Как только Тахиров скрылся в особняке, к Максиму приблизилась Маргарита Павловна. Встав рядом, женщина вздохнула.
– Что думаешь, Максим? – осторожно произнесла экономка.
– Ну а что тут думать, Маргарита Павловна, – хмыкнул Воронков, – утром поглядим.
– Тамик хороший мальчик, Анютку не обидит, – заявила женщина.
– Тут, Маргарита Павловна, я больше за вашего хорошего мальчика Тамика переживаю, – рассмеялся Воронков.
– Пойдем пить чай? Раз уж тебе всю ночь на посту торчать, – предложила экономка, а Макс, улыбаясь, согласился.
Спустя четверть часа, когда Макс, Маргарита Павловна, Ефимыч и Вадим негромко беседовали, сидя за столом на просторной кухне, входная дверь приглушенно хлопнула, а охрана доложила, что Тахиров умчался с территории. Куда – не сказал. Но был дико зол.
Собравшиеся на кухни сочли это неплохим знаком. Выходит, Анна Лариманова не собиралась сдаваться без борьбы.
* * *
Глава 17
Дуняша лежала, глядя на мужчину, уснувшего рядом.
Ирбис спал. Развитая грудная клетка размеренно поднималась и опадала. Черты лица стали немного мягче от того, что Георгий не хмурился.
А Дуня боялась пошевелиться, чтобы не разбудить Гошу. Понимала, как важен сон для него. Да и самой бы не помешало отдохнуть, но уснуть Дуня не могла.
Ее волновало все: звонки отца, его угрозы, опасность, нависшая над Ирбисом, да и темные следы-отметины на его ребрах не давали Дуне покоя.
В первую секунду, когда увидела багровые синяки, Дуня разрыдалась.
– Ты чего? Забей! – пробормотал тогда Ирбис, а Дуняша не смогла, как он выразился, «забить».
Да и как «забить», если под ее пальцами синяки наливались темным и, кажется, расползались все больше. Дуняше не доводилось ранее видеть подобные раны, но здесь не нужен опыт, чтобы понять: это следы от выстрелов. Чуть выше, и …
Дуня вздохнула. Едва ощутимо коснулась кончиками пальцев той самой раны, которую помогала обрабатывать собственноручно. Сколько боли может вынести человек? А если этот человек – Ирбис?
Дуня не хотела бы узнать ответ. Ей хватало и того, что видели ее глаза. Темные пятна на торсе и пулевое ранение.
Он все-таки проснулся. Она ощутила, как напряглись мышцы на груди, где порхали ее пальцы. И рука крепче сжалась на ее плечах в объятии.
В приглушенном полумраке Дуня могла рассмотреть многое, даже то, как менялся цвет глаз Ирбиса.
– Это он? Мой отец? Из-за него все? – негромко шепнула Дуня. Да, она не имела права влезать в дела Георгия, не имела права требовать и ждать ответов, но не могла не спросить.
– Пустое это, Дуняша, спи, – пробормотал Георгий.
– Пустое? Тебя ранили, Гоша! Еще прошлая рана не зажила, а ты уже с новой! – чуть громче, не выдержала Дуня и вдруг села на постели, отвернулась.
Дуня понимала, что нервы сдали, и ведет она себя, как девчонка. Но только ярким светилась в голове одна лишь мысль: Ирбис настолько дорог ей, что не может она без слез смотреть на его синяки, ссадины и раны.
– Скоро все закончится, слово даю, Дуняша, – негромко пробормотал Георгий и сел, попытался ухватить девушку за ладонь, но Дуня выскользнула из постели.
– Ты с моим отцом воюешь, я же не дурочка, понимаю все, – всхлипнула Дуня, пятясь назад, к ванной, – он очень подлый человек!
– Дуня! – громче позвал Георгий.
– Ты не понимаешь! Он же специально это все! Чтобы я с тобой… меня к тебе… а теперь я…, – всхлипнула Дуня и торопливо закрыла за собой дверь.
Прохладная плитка на стенах немного остудила пыл, когда девушка прижалась к ней лицом. Дуня поняла, что слезы только сильнее заструились по щекам.
Она ведь понимала, что Ирбис не станет использовать подлые приемчики, а вот отец…
– Дуняша, открой дверь, или вышибу, – спокойный голос проник в сознание девушки.
Первая мысль была – не послушаться. А потом Дуня представила, как Ирбис наваливается раненым плечом на прочную преграду. Вынесет же, раз пообещал.
Дуня провернула защелку. На пороге стоял Георгий. Удивительно прекрасный в своей наготе. Возбужденный, да. Но совсем не мощное тело завладело вниманием Дуняши. Пусть она и ощутила искорки нараставшего желания.
Дуню привлек взгляд Ирбиса. Обманчиво спокойный, обволакивающий.
– Ты не договорила, – тихо произнес Георгий, – а теперь ты… «что»?
– А теперь я просто не знаю, как уйти, – потерянно прошептала Дуня, опустив голову. Волосы закрывали лицо, но Дуне и этого показалось мало, поднесла ладони к пылающим и мокрым от слез щекам.
Яркий свет внезапно зажегся и ослепил девушку. И не только свет, яростный взгляд потемневших глаз обжег Дуняшу еще сильнее. Полыхнул так, что девушка едва не упала.
– Собирайся. У тебя пять минут, – отчеканил Ирбис и развернулся.
Дуняша с тоской смотрела на широкую спину, скрывшуюся в гардеробной.
– Время, Дуняша! – рявкнул Ирбис, а Дуня засуетилась, увидев, как Георгий надевает обычный свитер и джинсы.
Уже? Выходит, то самое время наступило именно сейчас? Ей пора домой…
Дуня поджала губы, пальцы немного тряслись, но девушке удалось кое-как одеться. Хорошо, что Дуня выбрала собственную одежду, а не то, что купил для нее Георгий.
Дуня уговаривала себя не плакать. Потом, будет время и для слез. А пока что нужно делать так, как велит Ирбис. Он ведь ничего ей не обещал. Абсолютно ничего.
А она сама виновата. Полезла к нему с расспросами, с чувствами своими, со страхами.
В последний раз Дуня бросила жадный взгляд на разворошенную постель. Именно здесь Дуне было хорошо с Гошей, здесь он был родным, невероятно заботливым, чутким… любимым.
Дуня не стала собирать растрепанные волосы. Да и зачем? Раз уж она стала неинтересна Ирбису, все остальное вмиг утратило значение.
Они спустились со второго этажа. Первым на пути встретился Вадим.
– Ключи от тачки дай, – негромко рыкнул Ирбис.
– Ребята готовы, – отчитался охранник.
– Пусть ждут здесь, – отмахнулся Георгий, – твоя тачка где?
– Георгий Матвеевич, не положено же, – попытался возразить Вадим, но выудил ключи из кармана пиджака, –
