– Нас обеих? – переспросила Дафна, ей все труднее становилось скрывать свой страх.
Эмили было тяжело начать этот разговор. Но она не могла поступить иначе.
– Даффи, я знаю о твоем романе с Ричардом… – Благовоспитанная леди должна была сперва поговорить о пустяках, сделать несколько намеков, но леди Гренвилл предпочитала оставить витиеватые фразы для светских салонов, а в беседах с друзьями нужны прямота и искренность.
– О, господи! Откуда ты знаешь? – Дафна сильно побледнела, ее глаза наполнились слезами, но даже она, при всей своей недалекости, понимала, что на леди Гренвилл не произведет впечатление внезапный обморок или истерический припадок. – Ричард разболтал кому-то из джентльменов? Твоему мужу?
Эмили поняла, что Джейн ничего не сообщила подруге о вынужденной откровенности своего брата. По какой причине – это еще предстояло выяснить.
– Я не могу сказать тебе, – ответила она. – И дело не в этом. Ваши отношения меня не касаются, хотя мне и жаль, что вы обманываете своих друзей…
– Если бы ты знала… – запальчиво начала миссис Пейтон, но тут же осеклась: – А в чем тогда дело?
– Ты взяла мое ожерелье, чтобы избавить Ричарда от долгов. – Леди Гренвилл не спрашивала, она утверждала, словно судья, монотонно зачитывающий приговор, и при этом вглядывалась в лицо Дафны – вдруг та удивится так искренне, что сразу станет ясно – Эмили ошиблась!
Увы, страх и отчаяние отразились на лице миссис Пейтон прежде удивления.
– Что ты такое говоришь, Эмили? – пробормотала она. – Кто-то оклеветал меня!
– Прекрати, Дафна! – Меньше всего ее подруге хотелось слушать лживые оправдания. – Я знаю, что это правда. Но как же ты могла…
Миссис Пейтон разрыдалась, захлебываясь, как ребенок. Так однажды плакал Лори, когда на семейном совете было решено сжечь его старую лошадку-качалку, и не важно, что новая лошадка уже заняла свое место в детской, поблескивая свежеокрашенными боками.
Леди Гренвилл не утешала подругу. Надо дать ей время смириться с тем, что она разоблачена. Любые разговоры сейчас привели бы к всплеску возмущения, а Эмили желала сохранить хоть какие-то теплые чувства к подруге. Она любила Дафну не меньше, чем Сьюзен, и не хотела терять эту дружбу теперь, когда впереди еще неотвратимое объяснение с Джейн.
По приказу хозяйки Хетти заблаговременно поставила на столик для рукоделия графин с водой, и сейчас Эмили наполнила стакан и поставила его перед миссис Пейтон. Платочки для вытирания слез также были под рукой, оставалось только ждать.
Дафна очень быстро утомилась, рыдания ее становились все тише и, наконец, совсем смолкли, остались лишь всхлипывания.
– Выпей воды, – мягко сказала Эмили.
Подруга последовала этому совету, руки ее дрожали, и она взяла стакан обеими руками.
– Ты ненавидишь меня, – прошептала она, когда сделала несколько быстрых глотков.
– Нет, я и сама не знаю, что чувствую к тебе, только это не ненависть. – Леди Гренвилл налила воды и себе, ей хотелось поплакать вместе с Дафной, но надо было сдерживаться. – Зачем ты это сделала? Можно ведь было попросить денег, я не отказала бы тебе, а если нужно было больше, попросила бы Уильяма… Ты ведь расскажешь мне?
Миссис Пейтон кивнула, ее поникшие плечи чуть распрямились. Возможно, подумалось Эмили, откровенность снимет с ее души излишнюю тяжесть, и ей станет легче… Только часть этой тяжести примет на себя она сама.
– В тот вечер Ричард притворился больным, чтобы мы могли тайно увидеться в его комнате, – Дафна сдалась и начала свою историю. – Он сказал мне, что ему написал один из кредиторов, угрожающий поведать всем, что мистер Соммерсвиль не платит долги чести. Это погубило бы его репутацию, ни одна из девушек с приданым не согласилась бы стать его женой. Тот человек собирался приехать и оставаться в Торнвуде до тех пор, пока Ричард не найдет денег или же не заложит что-нибудь из своего имущества…
Эмили предполагала что-то в таком роде, но все равно слушать это ей было слишком тяжело.
– Я старалась утешить его, но он, кажется, впервые потерял присутствие духа. Говорил, что застрелится, что он и не предполагал, сколько горя принесет ему безобидное увлечение… – Дафна икнула, и Эмили добавила в ее стакан воды. – Я очень, очень расстроилась, но чем я могла ему помочь? Мне негде было взять даже небольшую часть той суммы, чтобы хоть на время успокоить человека, которому Ричард был должен.
– Неужели он зашел так далеко? – Леди Гренвилл с содроганием вспомнила беззаботную улыбку Соммерсвиля. – Как ему удавалось сохранять невозмутимый вид в подобных обстоятельствах?
