– Миссис Уолкер!
– И ради всех святых, что бы ни было, не звони из своего дома! Можешь позвонить от меня? Тут никого не будет, а ключ останется под ковриком.
– Миссис Уолкер! – гневно крикнула медсестра.
Побледнев, Джудит в бессильной ярости повернулась к ней:
– Ох, да помолчите вы!… Марк! Так ты мне обещаешь?
– Да, Джудит. Обещаю.
– Спокойной ночи, профессор Рутвен, – надулась мисс Хардинг.
Он вышел на дорожку. За открытыми окнами дома, который он оставил, сохранялось напряженное молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов. Двинувшись в сторону Харли-Лейн, Марк оглянулся на Красный коттедж – раз, другой.
Машины доктора Сэмюела Кента рядом с ним не было. Беглого взгляда было довольно, чтобы заметить, что коттедж погружен в темноту: он был таким молчаливым и пустынным, словно в нем никогда не жили.
Возвращение домой не заняло у Марка много времени. Он зачем-то посмотрел в другую сторону Харли-Лейн и убедился, что машины доктора Кента нигде не видно.
Когда он входил в свой дом, стрелки наручных часов показывали десять минут двенадцатого.
В гостиной, сидя в кресле с белым чехлом, повернувшись лицом к арке, что вела в холл, Бренда прикуривала сигарету.
Жалюзи были опущены. Свет горел только в холле, бросая слабые отсветы на белое платье Бренды; большая часть гостиной была в тени. Но огонек спички на мгновение осветил ее лицо – бледное, напряженное и растерянное, это стало видно, когда она, прикуривая, наклонилась.
Спичка догорела. Бренда бросила ее в высокую пепельницу рядом с креслом.
– Доктор Фелл в комнате для гостей, – произнесла она каким-то неестественным высоким голосом.
– Он уже пошел спать?
– Да. Он… он попросил меня извиниться перед тобой. Но он хотел увидеть эти… ну, ты понимаешь, эти заметки о ненаписанном детективном романе. Я дала ему машинописную копию, ту, что в шкафу в твоем кабинете. Надеюсь, я поступила правильно?
– Да. Конечно.
Повернувшись лицом к креслу, он стоял под аркой, и его тень дотягивалась до Бренды, которая была скрыта темнотой.
В правой руке он держал два листа бумаги, два набора подсказок. Самое время спросить ее о том, что беспокоило его. Полдюжины вопросов! Нет, хватит трех или даже двух, чтобы прояснить все недоразумения. Тогда она (так же как и он) окончательно успокоится.
И тем не менее, оказавшись в гостиной, Марк медлил. Он бросил взгляд на бумаги и перевел его на едва различимое лицо Бренды. Тлеющий кончик ее сигареты то разгорался, то тускнел.
– Мой дорогой, – сказала она тем же самым подрагивающим голосом, – не слишком ли долго ты был там?
– Где?
– У Джудит Уолкер.
Бренда поднялась. Теперь он увидел, что на ней было не белое платье, а туго перехваченный на талии белый шелковый халат.
– Я не против! – всхлипнула она. Кончик сигареты описал дугу в воздухе и разгорелся. – Пойми: я не против. Но разве ты не рад видеть меня?
Бренда еще раз взмахнула рукой, подыскивая слова, потом раздавила сигарету в пепельнице, отчего дождем посыпались искры.
– Днем мне показалось, что ты рад, – запинаясь, пробормотала Бренда. – Ты сам сказал! Но если ты не…
– Рад ли я видеть тебя? Господи! Иди ко мне!
Она кинулась к нему.
Марк скомкал бумаги и отшвырнул их. К черту все догадки, ответы и подозрения! И сейчас, и во все времена для него важна лишь эта женщина.
Он забыл все вопросы, которые собирался задать. Но прежде, чем дело об убийстве Роз Лестрейндж вышло на свою последнюю и самую опасную прямую, эти вопросы доставили ему немало неприятных моментов.
Глава 17
Когда на закате следующего дня все события, имеющие отношение к убийству Роз Лестрейндж, выстроились в некую связную цепочку, Марк Рутвен решил, что он готов ко всему – даже к неожиданному удару молнии.
Он тщательно продумал все свои действия. Он может, не кривя душой, сказать, что истина ему известна лишь на три четверти. И он решил, что сейчас вытрясет всю правду из некоего лица, которое он убедит, и тому некуда будет деться.
Но на самом деле он еще не был готов.
На рассвете среды, 20 июля, когда они с Брендой наконец уснули, пошел дождь. Мир еще был погружен в полусумрак, его окутывала серая пелена легкого дождичка. Они спали до полудня, когда миссис Партридж (которой помогала строгая на вид, но толковая женщина мисс Суит) приготовила им завтрак.
