Иван нажал «отбой». Новость ошеломила его. Он неоднозначно относился к взглядам на жизнь Блинова, но его помощь в трудную минуту забыть было сложно. В любом случае он был одним из них, как ни крути. И ему было всего 33 года. Как это могло произойти? Иван быстрым шагом проследовал в метро.
***Когда Иван зашел в кафе, трое его бывших сослуживцев уже были на месте. Официант проводил его в дальний угол, огороженный декоративными стенками от основной массы посетителей, которых в будний день было и так не много. Помимо бутылки водки в специальном ведре со льдом, солений, салатов и традиционного шашлыка, посреди стола стояла рюмка с положенным на нее куском хлеба. Обменявшись рукопожатиями, Иван сел за стол.
– Ну, коли все в сборе, помянем нашего товарища, – Старков разлил водку в рюмки. Выпили не чокаясь.
– Что известно? – спросил Иван, едва закусив, не откладывая разговор в долгий ящик.
– Леша, расскажи Ване еще раз. Может он что–то знает. Или мысль какая возникнет.
– Три дня назад я был дежурным опером от МУРа, делать было нечего, как ни удивительно, ну я сводку и почитывал. И тут вдруг читаю «без внешних признаков насильственной смерти обнаружен труп Блинова П.А. по адресу…» и Петин адрес. Пытаюсь ему на трубу дозвониться, бесполезно. Звоню Димке, он дежурил как раз, – Кукушкин кивнул, – объяснил ему ситуацию, тот тоже не в курсе, а ведь дежурного–то должны были оповестить, начать проверку, все таки сотрудник... Срываюсь на место. А там уже группа местных ментов заканчивает работу, и меня видеть не рада совершенно. Тело уже увезли… – Чернов немного смутился, увидев эмоции на лицах товарищей при слове «тело».
– Все нормально Леша, – сказал Кукушкин. – Верней, не нормально конечно, но ты продолжай.
– Ну а что продолжать–то… Обнаружил его у себя в кровати отец, у него ключи были от квартиры, он должен был с Петей встретится утром, а он на связь не вышел. Это с его слов записанное объяснение, я с ним сам не разговаривал, его не видел, задерживаться надолго он там не стал. Следы какие подозрительные если и были, то их до меня почистили, участковый ничего странного при осмотре не написал, эксперты, кроме бутылки водки ополовиненной, тоже ничего интересного не нашли, соседи ничего не знают, не видели и не слышали. Скорее всего, сами менты квартирку–то и обшмонали до кучи. Предварительная версия: в водке обнаружен метанол. Все.
– Ясно. Никто «глухарь» на себя брать не хочет, вот и отписались дружно все, – Старков махнул еще одну рюмку, поморщился, продолжил: – Понятно, что это будет очередной несчастный случай из–за некачественной водки.
– Я еще посмотрю, что там экспертиза решит, – сказал Чернов.
– Леша, можешь даже не смотреть. Что тебе даст официальное заключение? Все уже и так понятно. Он же милиционером был, а никого толком не оповестили даже. – Старков уставился на Чернова. – Не думаю, что ты кроме геморроя себе в этом деле что–то нароешь.
Чернов пожал плечами и демонстративно развел руками.
– Петя готовился к переаттестации в полицейского, – добавил Кукушкин. – Ему и рапорт на перевод уже подписали, о чем–то договорился с Сысоевым, тот его с собой взял в пресс–службу.
– Сысоев и мне предлагал, но я отказался, – сказал Иван, – а Петя, значит, согласился. Наверное, тот ему что–то интересное предложил.
– Да, договариваться он был мастер, но только договариваться надо было точно не с Сысоевым. – Старков задумался, затем выдал вывод: – Значит, некуда было приткнуться больше. Видимо с отцом разругался.
– А при чем тут его отец вообще? И если разругался, зачем было встречу назначать? – удивился Иван.
– Наверное, что бы помирится. Ваня, Петя мне как–то по пьяной лавочке проговорился. Компанию его отца крышует ФСБ, они же и помогают, чем могут, при необходимости. Поэтому и говорю, Алексей, не лезь, там без тебя все схвачено. И батя мог его приткнуть или в компанию к себе, или на какую–нибудь должность к чекистам, раз уж Петя так хотел служить. Но Петя был гордый. И через связи жены вышел на нас, и стал милиционером. Но все это было хорошо и весело, пока тебе двадцать лет с хвостиком, шалости мелкие, то се, ничего еще особо не замечают подозрительного за тобой, или делают вид, что не замечают. Рост твой по службе никому еще не мешает. А я уже тогда за него побаивался. Он же не остановился бы вовремя. Наверное, когда тридцатник стукнул, да еще в милиции большую чистку устроили, пора было уже о чем–то более стабильном думать. Но тут он был один, связей нет, ушли вместе с женой. Он поэтому и пошел на контакт к Сысоеву. Терять особо нечего было. Склеится – хорошо, нет, всегда можно пойти другим путем.
Все замолчали. Снова выпили не чокаясь, закусили. Ситуация была темная, не ясная, но совершенно не их уровня. Потому все помалкивали, добавить было нечего.