– Тот человек скупил его долги у других людей, кажется, так… – Дафна явно не желала бросать тень на своего возлюбленного, но ей ничего не оставалось, как продолжать, если она хотела, чтобы подруга поняла ее. – Ужасно расстроенная, я вернулась в свою комнату, чтобы… привести в порядок платье и идти на ужин. Все это время я думала о своей несчастной судьбе, о том, что ничем не помогу помочь человеку, которого так сильно люблю…
Она сделала паузу и явно приготовилась снова поплакать, жалея себя, но Эмили довольно безжалостно предложила ей рассказать все до конца. Их отсутствие в гостиной рано или поздно заметят, а кое-кто из бестактных леди даже может пойти на поиски.
– Сама не знаю, как мне пришло в голову взять твое ожерелье. Вдруг подумалось, что ты получила в подарок бриллианты, стоящие так дорого, и при этом даже не обрадовалась подарку, ведь ты их не любишь. Стало так обидно! Тебе они не нужны, а Ричарду могли бы спасти жизнь!
Миссис Пейтон опять сделала паузу, ожидая, что подруга с ней согласится. Но леди Гренвилл слушала молча. На самом деле, со вчерашнего дня, когда на Эмили внезапно снизошло озарение, она много думала о поступке Дафны, примеряя похожие обстоятельства на себя.
На что решилась бы она сама, если бы помощь потребовалась Уильяму? Заглянув в глубины собственной натуры, Эмили вынуждена была признать – она могла бы совершить преступление, если это понадобилось бы для спасения лорда Гренвилла или его сына. Все зависит, в сущности, лишь от степени опасности и наличия других выходов из трудной ситуации.
Именно это она и хотела услышать от миссис Пейтон – насколько сильно Ричард нуждался в такой жертве со стороны любимой женщины. По словам Дафны, выходило, что положение Соммерсвиля из шаткого превратилось в безвыходное. Пусть даже Эмили не верила Ричарду безоговорочно, он явно склонен к преувеличениям, важно лишь то, что ему поверила влюбленная Даффи!
– Ох, Дафна… Неужели ты не понимаешь, что его беды не закончились, когда ты заплатила его долги! И как он вообще мог принять от тебя мои бриллианты?
Леди Гренвилл представила себе, что все это время Ричард знал о совершенной Дафной краже и воспринимал ее поступок как должное. Насколько же черной должна быть душа этого мужчины!
– О, нет-нет, я не смогла признаться ему! – Миссис Пейтон, похоже, в глубине души не доверяла чувствам своего возлюбленного, опасаясь, что он оставит ее, если она чем-то себя запятнает. – Наутро, еще до отъезда из Гренвилл-парка, я успела шепнуть ему, что нашла выход, он будет спасен! Мне пришлось сказать, что я тайком от Джорджа заложила ферму, бывшую моим приданым, а потому принадлежавшую только мне. На следующий день я поехала в Лондон и избавилась от ожерелья, затем передала Ричарду деньги. Он был так счастлив, так благодарен мне…
Эмили не сомневалась, что Ричард нашел немало ласковых слов, чтобы отблагодарить Дафну за уплату долгов, ведь это ему ничего не стоило! В целом рассказ подруги оказался именно таким, какой она ожидала услышать. Оставалось лишь прояснить последнее обстоятельство.
– Кому ты заложила ожерелье, Дафна? Я бы хотела выкупить его.
– Мистеру Ллойду. – Личико миссис Пейтон приобрело виноватое выражение. – Я и представить не могла, что ты так долго не хватишься его! В тот день, когда я прощалась с тобой, я как-то не думала о том, какой ужасный поступок совершила. Меня переполняла радость, что я могу помочь Ричарду. Но потом… Каждый день я думала о том, как выдержу твой взгляд, когда ты расскажешь о пропаже. Мне было так стыдно, Эмили, так стыдно!
Леди Гренвилл надеялась, что ее подруга и в самом деле испытывает чувства, о которых говорит, но сомневалась в их глубине. Дафна могла подлинно переживать лишь свои собственные горести, и сердиться на нее за этот эгоизм было совершенно бессмысленно, все равно что сердиться на человека, который не наделен талантом рисования или пения. А как убедительно она лгала о происхождении средств, которые потратила на новые платья! Подруги ни минуты не сомневались, что миссис Пейтон одолжила денег у своей сестры Мардж!
– Он обещал вернуть мне все, как только его дела наладятся. И я тотчас отдам тебе эти деньги!
– Лучше бы ты сразу попросила их у меня… Что, если Ллойд уже продал колье кому-нибудь? Мне придется завтра же найти нужную сумму и отправиться в Лондон, не раскрывая Уильяму причины. В какую отвратительную историю ты втянула меня, Дафна! – Эмили знала, что рано или поздно не сможет сдерживать гнев.
