— Ещё одна причина, по которой вы считаете, что их воспоминания вернулись, — говорит Риодан. — Я склонен согласиться.
— Позвольте уточнить, что я всё правильно понял, — произносит Лор, широко улыбаясь. — Песнь восстанавливает их способности и воспоминания, и что они делают? Отправляются воевать друг с другом из-за древних распрей. Чёрт, я в восторге от этого дерьма.
— Вероятно, что принцесса была на поле битвы в неузнаваемом состоянии, — говорит Бэрронс.
Я качаю головой.
— Она превратила день в ночь.
— Это была не ты?
— Нет. Она была в замке. Я её чувствовала. Почему-то на неё это не произвело такого же влияния, как на остальных фейри.
— Королевская элита старше всех, у них самые долгие воспоминания, но они также самые сильные, наиболее способные контролировать свою жажду мести из-за древней резни, — говорит Бэрронс.
«Лучше бы она могла это контролировать, — мрачно думаю я. — Если она навредит моей семье…»
— Я член королевской элиты, — говорит Кристиан. — На меня это не повлияло.
— Ты молод. Ты никогда и не избавлялся от воспоминаний, — возражает Бэрронс.
— Кроме того, ты не Видимый. Ты последний из живущих Невидимых, — говорю я.
— Я предпочитаю считать себя единственным в своём роде и не относящимся ни к какому двору, — отвечает Кристиан. — Логично будет заключить, что происходящее в Зимнем королевстве происходит и везде в Фейри. Они все исчезли потому, что слишком заняты попытками убить друг друга, — он смеётся. — Лор прав. Ну не идеально ли, чёрт возьми? Христос, я бы сам организовал гражданскую войну, если бы подумал, что такое возможно.
— Это не смешно, — говорю я. — Вы не видели, что они делают друг с другом. Это ужасно.
— Если это означает, что эти у*бки не путаются у нас под ногами, дорогуша, то не похер ли? — спрашивает Лор. — Кроме того, если это правда, то тебе остаётся приструнить лишь кучку королевской знати.
— Или довести и их тоже, чтобы они пытались убить друг друга, как остальные, — Кристиан снова смеётся. — Мак, это идеально. Проблема решена. Пусть они дерутся друг с другом, пока ты не разберёшься, как использовать Песнь, чтобы навеки запечатать их.
— Бешеных и обезумевших, совсем как Невидимых? — требую я. — Я пытаюсь не повторять ошибок, которые были допущены в прошлом.
— Хочешь сказать, по-твоему, Невидимых не надо было запирать? — переспрашивает Кристиан. — Они убили миллиарды людей в ночь, когда вырвались на свободу.
Я вздыхаю.
— Если бы их изначально не заточили, у них мог бы быть шанс. Обстоятельства с самого начала были против них. Ошибки совершались с того самого момента, как король их создал.
— Поверить не могу, что ты защищаешь Невидимых, — говорит Кристиан.
— Не защищаю. Просто говорю, что в этом мире нет чёрного или белого. Всё в нём, и каждый из нас тоже — это оттенки серого. И ты сам Невидимый.
— Уравновешенный моей человечностью. Сильно, значительно уравновешенный. Серый отчаянно стремится к белому.
— Дело не в Невидимых, — я пытаюсь вернуть разговор обратно в нужное русло. — Они погибли. Дело в Видимых…
— Которые набросились друг на друга из-за древних распрей. Бл*дские идиоты. Пускай воюют. Двигаемся дальше, — рычит Лор.
— Я готова обсудить условия моей свободы, — голая не-Мак появляется посреди офиса, обнажённая и сияющая.
На мгновение все замирают, затем:
— Какого хера? — взрывается Лор. — У тебя появился двойник, Мак.
— Это фейри, — рычит Риодан. — Очередная бл*дская херова фейри просеялась через мои бл*дские херовы чары. Какого бл*дского хера.
— Кристиан, убери её отсюда, — рявкаю я. — Сейчас не время и не место.
— Я её сюда не приводил, — библиотекарю он говорит: — Ты выбрала именно этот момент, чтобы появиться? Прошло несколько дней с тех пор, как ты залезла в ту бутылку. После этого я не слышал от тебя ни слова.
— Я обдумывала свои варианты.
— Ну так иди и пообдумывай ещё.
— Я вполне закончила.
— Как ты вообще нашла меня здесь?
