Негры и куклы
Перевод М. Л. Михайлова
В продажу негров через мореВез португальский капитан.Они как мухи гибли с горя.Ах, черт возьми! какой изъян!«Что, — говорит он им, — грустите?Не стыдно ль? Полно хмурить лбы!Идите кукол посмотрите;Рассейтесь, милые рабы».
Чтоб черный люд не так крушился,Театр воздвигли подвижной, —И вмиг Полишинель явился:Для негров этот нов герой.В нем все им странно показалось.Но — точно — меньше хмурят лбы;К слезам улыбка примешалась.Рассейтесь, милые рабы.
Пока Полишинель храбрился,Явился страж городовой.Тот палкой хвать — и страж свалился.Пример расправы не дурной!Смех вырвался из каждой груди;Забыты цепи, гнет судьбы:Своим бедам не верны люди.Рассейтесь, милые рабы.
Тут черт на сцену выступает,Всем мил своею чернотой.Буяна в лапы он хватает…К веселью повод им другой!Да, черным кончена расправа;Он стал решителем борьбы.В оковах бедным снится слава.Рассейтесь, милые рабы.
Весь путь в Америку, где ждалиИх бедствия еще грозней,На кукол глядя, забывалиРабы об участи своей…И нам, когда цари боятся,Чтоб мы не прокляли судьбы,Давать игрушек не скупятся:Рассейтесь, милые рабы.
Ангел-хранитель
Перевод Вс. Рождественского
Был бедняк разбит параличом…Ангела-хранителя встречая,Он его приветствовал смешком:— Вот, скажи на милость, честь какая!Квиты мы, мой ангел дорогой!Кончено! Лети себе домой!
Родился в соломе я. БедаДо седин меня лишала дома.— Что ж, — ответил ангел, — но всегдаСвежей ведь была твоя солома.— Квиты мы, приятель дорогой,Что нам спорить? Улетай домой!
— Расточая молодости пыл,Скоро я лишился состоянья…— Да, но ведь тебе я подарилКрепкую суму для подаянья!— Это правда. Квиты мы с тобой!Что нам спорить? Улетай домой!
— Помнишь, ангел, как в бою ночномБомбою мне ногу оторвало?— Да, но ведь подагрою потомС ней пришлось бы мучиться немало.— Это правда. Квиты мы с тобой!Что нам спорить? Улетай домой!
— Помнишь, как судья меня пилил:С контрабандой раз меня поймали?— Да, но я же адвокатом был.Только год в тюрьме тебя держали.— Квиты мы, приятель дорогой!Что нам спорить? Улетай домой!
— Вспоминаешь горький час, когда,На свою беду, я шел к Венере?— Да, — ответил ангел, — из стыдаЯ тебя покинул возле двери.— Квиты мы, приятель дорогой!Что нам спорить? Улетай домой!
— Скучно без хорошенькой жены.Мне моя дурнушка надоела.— Ах, — ответил ангел, — не должныАнгелы мешаться в это дело.— Квиты мы, приятель дорогой!Что нам спорить! Улетай домой!
— Вот умру, у райского огняМне дадут ли отдых заслуженный?— Что ж! Тебе готовы — простыня,Гроб, свеча и старые кальсоны.— Квиты мы, приятель дорогой!Что нам спорить? Улетай домой!
— Ну так что же, — в ад теперь мне путьИли в рай, где радость вечно длится?— Как сказать! Изволь-ка потянутьУзелок: тем дело и решится!— Квиты мы, приятель дорогой!Что нам спорить? Улетай домой!
Так бедняк из мира уходил,Шутками больницу потешая,Он чихнул, и ангел взмахом крыл —Будь здоров — взвился к чертогам рая.— Квиты мы, мой ангел дорогой!Кончено. Лети себе домой!
Камин в тюрьме
Перевод М. Л. Михайлова
Мне взаперти так много утешенийДает камин. Лишь вечер настает,Здесь греется со мною добрый гений,Беседует и песни мне поет.В минуту он рисует мир мне целый —Леса, моря в углях среди огня.И скуки нет: вся с дымом улетела.О добрый гений, утешай меня!
Он в юности дарил меня мечтами;Мне, старику, поет о юных днях.Он кажет мне перстом между дровамиБольшой корабль на вспененных волнах.Вдали певцам уж виден берег новыйВ сиянии тропического дня.Меня же крепко держат здесь оковы.О добрый гений, утешай меня!
А это что? Орел ли ввысь несетсяИзмеривать путь солнечных лучей?Нет, это шар воздушный… Вымпел вьется;Гондолу вижу, человека в ней.Как должен он жалеть, взносясь над нами,Дыша всей грудью вольным светом дня,О людях, обгороженных стенами!О добрый гений, утешай меня!
