Ничего от него не ждет? Или, не дождавшись, свою думу думает, не менее тяжкую?
Тело Ивана само по себе вдруг вспомнило, что пережило несколько минут назад, и такое на него нахлынуло!! Он захотел ее до одури, наверное, больше, чем до этого момента – хотя одному богу известно, куда еще больше!
Он перевернулся и лег на Сашку, с ходу нашел ее губы и поцеловал, сильно, грубо – наказывая за свои страхи и недоумения.
Оторвался, как вынырнул, и сказал хрипло:
– Еще!
– Еще! – рассмеялась женщина под ним, не уступая ему в страсти, принимая его всего, со всеми его страхами, недоумениями, безответными вопросами – всего, и он это чувствовал!
И повторилось неистовство запредельное, ярко, сильно, пугающе. И она орала, презрев все условности, а он вторил ей, хрипя всем нутром, первобытно обозначая свое обладание!
На самом пике Санька, доведя до предела его мужское самодовольство, отключилась. Вот так взяла и отключилась!
Пережив пьянящее ощущение суперлюбовника, Иван вдруг испугался не на шутку. Господи, она натерпелась сегодня, такое пережила, а он тут! Что он натворил?!
– Санечка! – тормошил он ее.
– А? – пришла сразу она в себя, всмотрелась ему в лицо и улыбнулась. – Ива-ан!
И так она это сказала, что его захлестнула неизвестная во всей его прежней жизни теплая нежность, желание оберегать и… благодарность.
– Сашка… – прошептал он.
Не зная, как сказать, передать словами, что чувствует, он выразил это поцелуями, короткими, то нежными, то жалящими.
И… и испугался! Клюнул последним поцелуйчиком, откатился на другую часть просторной кровати, прикрыл глаза локтем – отстраняясь от нее, насколько мог.
Она перевернулась на бок и подвинулась к нему.
– Не бойся, Гуров, – сказала Сашка, посмеиваясь, и поцеловала его в грудь, – не бойся!
Откинулась назад, разметала руки, не задев его, и закрыла глаза.
И что происходит? Каким образом она считала его мысли и страхи? Он повернул голову и посмотрел на нее.
Сашка спала.
Спокойно, тихо, с довольной улыбкой на губах.
«Силы у девочки кончились!» – понял Иван.
Он был ей благодарен за этот ее замученный сон, встал, накрыл ее, подняв с пола сброшенную в пылу бушующих страстей с кровати махровую простыню, не удержавшись, поцеловал легонько распухшие от побоев и поцелуев губы. И быстро выскочил из спальни, словно оправданный преступник из зала суда, и потащился в кухню, чувствуя боль во всем теле: подумать, прийти в себя, созвониться, дернуть коньяку с переживаний непростых и покурить.
И еще раз подумать.
Он хлопнул коньячку, со смаком закурил. Э-эх! Какой же это непередаваемый кайф – голый, в отсветах ночного кухонного светильника, после опупенного и еще до конца не расчуханного секса, чувствуя звон приятной усталости во всех мышцах, хлопнуть коньячку и затянуться сигареткой!
Мужики, счастье крепчало!!
Он позволил себе несколько минут поплавать в этих ощущениях, чисто мужских радостях, победной усталости, немного, пока выкуривал сигарету. Надо опять бросать, что это он курить снова взялся?
И, пожалуй, хватит расслабухи.
«Итак, что мы имеем на данный момент?» – настраивал он себя на работу.
Не тут-то было – работа, ага, щас!
На данный конкретный момент ты имел женщину. Дважды. Так, как не имел никогда ни одну женщину в жизни или забыл, что так бывает! И которая спит в твоей постели, уставшая, раскинув руки, перед этим потеряв сознание от оргазма! И именно эту женщину тебе категорически запрещено иметь, именно эту из всех женщин мира, потому как она проходит по твоему делу, пусть не подозреваемой, но сильно возможной участницей какой угодно криминальной заварухи! И ты сидишь тут голый и прикидываешь, как бы это повторить, и желательно без отягощающих тебя страхов, потом!
«Стоп, стоп. Стоп! – остудил себя Иван. – Все это так, но…»
Об этом он подумает позже – охолонув, собравшись, спокойно, и желательно не в непосредственной близости и легкой досягаемости от данной барышни.
А сейчас все-таки дело!
Итак!
Первым делом он позвонил ребятам, узнал последние известия и новые данные. Потом Буру – доложил обстановку, пояснил свой дальнейший план действий. С планом начальство согласилось, не забыв остудить требованием не зарываться, и заботливо поинтересовалось:
– Ты как, Иван? Сильно наполучал?
– Нормально. Ничего не сломано, особых повреждений нет – дилетанты.
– Ну-ну! А Романова как? Ей перепало?
– Немного, но для нее достаточно.
– Испугалась?
– Нет, она молодец! – довольно, даже гордясь, ответил Иван.
– А ты, дружок, часом не нагрешил там, успокаивая девочку?
Иван промолчал, а что говорить? Бура хрен обманешь!
– Та-ак! – строго протянуло суровое начальство. – Совсем опупел? Не терпелось тебе! А если она с ними повязана? Ты вообще понимаешь, что она может быть по уши в каких-то делах? Ты понимаешь, что это должностное преступление?
– Да понимаю я! – скривился Иван.
– Понимает он! – бушевало начальство. – Тогда какого черта?! Тебе что, других баб мало?!
– Да ладно, разберемся! – пообещал нечто неопределенное Иван.
– Разберешься, а иначе я тебе башку вместе с не в меру шаловливой частью тела снесу! Так, все! – исполнив начальственный долг по держанию в ежовых рукавицах подчиненных, резюмировал Бур. – План хорош, прикрою, но это не входит в твои должностные обязанности, и вообще как-то не по рангу тебе, может, лучше оперативников с ней пустим?
– Ага, только она их не пустит! Нет, лучше уж я сам, раз карта так легла, да и некогда все ей объяснять, уговаривать! Барышня она строптивая, может и взбрыкнуть!
– Не карта у тебя легла, а что-то другое! – громыхнул Бур. – Есть сотрудники специально для таких дел, ты бы в кабинете сидел, осуществлял руководство всей операцией, а не молодость вспоминал, бегая!
– Да я печенкой чувствую, что все самое основное сейчас на Романовой завязано и события все вокруг нее развиваться будут! А общее руководство операцией я и в бегах проведу, я все время на связи! И Максу надо время дать, чтобы он нас привел к кубышке!
– Ладно, ты особо там не балуй, бегая и от наших и от ваших! Думаю, ребята успеют дня за два-три что-то накопать. Все! Действуй! Будь осторожен, Иван, дела здесь закручены серьезные, сам понимаешь! – и повесил трубку.
«Понимаю! Ну что, Гуров, как тебе такое проветривание от кабинетной пыли?»
Как, как – как коврик на весенней генеральной уборке, выбиваемый палкой. Ладно, хорош лирики! Дело!
О ребятках ретивых, балующих на дорогах и взявших их с Сашей, он знал все еще ночью: к какой группировке относятся, кто их главный, даже стоимость оказываемых ими услуг. Ну, это уже не интересно – они засветились, и дальнейшее использование данных парней невозможно. Как, впрочем, и других членов этой группировки – не оправдали доверия и вложенных денег. Значит, заказчик наймет других, а это хреново. Кого, какого уровня? И как? Господин наш – человек весьма непростой и вхож в такие заведения, куда проникнуть без особого распоряжения невозможно и прослушку установить ой как непросто.
