выдергивает меня из раздумий.
Обернувшись, я вижу его стоящего возле двери своей спальни.
– Да, что-то не спится.
– Идем, сделаем чай.
Пока мы с дядей пьем чай, просыпаются мама и Джош. Я тереблю Стайлза за плечо. Он сонно улыбается и по привычке валит меня на диван. Я давлюсь смехом и указываю головой в сторону кухни.
– Потерпи немного, – шепчу я ему в ухо и срываюсь в ванную.
Мы отправляемся завтракать на Прайд-стрит. Мама болтает, не умолкая, и излагает свой план.
– Милая, ты скоро закипишь, расслабься, – успокаивает ее Джош, поглаживая по колену. – У нас достаточно времени.
– Джош прав, – соглашается дядя, вытирая рот салфеткой. Он прочищает горло, прежде чем задать вопрос: – Эрин, ты хочешь съездить на кладбище?
Мамина улыбка сползла с лица. За нашим столиком повисает тишина. Мы сидим в небольшом кафе, под навесом. Прямо перед нами мелькают спешащие лондонцы и проезжающие машины.
Я тоже напрягаюсь, и Стайлз сжимает мое плечо.
Мама выдыхает и грустно улыбается.
– Все в порядке. Да, нам обязательно нужно это сделать.
Это оказалось сложнее, чем я думала. Время не лечит, оно просто притупляет боль. Я рада вернуться в Лондон, но, сколько бы я не старалась, я не могу выбросить из головы болезненные воспоминания.
После кладбища мы гуляем по Гайд-парку и даже катаемся на лодке. Затем отправляемся ужинать в весьма дорогой ресторан. По этому случаю, мама даже купила мне еще одно красивое платье и заставила его надеть.
Это восхитительный день.
На следующий день дядя Генри уезжает на работу и оставляет нам ключи от своего домика в Дувре.
– Некоторое время назад этот домик снимала одна молодая пара. Они сказали, что привели дом в полный порядок, но у меня не было времени проверить, – объясняет дядя. – Но думаю, что все должно быть в порядке. Они хорошие люди.
– Ни о чем не волнуйся, дядя, – заверяю я его.
Бостон мне напоминал Англию, но оказавшись здесь снова после стольких лет, я понимаю, как ошибалась. В Лондоне чувствуешь себя незаметным. Ты лишь крупица среди огромного города.
Мама оставалась все еще подавленной, поэтому мы со Стайлзом решаем ехать в Дувр рано утром на следующий день. Этот же на редкость солнечный день мы проводим на фермерском рынке, а затем отправляемся по магазинам в центр Паддингтона.
Оставив маму и Джоша наслаждаться ланчем в кафе, мы со Стайлзом идем в сувенирный магазин напротив.
– Неужели ты собираешься купить родителям магниты? – спрашиваю я Стайлза, наблюдая, как он разглядывает стеллаж с различными магнитами.
Из его рта вылетает смешок.
– А что им еще купить? Ума не приложу.
Тряхнув волосами, я начинаю разглядывать полки, а затем обращаюсь к худому усатому продавцу:
– Простите, вы не подскажите есть ли неподалеку магазин грампластинок?
Мужчина поднимает к потолку мутно-зеленые глаза и выдает скупую улыбку.
– Через квартал стоит старый потрепанный книжный магазин, но туда сбывают все, вплоть до видеокассет. Там работает Коди, вы ему скажите, что вы от меня – меня зовут Бади, – он вам покажет свое барахло. Думаю, там есть пластинки.
– Спасибо. – Я тяну Стайлза на улицу.
– Мы можем съездить в специальный магазин, – говорит Стайлз, пока мы идем по оживленной улице.
Я упрямо качаю головой.
– Ты-то уж должен знать, что в специализированных магазинах не найти раритет. Неужели тебе не хочется найти что-нибудь действительно стоящее и пополнить свою коллекцию? Или ты так наивен, полагая, что имеешь практически все?
Обычно Стайлз выискивает такие пластинки на е-Бэй, но в интернете спрос на них всегда велик, что ему приходится выкладывать достаточно большую сумму, чтобы пластинка досталась именно ему. Все бостонские антикварные магазины уже пусты и продавцы, которые нас уже знают в лицо, лишь разводят руками.
Но сейчас мы в Лондоне. Я твердо убеждена, что нам стоит искать такие вещи именно в неприметных и малоизвестных местах.
Стайлза веселит мой порыв.
– Не могу даже достойно ответить тебе, – отвечает он.
Мы оказываемся перед небольшим обветшалым зданием. Краска местами облупилась, и на деревянной двери с маленьким окошком нет свободного места, все сплошь заклеено различными объявлениями и флаерами.
Внутри пахнет старыми книгами и сыростью. Колокольчик на двери издает характерный звук, когда мы открываем дверь. Из-за большого шкафа, набитого старыми книгами выглядывает маленький немолодой мужчина.
– Добрый день, – с глубоким британским акцентом приветствует он нас.
– Добрый день, – улыбаюсь я. – Ваш друг из сувенирного, Бади сказал нам, что вы нам можете помочь.
Маленькие глазки Коди перебегают с меня на Стайлза.
– Правда? – расплывается он в улыбке, от чего становится похожим на Гринвича. – И чем же?
– Нам нужны пластинки, – отвечает ему Стайлз. – А именно старые.
Коди улыбается еще шире. Куда уж больше.
– Вот оно что. Ну этого у меня навалом. – Он машет нам рукой.
Мы проходим вслед за ним через шторы из бус, в маленькую комнату, в которой творится настоящий хаос.
– Здесь старый и современный винил. Грампластинки, кассеты. – Коди ставит на покрытый пылью стол две большие коробки.
Карие глаза Стайлза сверкают привычным огоньком, когда он видит потрепанные конверты с пластинками.
– Спасибо.
– Э, да не за что. Выбирайте. О, кстати парень, у тебя интересный акцент.
– Мы из Бостона, Массачусетс, – вставляю я.
– Бостон, верно! – Улыбается «Гринвич». – «Ред Сокс» и Самюэль Адамс.
– Не забывайте про знаменитые бостонские печенья с предсказаниями, – добавляет Стайлз.
– Да, да. – Коди чешет свой подбородок. – Я бывал там в молодости…
Он еще что-то
