Иван Степанович удивлённо вскинул брови и покосился на меня.
– Если я когда–нибудь узнаю, что твоих, я тебя своими руками закопаю.
Накал страстей не понизился, наоборот. Ретивый отец почему–то решил, что я приложил руку к Наде. Единственное, куда я прикладывал ее, да еще и с азартом это упругая задница его дочери. Это я не озвучиваю, а скалюсь, указательным пальцем показывая не совсем замаскированный синяк на скуле.
– А это, по–вашему, она меня ввалила? Или мы не только страстно трахаемся, но ещё и рожи бьем друг другу? Вы лучше научите своих дочерей уму разуму и скажите, что если не включать мозги, то, попав в злачное место, можно нарваться на нехороших дядей, которые найдут много способов уломать понравившееся тело.
Павел Юрьевич молча поднимается на ноги, подходит ко мне, берёт листик с адресом клиники, кладёт его в карман, а потом резко и точно ударяет меня кулаком в лицо так, что меня сносит ударом с ног, и я падаю на диван для посетителей.
– Извините, – бросает он Ивану Степановичу, – Ната, выход там.
Ната во все глаза смотрит на сцену, которая развернулась перед глазами, и молча пятится к двери. Больше эти двое не задерживаются и покидают университет.
– Ты жив? – сквозь шум в ушах слышу вопрос Ивана.
Пытаюсь открыть глаза, но жуткая боль в висках просто разрывает. Облизываю губы, чувствую кровь.
– Мудак… – шиплю злобно, пока пальцами хватаю влажную салфетку, которую мне тычет Иван.
– Зачем ты нарвался? Видишь же, что папаша в неадеквате. Дочерей обидели, а одна из них ещё и с пузом, а ты про то, как страстно с ними трахался.
– Это не мой ребенок, этого не может быть.
– Даже самое проверенное ружье дает осечку.
– Вот не нуди. Черт, как я с такой рожей на пары пойду?
– Тебе бы лучше к медсестре, тебе нужна помощь.
– К Нинке? А ты не боишься ещё одного скандала? Уж лучше я в больничку, прогуляю пары.
– Вот уж нет, мил человек, заварил кашу – разгребай.
– Что за срань!
50 глава
Я вышла из автобуса с тяжелым сердцем. Возвращаться назад не хотелось, но пришлось сделать это назло отцу. Он утащил меня из города, как падшую женщину, чтобы я смогла проветрить мозги. И это сработало. Две недели в городе, где нет Жданова, пошли мне на пользу.
Насколько я знаю, они пошли на пользу и ему. Мама сказала, что Ната переехала к нему и они вместе ждут результата теста ДНК. Я в который раз поразилась своей выдержке и самообладанию. И попросила больше не держать меня в курсе новостей.
Я всё же была подписана на Инстаграм сестры и видела её сторис из его квартиры. После них мне совсем не хотелось выцарапать себе глаза...
Я вернулась с чётким осознанием в голове: всё кончено. Между нами всё кончено. И это уже никак не изменишь. Это значит никаких больше украдких поцелуев и пьяного секса. Ничего, всё. И как только это отложилось у меня в голове, в груди появилось больше места для кислорода.
Я шла по коридору к расписанию, чтобы уточнить, где найти своих, как нарвалась сразу слишком на много знакомых лиц. Катя увидела меня и просияла, я улыбнулась ей в ответ, а затем перевела взгляд в сторону, где стоял тот, кого мне хотелось видеть меньше всего, и ворковал с Ириной.
На лице не дрогнул ни один мускул, и я перевела взгляд на подбежавшую Катюшу, которая порывисто обняла меня, почти перекрыв кислород. Я слышала сладкий запах её новых духов, а потом всё развернулось в секунды. Перед глазами потемнело, я прикрыла рот ладонью и бросилась к туалету, и последнее, что я слышала перед тем, как меня стало рвать, это голос Ирины:
– Никита Владимирович, вы что их обех обрюхатили??
– Надюша, ты этого чегой–то?! – за мной в женский туалет влетает Катюша и огромными глазами смотрит на меня. – Жданов стал белее снега, а Ирина его пытает с пристрастием.
– Я не знаю, – отвечаю и понимаю, что сама наверное белее снега. – Так резко накатило. Чёрт, не к месту как.
– Надя, да к чёрту к месту или не к месту. Это может быть то самое?
