Поскольку он был полностью сосредоточен на диалоге, Марк лишь смутно расслышал, как хлопнула входная дверь. Перед ним вырос доктор Фелл. И его необъятный пиджак, и копна волос, и даже усы – все промокло под дождем.
– Сэр, чем вы заняты?
Марк положил трубку.
– Я могу задать вам тот же вопрос.
– Я пытаюсь сделать то, для чего нахожусь здесь, – предотвратить совершенно бессмысленную ужасную трагедию.
– Есть опасность еще одной трагедии?
– И немалая! – воскликнул доктор Фелл.
Марк, сжав кулаки, проследовал в гостиную.
– Короче говоря, – тяжело отдуваясь, сказал доктор Фелл, – я побеседовал – о, так, между делом! – со всеми людьми, имеющими отношение к этой истории. Например, перекинулся несколькими словами с миссис Уолкер еще до того, как она, по всей видимости, отправилась в Ричмонд…
– По всей видимости? – повторил Марк.
– Я так выразился? Должно быть, потому, что, как считал покойный Генри Джеймс, мы опасаемся, что каждое высказывание может быть понято слишком буквально.
– Есть какие-то другие причины? – осведомился Марк. – Помните, прошлой ночью, когда мы услышали крик Джудит Уолкер, вы послали меня к ней. Я так и не понял, что ее обеспокоило. Но вы так и не спросили меня, в чем там было дело, не задали ни одного вопроса.
В этом не было необходимости, – ответил доктор Фелл. – Видите ли, я и без ваших объяснений все понял.
– Доктор Кент тоже все понял?
Оба они – и оба делали это сознательно – говорили, предельно затемняя смысл фраз. Они как бы фехтовали словами, ставя защиту и нападая, и каждый старался выяснить, что известно другому.
Уйдя от ответа, доктор Фелл не без легкой досады посмотрел на Марка.
– Интересно, мое поколение когда-нибудь приблизится к пониманию вашего? Или найдет ли ваше поколение общий язык с моим? О, правители Афин! – И доктор Фелл раздул щеки на выдохе. – У меня всплыли какие-то глупые ассоциации, сэр, потому что утром я провел час или два в доме Сэма Кента. Я встретился с его женой, дочерью, сыном и даже с его собакой…
– Да?
– И должен заметить, мы сидели не в библиотеке, на что я рассчитывал. Мы расположились в помещении, которое он называет своей мастерской, в очень сухом и просторном погребе, более подходящем для того, чтобы вести достойную беседу за общим столом, а не заниматься ремонтными работами, пусть и полезными. Вы видели эту мастерскую?
– Много раз.
– Так что, думаю, вы должны знать, что разного металлического хлама там на три ярда от пола, как в пещере Али Бабы?
– Да, – кивнул Марк. – И еще там есть набор напильников, больших и малых.
Доктор Фелл стоял у кофейного столика в эркере окна, рядом с кушеткой в белом чехле. Из кармана он извлек сигару с яркой наклейкой и в целлофановой обертке. Одним резким движением сорвав ее, он колыхнул своими многочисленными подбородками.
– Кстати! – сказал он. – Я вижу, вы уделяете большое внимание заметкам Уильяма Уилки Коллинза и его письму к Чарльзу Диккенсу.
– Вас они тоже интересуют?
– Да, гром и молния! Должен уточнить, что доступ к набору острых стальных напильников имеет любой. Позвольте повторить: любой!
– Согласен, – пожал плечами Марк.
Образно говоря, звон рапир усилился.
– Я упоминаю об этом, – прогудел доктор Фелл, – не для того, чтобы привлечь внимание к содержимому мусорного ящика, к набору хлама в мастерской или чего вам угодно. Я делаю это лишь для того, чтобы подчеркнуть и выделить грустную истину – никогда одно поколение не поймет другое. Господи, да взять хотя бы вашего друга Тоби Саундерса!
– Тоби? У вас есть к нему претензии?
– Доктор Саундерс явился, когда мы с Сэмом, увлекшись обычными для нас философскими рассуждениями, рылись в мусоре. Он присоединился к нам и откуда-то выкопал пару револьверов.
– Револьверов? – воскликнул Марк.
Доктор Фелл отмахнулся сигарой:
– И снова я прошу вас не делать ошибочных выводов! Это были старые «уэбли», которыми пользовались в английской армии в те дни, когда субалтерн Сэм Кент участвовал в Первой мировой войне. Разве Тоби Саундерс мог предположить, что Сэм был участником той войны? Разве ему могло прийти в голову, что Сэм – кавалер Военного креста и ордена «За боевые заслуги»? Нет, не могло. Тоби Саундерс тут же преисполнился неподдельного страха и даже слегка запаниковал…
– Испугался, вы хотите сказать?