После пробуждения последовала привычная домашняя суматоха. Миссис Партридж и мисс Суит сообщили им кое какие новости, а остальные пришли в виде слухов, которые быстро распространялись в колледже, точнее, в их маленьком сообществе. Странно, но так известия распространяются быстрее, чем по телефону.
Доктор Фелл, оставив записку с извинениями, в десять часов отправился прогуляться по Лужайке, осмотреть строения. Сопровождал его доктор Кент, с помощью которого гостю удалось со многими переговорить.
Бренда стала убиваться, что не проявила должного гостеприимства, а Марк кинулся успокаивать ее.
Если они оба догадывались, что неприятности не заставят себя ждать, то, по крайней мере, Марк считал, что знает, в чем они заключаются. По цепочке слухов пришла информация, что доктор Фелл приглашен на ленч с рюмкой шерри в солидный дом доктора Арнольда Хьюита, стоящий в самом начале Колледж-авеню. В час дня, обнаружив у телефона Бренду с длинным списком имен в руках, Марк торопливо вмешался:
– Минутку. Чем ты занята?
– Милый, мне всего лишь надо кое-что организовать к сегодняшнему обеду. Времени просто ужасно мало, я, конечно, должна была подумать обо всем еще прошлым вечером, но…
– Ни о чем не договаривайся. Во всяком случае, на сегодняшний вечер. Обедать будем только втроем; за стол сядем, скажем, в семь часов.
– Марк, в чем дело? Что случилось?
Он ничего не мог ей рассказать. Бренда решила пробежаться по магазинам в Куиншевене, но даже после долгого прощания, которое подобало бы предстоящей разлуке на год, – скажем, для пребывания в Европе – он так и не задал ей ни одного вопроса.
Бывают ситуации, особенно полные высокого нервного напряжения, когда ты не можешь ни о чем спрашивать. Любопытство в такие неудачные минуты может нанести болезненную рану, показаться непростительным предательством.
Кроме того, в вопросах вообще не было необходимости. Последние четыре часа, меряя гостиную шагами, он отчаян но убеждал себя в этом. Ничего серьезного против Бренды у них нет. Он собирается…
Но пока не пришло время, он не мог рассказывать о своих замыслах даже доктору Феллу. Он должен действовать самостоятельно; если даже эксперимент кончится крахом, если ситуация взорвется у него под носом, никто не пострадает – кроме него.
Он задумчиво бродил по комнатам до пяти часов, пока не обратил внимание на какое-то странное неестественное молчание, воцарившееся в доме.
Шепот дождя за окном смолк. Несмотря на то, что в воздухе стояла сырая духота, а в водосточных трубах продолжала булькать вода, можно было надеяться, что солнце все же выглянет. В холле было жарко и душно, когда Марк снял трубку.
Прежде чем звонить человеку, который был ему нужен, Марк набрал другой номер. Он должен был задать один вопрос; ответ будет для него предзнаменованием. Как он и рассчитывал, ответ был положительным. Марк незамедлительно набрал первый номер, тот, по которому и собирался позвонить с самого начала.
– Может, у тебя будет возможность, – после приветствия сказал он, – встретиться со мной в восемь вечера?
Он внимательно прислушался к интонации ответа. Теперь, когда он знал, что сделал этот человек, знакомый голос звучал странно и неестественно.
– В чем дело? – услышал он вопрос.
– Боюсь, что пока не могу сказать. Не по телефону. Это слишком важно. Но если я пообещаю объяснить тебе фокус с закрытой дверью, ты встретишься со мной?
– Где?
Марк был готов выпалить: «В бунгало!» Неплохо, чтобы компанию им составил еще и призрак убитой женщины. Но тут ему пришло в голову, что полиция, пусть и не показываясь на глаза, постоянно крутится вокруг коттеджа, хотя причины такого поведения копов оставались для него тайной.
Но внезапно он припомнил, что есть место и получше.
– Здесь нельзя, – объяснил Марк, – потому что появится Бренда. В силу известных причин не годится и твой дом.
Встречай меня у дома Джудит Уолкер. Нет, нет, сегодня днем она уедет! Ее не будет несколько дней. Нет, ломать двери не придется.
– Ты уверен, что ее не будет на месте? Она уезжает?
– Уезжает. – Хотя сердце зачастило, Марк постарался избавиться от хрипотцы в голосе. – Ключ она оставила под ковриком; после шести я позвоню ей и проверю. Так ты будешь?
– Если получу объяснение, – произнес веселый голос, – каким образом была закрыта комната.
– Обязательно!
– В восемь часов, – сказал его собеседник.
– В восемь часов! – повторил Марк и закончил разговор.
Поскольку он был полностью сосредоточен на диалоге, Марк лишь смутно расслышал, как хлопнула входная дверь. Перед ним вырос доктор Фелл. И его необъятный пиджак, и копна волос, и даже усы – все промокло под дождем.