Я смотрю на подружку и молчу. Ответить на этот вопрос вслух мне слишком страшно. Потому что тот пьяный последний секс, которого не должно было быть, я плохо помнила. Но я точно помнила, что там не было защиты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Пиздец, Надя.
Да не то слово.
– Я не выйду отсюда до звонка, – говорю затравлено, вжавшись в стену.
– Выйдешь, – твердо отвечает Катька, взяв меня под руку, – и будешь уверенно врать всю дорогу, что ты так и думала, что с этим йогуртом что–то не то, но всё равно его съела с утра. Вот и отравилась. В бой, Надежда.
Я сделала ровным счётом так, как Катя сказала. Не смотрела ни на Ирину, ни тем более на Жданова, когда мы проходили мимо них, а ровным голосом вещала придуманную Катей легенду и даже смеялась над её подтруниваниями.
Все пары прошли как на иголках, потому что все мысли сконцентрировались на том, что это было. И мне не терпелось скорее оказаться дома и узнать ответ на этот вопрос. К моему огромному счастью, Жданова в течение дня я больше ни разу не видела.
Я лежала на кровати и читала книгу, когда зазвонил звонок в дверь. Я предполагала, что это он, но боялась даже гадать зачем и в каком настроении. У меня не было сил ни скандалить, ни разговаривать, но прятаться за закрытой дверью значило бы показать свою слабость, а я больше не хочу быть слабой.
Открываю дверь и молча смотрю на него, войти не приглашаю.
Он тоже долго не решается войти, но потом словно кто–то нажал кнопку перезагрузки и Жданов зашевелился. Без лишних приветствий мужчина вваливается в дом. От него веет холодом, а ещё каким–то замешательством.
– Вот, делай, я хочу знать наверняка.
Протягивает мне увесистый пакет из аптеки и я вскидываю бровь, бегло насчитав штук восемь разных тестов на беременность.
– Зря потратился, – негромко комментирую эту кучу малу. Молча кладу пакет на кухонный стол рядом с конспектами по английскому и иду в ванную.
Я сделала тест как только пришла из универа. Он был отрицательным.
Беру палочку и выхожу, замерев на пороге и недоуменно глядя на результат. Там две полоски, толстые такие, хотя в положенное время была одна.
– Аа, – протягиваю вслух, вспоминая инструкцию, и махнув рукой с тестом так, что Жданов сумел рассмотреть его вердикт.
– Выдохни, я не беременна. У него просто поплыл реагент, два часа уже валяется.
Подхожу к муссорному ведру и выбрасываю пугающую палочку.
– Могу сделать ещё один, если хочешь убедиться сам? – пожимаю плечами, скрестив руки под грудью.
– Не беси, сделай уже этот грёбаный тест! – взвился Жданов.
У меня полыхнуло от его тона, но я вовремя дала себе мысленного пинка. Всё кончено, никаких перепалок больше и тренировок своего остроумия. Ледяное спокойствие и безразличие.
– Ладно, – отвечаю равнодушно, роюсь в пакете в поисках самого высокочувствительного теста и удаляюсь в ванную комнату.
Хорошо, что я как раз напилась кофе с горя после первого... Так, стоп, Наденька. От радости. От радости конечно. Горе это плодить безотцовщину. А отрицательный тест – это радость.
Этот его тест был явно дороже, и не пришлось ждать реакции, на нём сразу появились две маленькие буквы: no. Я вздохнула, обернула палочку салфеткой и вынесла, вручая ему.
– Как я и говорила. Доволен?
– Черт. Ты уверена? Где остальные, – ищет глазами ещё что–то.
– Если ты собрался заставить меня сделать их все можешь снять пальто, а то сваришься, – говорю прохладно, не переча ему. Хочет, хозяин барин. – Только с чего ты взял, что они покажут другой результат? И чем тебя не устраивает этот?
– Я хочу сразу быть уверенным, что он есть или его нет. Чтобы не было потом как снег на голову.
Он немного меняет тональность своего голоса, даже пальто снимает и бросает на вешалку.
– Я кофе сделаю.
– Сделай, – пожимаю плечами и беру коробку от сделанного теста. Отхожу к кровати, сажусь и начинаю читать. Мне очень трудно удаётся держать себя в руках. Потому что гадостей, которые крутятся на кончике языка, набралось на три тома.