– Именно. Он, очевидно, решил, что Сэм припас их, чтобы разнести себе голову или перестрелять всю свою семью. Он никак, ну никак не может понять, что этот человек старше его всего лишь на двадцать лет, если не меньше! Поэтому он должен был унести оружие вместе с коробками патронов, к которым не прикасались с 1917 года.
– Доктор Фелл, что это значит?
– То, что, по его мнению, – сказал доктор Фелл, – Сэму Кенту нельзя доверять оружие. Очень хорошо! Но можно ли доверить оружие Тоби Саундерсу, ведь он так неуравновешен?
Марк расхохотался.
– Вы были правы, – сказал он, – пожалуй, ваше поколение не сможет понять нас. Особенно Тоби Саундерса.
– Сэр, не будете ли вы столь любезны ответить на мой вопрос?
– В таком случае мой ответ таков: да, Тоби Саундерсу можно полностью довериться. Любое огнестрельное оружие он собирает и разбирает с закрытыми глазами. Из кольта 38-го калибра он с десяти ярдов попадает в дайм, а в квотер – с двадцати.
Доктор Фелл с шумом подтащил к себе по кофейному столику серебряную настольную зажигалку и щелкнул ею. Раскурив сигару, он выпустил облако дыма.
– Будем надеяться, – сказал он, – что до этого не дойдет.
– До чего именно?
– До стрельбы, – ответил доктор Фелл. – Чтобы продолжить ряд подсказок, которые я вам предоставил, я бы хотел привлечь ваше внимание к доктору Арнольду Хьюиту, главе Куин-колледжа. Сегодня я имел удовольствие провести с ним ленч и сделал несколько важных открытий. Я сообщил ему, что в этой истории мы столкнулись с немалым количеством проблем. Каким образом была заперта комната? Это раз. Почему тело перенесли с кресла к туалетному столику? Это второе. Каким образом две стороны этого преступления должны сойтись воедино? Это продолжает оставаться третьей проблемой. Но все они крутятся вокруг одного образа – убийцы! – и вокруг одного неприятного вопроса: кто заколол Роз Лестрейндж? – Доктор Фелл глубоко затянулся и снова выпустил клуб дыма. – Говорил ли я вам, что земля круглая и что королева Анна скончалась?
– Да, что-то такое было.
– И это было необходимо. Теперь о докторе Хьюите…
– Но вы же не хотите сказать, что он убил ее?
– Нет, конечно, – усмехнулся доктор Фелл. – Но какова его роль в этой истории? Ничто не происходит по воле случая, с бухты-барахты. Имеется и еще один тип, чью важную роль в этой истории вы оценили далеко не в полной мере.
– Кто же это такой?
– Фрэнк Чедвик.
Очень осторожно, пусть и не на цыпочках, но совершенно бесшумно Бренда проскользнула под аркой и прислонилась к стене.
Должно быть, вернувшись с покупками, она поставила машину и вошла через заднюю дверь. Одетая в скромное синее платьице, она избегала смотреть на Марка, хотя в то же время постоянно искала его взгляда; она тихонько стояла и слушала.
Доктор Фелл не заметил ее.
– Я слышал, что сегодня, – продолжил он, скроив мрачную физиономию, – Чедвик снова был в Куиншевене. Зачем? Что ему здесь надо, почему он вчера был здесь?
– Я тоже хотел бы это знать, – признался Марк.
– Вчера, когда мы сидели в «Колледж-Инн», он вызвал вас для разговора. Потом вы мне рассказали о вашей беседе. Почти все из услышанного я знал, кроме одного – причины, которая привела его в Куиншевен. Но то, что он сказал, – это стоит внимания!
– Да стоит ли! – уверенно произнес Марк, думая не о докторе Фелле, а о спокойствии Бренды. – Признаюсь, я бы с удовольствием дал урок этому молодому человеку, дабы он понял, что чего стоит. Но он не дурак; он так заботится о своей шкуре, что не может позволить себе делать глупости. Следовательно, он никогда бы не осмелился врать о своем алиби в ночь убийства.
– А была ли у него необходимость врать?
– То есть?
– Была ли у него необходимость врать по этому поводу? – прищурился доктор Фелл. – Бросьте, сэр! Подумайте! Точное время убийства…
И тут доктор Фелл в первый раз заметил Бренду.
– Мэм, – запнувшись, виновато пророкотал он. – Я веду себя совершенно непозволительным образом.
– Ни в коем случае! – со всей серьезностью заверила его Бренда. – Я всего лишь… я всего лишь хотела сказать, что обед будет к семи часам. Вас устраивает?
– Миссис Рутвен, – после очередной паузы сказал доктор Фелл. – Мой внешний вид таков, что вы понимаете: я ни в коем случае не могу испортить вам удовольствие от обеда. Тем не менее, если вы примете мои извинения, мне придется это сделать после обеда. Черт подери! Я вспомнил, что на восемь часов у меня назначена встреча. И я уже заказал такси.