– Прямо как мне, вернуться никогда не поздно… – нарушил тишину Иван.
– Что как тебе? – удивился Кукушкин. – Вернуться хочешь?
– Нет, что ты! Мне, Дима, терять особо тоже нечего, и вопрос только в том, склеится или нет. – Иван подвинул рюмку Старкову, тот наполнил ее. – Мне сегодня дали добро на эмиграцию в Америку. А я об этом даже не задумывался еще год назад.
– Ого, – только и выдал Кукушкин.
– Яше привет передавай, – подмигнул Старков. Заметив вопросительные взгляды Чернова и Кукушкина, он добавил: – Я немного в курсе был.
– А что мне делать? – теперь уже Иван развел руки и пожимал плечами. – Банки и нефтяные компании, где сейчас деньги нормальные платят, для меня закрыты. Да вообще любые компании, где есть своя безопасность…
– Как?! – воскликнул Чернов, перебивая Ивана. – Ты же не еврей даже! Или я чего–то не знаю?
Обстановка была сразу же разряжена, все, кроме Чернова, заулыбались. Иван рассказал свою историю получения эмиграционной визы.
– Все же странная штука жизнь, ребята, – глубокомысленно подытожил историю Ивана Старков. – Петя единственный из вас, кто хотел служить в милиции, но делал это не совсем правильно. А вы… Один, не сильно любящий армию, в итоге отмотал год в Чечне и теперь подался в МУР. Причем, о такой карьере изначально и не думал. А что, терять нечего, в принципе, правильное решение, вернуться… Тьфу ты! Уже говорил это сегодня.
– Я не планирую возвращаться, – отрезал Чернов.
– Ты аккуратней там, Леш, я это хотел сказать.
– Постараюсь…
– Второй, – продолжил Старков, – пришедший отсидеться от той же армии, совершенно случайно оказался самым перспективным молодым специалистом, но плюнул на все и решил свалить в Америку. Тоже сначала не задумывался о таком повороте, но тоже правильным решение выглядит. Ты–то никуда не собираешься?
– Петрович, – ответил на адресованный ему вопрос Кукушкин, – а кому и где я нужен? Мне уже за сорок, менять что–то поздно. Дети дома, жена там же…
– Мне сгодишься, если что. Серьезно, покупай костюм и приходи ко мне. Денег платят побольше, чем у вас там. Патриотизм на службе уже давно не в моде.
– Спасибо, Петрович, буду иметь в виду. Но пока я останусь там еще поработать. Надо на пенсию льготную доработать, три года осталось, ваши наверняка конвертами из–под стола платят, а это меня пока не устраивает.
Старков кивнул. Каждый задумался о своем, за столом повисла тишина. В конце концов, ее нарушил Старков:
– Знаете, хоть мы тут собрались по грустному поводу, я хочу выпить за всех нас. Думаю, Петя не обидится, ведь он тоже вас любил, и ему бы точно не понравилось, что мы тут по нему горюем и слезы льем. Да и на официальные поминки нас не позвали. Вы, безусловно, были лучшей командой, с которой мне доводилось работать когда–либо, и сами это прекрасно знаете. И я уверен, что наш общий результат работы всех вместе, и каждого из вас в отдельности, в том числе и Пети, хоть кому–то, но помог. И скорее всего, даже не кому–то одному. Поэтому, пока мы живы, никто из нас не должен терять этого понимания. Гордитесь тем, что вы служили и помогали простым людям, сейчас это, увы, не модно. Где бы не находились, и чем бы не занимались, оставайтесь такими ребятами, которыми я вас знаю.
Четверо товарищей дружно опустошили свои рюмки. Под хлебом пятой по водке пошла рябь, возможно от неосторожного движения кого–то за столом. А может это Блинов был где–то рядом и дал так понять о своем присутствии и одобрении этого тоста. Как бы то ни было, теперь это не имело большого значения. Петр Блинов, которого они все прекрасно знали, теперь всегда будет где–то рядом, оставаясь молодым навечно.
– Спасибо тебе, Петя, ты мне здорово тогда помог, – прошептал Иван.
Они просидели в кафе до глубокой ночи, видимо понимая, что в таком составе и с таким душевным единением им больше встретиться не суждено, так как путь каждого теперь лежал в своем, персональном направлении. Завтра Кукушкин, как всегда, будет гулять с детьми, слушать с улыбкой указания любимой жены, и заниматься другими хозяйскими повседневными делами, а потом начнет готовиться к очередной смене. Старков в стандартном костюме с бейджиком на груди будет весь день маяться от безделья в кабинете начальника охраны торгового центра, может быть, вспоминая былое. Иван будет пытаться распланировать ближайшее будущее, советоваться с Викой, может быть с Яковом Леонардовичем, инструктировавшего его о поведении в посольстве и ожидающего сведений о результатах. Чернов тоже точно знал, чем он будет заниматься в ближайшее время. Когда четыре заказанные машины такси ожидали посадки прощавшихся пассажиров у кафе, он сказал:
