что связка ключей приподнялась на ленте сама по себе.
– О-ох! – выдохнул он. – Что происходит?
Он отшатнулся назад, споткнулся и растянулся на полу, сжимая в руке ключи.
– Импи! – прошептала Эди. – Не пугай его!
Чарли придвинул стул и налил стакан воды.
– Это вовсе не выдумки, Бенедикт, – сказал он, помогая ему сесть на стул. – Ты должен нам поверить.
– Вера была здесь совсем недавно. И она таскает вещи из Бюро, я в этом уверена, – произнесла Эди. – Она каким-то образом управляет птицами… теми, которые всё воруют. Они живут на заброшенной станции «Уайльд-стрит».
Она рассказала Бенедикту столько, сколько могла, не упоминая про флитов – в конце концов, ему было уже девятнадцать лет. Бенедикт сидел на стуле очень прямо, держа в одной руке ключи, а в другой – стакан с водой.
– Ты сам сказал, что в тот день дверь пожарного выхода была просто прикрыта на защёлку и что это странно.
– Да, но если ты так во всём этом уверена, где этот потайной проход?
– Я… я… – Эди поняла: придётся сознаться, что она не знает. – Он где-то здесь.
– Ясно. Эди Уинтер, у тебя три минуты на то, чтобы показать мне этот потайной тоннель, – заявил Бенедикт. – Иначе я забираю вас домой. – Он начал отсчёт: – Один, два, три, четыре…
– Идём, – сказала Эди, таща за собой Чарли и флитов. Они вбежали в первый из больших складов, ощупали все двери и плинтусы в поисках потайных панелей, заглянули под шкафы и стеллажи. На втором складе им пришлось двигать огромные корзины, полные шарфов и шапок, чтобы посмотреть, не пропустили ли они тайную дверцу, и Чарли простукивал кулаком оштукатуренные стены – не отзовётся ли где-нибудь глухим звуком пустота?
– Минута сорок пять, сорок шесть, сорок семь, – считал в отдалении Бенедикт.
– Ты уверена, что это здесь? – спросил Чарли, когда они остановились, чтобы перевести дыхание.
– Да, – ответила Эди, хотя совершенно не была в этом уверена.
Они пробежались туда-сюда по коридору, чтобы проверить, нет ли под полом пустот, потом заглянули в чулан, где хранились щётки и другие принадлежности для уборки.
– Две минуты! – крикнул Бенедикт.
– Что там? – спросил Чарли, указывая на дверь в самом конце коридора.
– Последний склад, – ответила Эди, – но я уже искала там.
– Давай попробуем снова.
Она открыла дверь, и над головой замигали люминесцентные лампы. Будильник-кролик молча смотрел на них с полки.
– Быстрее, – поторопила Эди, когда Бенедикт известил:
– Две минуты и тридцать секунд!
Они просмотрели все полки, Чарли вскарабкался наверх, чтобы проверить, не открывается ли вентиляционная решётка в потолке.
Импи указала на персидский ковёр, лежащий на полу.
– Что под ним?
Эди упала на колени и стала скатывать потёртый ковёр. Из-под него показался край широкой крышки люка.
Глава тридцать восьмая
От Бейкер-стрит до «Уайльд-стрит»
– Поверить не могу, – сказал Бенедикт. – Вот так живёшь и не знаешь…
Они все стояли кругом, глядя вниз, на ствол тоннеля. Металлические перекладины образовывали лестницу, ведущую в коридор внизу.
– Теперь мы должны найти Веру, – напомнила Эди. – Пожалуйста, Бенедикт, ты должен нам разрешить…
– Нет! – возразил Бенедикт.
Эди отвернулась от него и Чарли, чтобы они не видели, как горят её щёки, а из глаз текут слёзы разочарования. Тишину нарушал только далёкий вой сирены.
Потом Бенедикт заговорил снова:
– Я имею в виду, что одни вы не пойдёте. Я иду с вами.
Эди резко повернулась обратно и обеими руками обхватила Бенедикта за талию. Было немного неправильно привести с собой «взрослого», но Эди всегда чувствовала, что Бенедикт не взрослый и не ребёнок, а что-то среднее.
– Спасибо, – прошептала она и вытерла слёзы рукавом куртки.
Они по одному спустились по лестнице в длинный проход. Воздух был спёртый, словно в старом чулане, который не открывали много лет. Эди отдала налобный фонарик Бенедикту, а Чарли нацепил свой и зашагал впереди всех, рисуя мелом на стене чёрточки, чтобы можно было найти обратную дорогу.
Они шли молча, Эди почувствовала, как на волосы ей капает вода. Бенедикт утёр лицо, оставив на щеке мазок жирной сажи. Проход шёл под уклон, и грохот поездов подземки подсказывал, что они приближаются к рельсовым путям.
– Чарли, – прошептала Эди, – вернись и посмотри на это. – Она посветила фонариком на землю перед собой, выхватывая лучом следы ботильонов, оставленные в пыли.
– Но зачем ей спускаться сюда? – спросил Бенедикт.
Они говорили тихо, чтобы их голоса не отражались эхом от стен.
– Призрачная станция – идеальное тайное место, никто туда не ходит. Все те драгоценности, которые были украдены у пассажиров, – я думаю, они спрятаны именно там. И там же держат пленников.
– Пленников? – удивился Бенедикт. – Каких пленников?
Эди сделала глубокий вдох.
– Они зовут себя флитами. Это крошечный народ с крылышками. Они живут на заброшенной наземной станции «Хайгейт», но сороколки напали на их лагерь, и некоторые из флитов в конце концов оказались в той шкатулке, которую я нашла.
– Эди, это глупо. Вера – одно дело, но крошечный волшебный народ?
– Ты слишком взрослый, чтобы это понять, – вздохнула Эди.
– Слишком взрослый? Моя мама до сих пор называет меня Питером Пэном!
– Стойте все, – неожиданно скомандовал Чарли.
Проход теперь шёл горизонтально, однако они достигли места, где он разделялся натрое.
– Куда идём? – спросил Чарли.
Эди посмотрела на следы в пыли.
– В тот, который идёт прямо.
Они прошли всего несколько метров, когда стук колёс сделался громче, как будто поезд проезжал совсем рядом, а луч фонарика Эди высветил большую красную стрелку, нарисованную на стене. «К платформам». Сразу за ней висела старая карта метро.
– Должно быть, ей уже лет сто, – пробормотал Бенедикт.
Линии подземки были разрознены и перепутаны и сильно отличались от той карты метро, которую знала Эди. Она провела пальцем по ржаво-коричневой линии «Бейкерлоо», а Импи примостилась на костяшке пальца. Вот она – станция «Уайльд-стрит», на один перегон восточнее «Бейкер-стрит».
Короткая лестница привела их к главному залу станции. Они прошли к платформе северного направления и остановились посреди пустого зала.
Импи позвала в темноту:
– Нид! Нид, ты здесь?
Знакомый перестук колёс и порыв тёплого воздуха, донёсшийся из тоннеля, предупредил их о том, что через станцию вот-вот пройдёт поздний ночной поезд. Все прижались к стене и выключили фонарики.
Свет фар метропоезда на миг озарил станцию, потом, словно кадры в фильме, замелькали освещённые окна вагонов. Несколько секунд – и поезд исчез. Темнота была настолько плотной, что казалось, будто в неё можно закутаться, а запах камня напоминал Эди кладбище. Чарли снова включил свой налобный фонарик.
