрению, тем более что зарабатываю их я одна!
– Ты этого не сделаешь, – невозмутимо заявила мама, – я же не могу жить без денег!
– Я тоже!
Когда Сашка в особенно трудный момент предложила ей оформить пенсию, ну, хоть какую-то, оказалось, что максимум, на что мама может рассчитывать, это самая низкая пенсия домохозяйки. Мама возмутилась, это же унижение. И, само собой, ничего не оформила.
Всю ночь после «денежного бунта» Саша читала дневники отца. К утру она узнала, почему мама не любила ее всю жизнь. С рождения.
Все просто. В Бразилии, например, такое случается сплошь и рядом, и в Мексике тоже, судя по их сериалам, надежно утвердившимся на российских телевизионных экранах.
Все просто. И до слез трагично!
У папы, который уже был женат, случилась любовь. Сильная, настоящая, единственная. Он хотел развестись, но мама категорически отказала, и не просто отказала, подключила тяжелую артиллерию, все возможные рычаги давления – непростых родителей, партком и обещание суицида.
Папа повоевал и сдался, расставшись с любимой женщиной.
Через несколько месяцев папе позвонили из роддома и сообщили, что его любимая умерла, родив девочку и записав ее на его имя. Сашку.
Вот тогда папа взбунтовался, он забрал Сашку, привез домой и выставил маме ультиматум: либо она принимает и растит девочку как родную дочь, либо он разводится и воспитывает дочь сам.
Без нее или с ней, но с дочерью он никогда не расстанется.
И мама поняла, что никакие давления, рычаги, угрозы на сей раз не сработают, и сдалась, приняв его условия. Отказываться от богатой, беззаботной жизни она не хотела, детей сама рожать не собиралась, еще чего!
Утром, после бессонной ночи открытий, Сашка, как обычно, приготовила завтрак себе и теперь уже «не маме». Она делала бутерброды, варила специальную диетическую кашу для мамы, расставляла приборы, готовила кофе и все удивлялась – почему она ничего не чувствует?
Ни радости, ни печали, ни ненависти, ни горькой обиды – почему?