— Я запечатлелась на тебе, — говорит голая не-Мак. — Я могу найти тебя где угодно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это чертовски жутко, — рычит Кристиан.
— Я готова быть свободной, — бодро говорит она. — Давай обсудим.
— Кто она такая, чёрт возьми, почему она выглядит как Мак, и почему, бл*дь, она голая? — произносит Бэрронс опасно мягким тоном.
— Она библиотекарь библиотеки короля Невидимых, — поспешно отвечаю я. — Я забыла рассказать тебе про неё, — Лору я говорю: — Прекрати так пялиться на неё. Кристиан, одень её. И скажи впредь оставаться в одежде.
Библиотекарь быстро облачается в простое короткое платье из почти прозрачной ткани.
— Я приношу свои извинения, — говорит библиотекарь. — Мне сложно привыкнуть навешивать на себя ткань. Я постараюсь запомнить, — её лицо омрачается, и она пылко заявляет Кристиану: — Впредь я буду помнить, обещаю.
— Ты вернёшься в свою бутылку, — рычит Кристиан.
Библиотекарь бледнеет.
— Ты сказал, что я могу быть свободна.
— Ты сказал ей такое? — с неверием восклицаю я. — С ума сошёл? Я приказала тебе закупорить её.
— Всё сложно. Она пришла в мою постель и, ну… это долгая история.
— Не такая уж долгая, — говорит библиотекарь, закатывая глаза. — Определённо не то, чего я ожидала. Всё заняло каких-то две минуты.
— Копия Мак была в твоей постели, — произносит Бэрронс с шёлковой угрозой. — Ты трахнул её.
— Нет! — ревёт Кристиан. — Как будто я пошёл бы на такое, — говорит он обороняющимся тоном.
— Ты хотел, — говорит библиотекарь. — Ты повёл себя странно только из-за того, что я похожа на неё, — она бросает взгляд на меня. — Он был чрезвычайно твёрдым, — она смотрит мимо меня на Бэрронса. — Мать честная, — бормочет она. — Ну разве ты не… кем бы ты ни был. Роскошный.
— Вот этого я совсем не хотела знать, — бормочу я. Но я знаю, я однажды видела его сама в кровати короля Невидимых размером со стадион. Я игнорирую её комментарий о Бэрронсе и то, как она на него смотрит. Это заслуженно.
— Какого чёрта здесь происходит? — спрашивает Лор. — Почему это выглядит как Мак?
Библиотекарь ощетинивается.
— Я не «это». У меня есть имя. Лирика. И я выгляжу как Мак, потому что Смерть ненавидит, когда я выгляжу как другая, которую он зовёт Дэни, — она распаляется по ходу своей речи, становясь ещё более сердитой. — И поскольку Смерть — мой новый хозяин, я вынуждена подчиняться ему, потому что, видимо, у меня всегда будет хозяин. Я понятия не имею, почему меня всегда будут заточать, порабощать и гнобить, когда ни с кем другим этого не делают, но вот оно, моё печальное существование, пожалуйста.
— Иногда она выглядит как Дэни, — повторяет Риодан ледяным тоном. — Голая. И она тоже была в твоей постели, — он переводит на Кристиана взгляд, пронзающий не хуже ножей.
— Нет, чёрт возьми, не была. И это не моя вина, — громогласно огрызается Кристиан. — Я разбил бутылку. Разбитие бутылки не равняется ответственности за утечку. Нельзя ожидать, что я буду в состоянии контролировать содержимое каждой чёртовой бутылки на свете.
— Ты ведь разбил и бутылку Кровавой Ведьмы? Сука убила Бэрронса и Риодана, — напоминает Лор.
— Это была Дэни, — раздражённо отвечает Кристиан, — и она её не разбивала, она её откупорила.
— Я же её пометила ярлыком, — с неверием произносит библиотекарь. — С чего бы вам её открывать? Да что с вами не так, люди? Читать не умеете?
Кристиан ощетинивается.
— Дэни открыла её прежде, чем я её вообще увидел. Кроме того, кто, чёрт возьми, лепит ярлыки на донышко? Надо крепить их сбоку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сбоку они заслоняют мне обзор. Кроме того, ты явно даже не помнишь, в какие бутылки налил своё пиво, — раздражённо отвечает библиотекарь. — Я думала, Смерть должен быть гениален. Какие другие унижения я буду вынуждена терпеть, чтобы оставаться на свободе?
Лор начинает хохотать.
Библиотекарь изучает его несколько секунд, затем говорит:
