Но вы абсолютно в этом уверены? – Господин Керем явно неохотно расставался с таким удобным вариантом в деле подмешиваний и подливаний, как официант.
– Абсолютно. Я действительно постоянно на него смотрела. Не делал он этого. По крайней мере, в гримёрке точно.
– Ну хорошо, – буркнул шеф полиции, – так в котором часу вы ощутили сонливость?
– Своё время на сцене я отработала безо всяких признаков сонливости. – Алисия пожала плечами. – Пожалуй, впервые я ощутила желание пойти прилечь, когда Кен разбирался со звуком. Я тогда очень расстроилась из-за неполадок, села за столик и плеснула себе ещё коньяка.
– Сами? – резко спросил господин Керем.
– Да, сама, – удивлённо посмотрев на него, ответила девушка. – А что здесь такого странного?
– Нет-нет, ничего. Возможно, вы припомните, осталось ли что-либо в коньячной бутылке после того, как вы себе самостоятельно налили порцию?
– Нет, я вылила полностью весь остаток. Официант этот молодец, прибежал сразу же и открыл новую бутылку. И кстати, снова при мне. Я его здорово, похоже, заморочила своей принципиальностью по части фальсификата. – Она как-то беззвучно засмеялась. – Но всё в порядке, коньяк точно был оригиналом.
Я мысленно прикинула, сколько крепкого напитка выпили на двоих артисты, и с ужасом подумала, что лично мне в такой ситуации не нужно было бы никакого снотворного, чтобы выпасть из жизни минимум на сутки.
Господин Керем молча смотрел в свои бумаги, крутя в пальцах шариковую ручку. Затем он вздохнул и сказал:
– Препарат, который вы, Алла, получили, оказывается, действует весьма быстро. В вашем случае он, скорее всего, был принят одновременно с большой дозой алкоголя, что могло ещё больше усилить и ускорить его эффект. Основываясь на ваших воспоминаниях о самочувствии, а также на показаниях нескольких свидетелей, указавших время вашего исчезновения из ресторана, я предполагаю, что получили вы препарат, как ни крути, – и он при этом зачем-то пристально посмотрел на ручку в своей руке, – с тем самым стаканом коньяка, который налили себе сами. А значит, снотворное было в остатках коньяка на дне бутылки.
В конференц-зале воцарилось гробовое молчание.
Через минуту отмерла Алисия Хан, как-то по-детски пискнув:
– Получается, это могло предназначаться совсем даже и не мне?
Полицейский, хоть и выслушал мой перевод, не ответил на этот вопрос, зато подался вперёд всем корпусом, почти лёг грудью на стол, чтобы максимально приблизить свои глаза к лицу свидетельницы, и твёрдо, отделяя каждое слово, произнёс:
– Алла, сейчас это очень важно. Вы видели, кто подходил к столику, пока вы были на сцене?
Я, помня о наставлениях шефа, тоже вперилась взглядом в лицо девушки, стараясь не упустить ни одной тени промелькнувшей на нём эмоции.
– Нет! – почти с истерикой в голосе ответила Алисия и почему-то заплакала.
Затем её тихий плач превратился в бурные рыдания со всхлипываниями и какими-то детскими завываниями.
Я вскочила со своего кресла и принесла ей бутылку питьевой воды. Но Алла-Алисия так замахала руками при попытке подсунуть ей воду, что бутылка отлетела и упала на пол, моментально разбрызгав всё содержимое.
Не понимая, что делать, я вопросительно посмотрела на господина Керема. Тот казался совершенно спокойным, сидел, откинувшись в своем кресле, и наблюдал за стенаниями девушки. Затем, поняв, что её рыдания сами собой не прекратятся, он взял свой мобильник и кому-то позвонил. Через несколько минут в конференц-зал зашёл пожилой мужчина с чемоданчиком. Господин Керем жестом подал мне знак, что пора уходить, подхватил свои бумаги и направился к дверям.
– Люба, спасибо вам большое за помощь, – сказал господин Керем, горячо пожимая мою руку, когда мы с ним оказались в коридоре. – Вы оказали мне неоценимую услугу. Точнее, не только мне, но и всему моему подразделению. Я был уверен, что у Оли не может быть безответственных подруг. Вы, пожалуйста, ещё раз всё тщательно прослушайте и запишите для меня перевод, как договаривались, со своими комментариями. Это будет последний раз, когда я вас напрягаю. Более я не покушаюсь на ваше свободное время. Можете теперь с Севой спокойно отдыхать.
– В смысле… Э-э-э, да-да, что вы, господин Керем, для меня это удовольствие, вы же помните, – сказала я, с ужасом осознавая, что моё, пусть и косвенное, участие в расследовании так резко окончилось, да ещё, похоже, на самом интересном месте. – А что, разве ваши сотрудники уже выбрались из той горной глухомани?
– Да, к счастью, они добрались домой и утром будут в строю. Так что, повторяю, вы можете спокойно отдыхать, я совершенно не намерен вас дёргать и отвлекать от чудесных дней каникул. Хотя, признаюсь, ваша с Севой компания мне гораздо приятнее. Быть может, вы приедете ещё в гости в наш дом в ближайшие дни? Девочки так подружились с Севой! Правда, я не уверен, что успею тоже заскочить.
Я кивала, соглашалась, светски улыбалась, качала головой, вслух сокрушаясь, что на этот раз господин Керем не сможет составить нам достойную компанию для игр и бесед в своем доме, выражала надежду, что «как только найдет убийцу», он будет в полном нашем распоряжении.
В общем, вела себя так, как и полагается приличной подруге невестки, согласившейся временно заменить отсутствующего в его подразделении из-за форс-мажора сотрудника. Но на душе у меня, когда я попрощалась с господином Керемом и медленным шагом шла забирать сына из детского клуба, было, признаться, очень-очень горько.
Глава 20
– Мам, дай мне, пожалуйста, телефон! Мы сейчас с Гулей кое-что запишем, – заорал Севка, когда я открыла дверь детского клуба.
Сегодня здесь царили хаос и разруха («как и у меня на душе» – выплеснул мой мозг порцию горькой самоиронии).
Оказалось, Севка и Гюльсерен затеяли соревнование по метанию в цель мягких игрушек. Няня, закалённый и прожжённый в подобных передрягах боец, метала свои снаряды чётко в растянутый у противоположной стены комнаты разноцветный мешок. Тогда как начинающий и весьма косорукий снайпер Севка попадал решительно во всё, кроме, собственно, обозначенной цели.
– Сева, не забудь убрать за собой игрушки, когда соберёшься уходить, – забубнила я, ощущая себя при этом полнейшей занудой.
Ребёнок взглянул на меня с нескрываемым осуждением и сказал:
– Мам, вот ты меня ругаешь, что я тебя не слышу. А сама… Дай, говорю, телефон, мы друг друга снимать договорились. Чтобы сверить эту, как её, технику броска.
– На моём аппарате батарея почти разряжена, – пояснила Гюльсерен, – а зарядное устройство я оставила в баре.
– Гуля, ты давай не отвлекайся, кидай! – скомандовал мой сын, и няня, прицелившись, швырнула розового динозавра точно в мешок.
– Восемь – один! – азартно объявила девушка и показала Севке козу.