А вот Швейцария… ее природа…Озера, ледники, луга, стада…Я мог бежать: я знал — близка невзгода;Меня свобода кликала туда,Где эти горы грозно громоздятсяВ венцах снегов. Но был не в силах яОт Франции душою оторваться.О добрый гений, утешай меня!
Вот и опять переменилась сцена…Лесистый холм, знакомый небосклон…Напрасно шепчут мне: «Согни колена —И мы тюрьму отворим; будь умен».Назло тюремщикам, назло оковамТы здесь, — и вновь с тобою молод я…Я тешусь каждый миг виденьем новым…О добрый гений, утешай меня!
Тюрьма Ла Форс
Моя масленица в 1829 году
Перевод П. Антокольского
Король! Пошли господь вам счастья,Хотя по милости судьи —И гнева вашего отчасти —В цепях влачу я дни своиИ карнавальную неделюТеряю в чертовой тюрьме!Так обо мне вы порадели, —Король, заплатите вы мне!
Но в бесподобной речи троннойМеня слегка коснулись вы.{111}Сей отповеди разъяреннойНе смею возражать, — увы!Столь одинок в парижском мире,В день праздника несчастен столь,Нуждаюсь я опять в сатире.Вы мне заплатите, король!
А где-то ряженым обжорам,Забывшим друга в карнавал,Осталось грянуть песни хором —Те самые, что я певал.Под вопли их веселых глотокЯ утопил бы злость в вине,Я был бы пьян, как все, и кроток.Король, заплатите вы мне!
Пусть Лиза-ветреница бредит,Мое отсутствие кляня, —А все-таки на бал поедет,И лихом помянет меня.Я б ублажал ее капризы,Забыл бы, что мы оба — голь.А нынче за измену ЛизыВы мне заплатите, король!
Разобран весь колчан мой ветхий —Так ваши кляузники мстят.Но все ж одной стрелою меткой,О Карл Десятый, я богат.Пускай не гнется, не сдаетсяРешетка частая в окне.Лук наведен. Стрела взовьется!Король, заплатите вы мне!
Тюрьма Ла Форс
Четырнадцатое июля
Перевод М. Л. Михайлова
Как память детских дней отрадна в заточенье!Я помню этот клич, во всех устах один:«В Бастилью, граждане! к оружию! отмщенье!»Все бросилось — купец, рабочий, мещанин.То барабан бил сбор, то пушка грохотала…По лицам матерей и жен мелькала тень.Но победил народ; пред ним твердыня пала.Как солнце радостно сияло в этот день,В великий этот день!
Все обнимались, все — и нищий и богатый;Рассказ чудесных дел средь женщин не смолкал.Вот криком радостным все встретили солдата:Герой осады он, народу помогал.С любовью Лафайет, я слышал, поминался;Король же… вкруг него черней сгущалась тень.Свободна Франция!.. Мой разум пробуждался…Как солнце радостно сияло в этот день,В великий этот день!
Назавтра был я там: уж замок с места срыли.Среди развалин мне сказал седой старик:«Мой сын, здесь произвол и деспотизм душилиНародный каждый вопль, народный каждый крик.Для беззащитных жертв им мест недоставало…Изрыли землю всю: то яма, то ступень.При первом натиске, шатаясь, крепость пала».Как солнце радостно сияло в этот день,В великий этот день!
Свобода, древняя святая бунтовщица,Вооруженная обломками желез,Зовет — торжественно над нами воцариться —Святое Равенство, сестру свою с небес.Они своих борцов уж выслали насилью:Для громов Мирабо двор — хрупкая мишень.Народу он кричит: «Еще, еще Бастилью!»Как солнце радостно сияло в этот день,В великий этот день!
Где мы посеяли, народы пожинают.Десятки королей, заслышав наш погром,Дрожа, свои венцы плотнее нажимают,Их подданные нас приветствуют тайком.Отныне светлый век — век прав людских — начнется,Всю землю обоймет его святая сень.Здесь новый мир в пыли развалин создается.Как солнце радостно сияло в этот день,В великий этот день!
Уроки старика я живо вспоминаю;И сам он, как живой, встает в уме моем.Но через сорок лет я этот день встречаю —Июльский славный день — в темнице за замком.Свобода! голос мой, и преданный опале,Звучит хвалой тебе! В окне редеет тень…И вот лучи зари в решетках засверкали…Как солнце радостно выходит в этот день,В великий этот день!
Тюрьма Ла Форс
