Съезду предшествовала оживленная дискуссия в печати, много спорили и в зале заседаний. У людей, собравшихся в Палаццо Веккьо, были вполне определенные классовые интересы, но нельзя сказать, что все понимали, что именно надо делать. Чувствовались общее недовольство, брожение умов, крайняя степень раздражения, желание вмешаться в большую политику. Но один человек оставался верен себе — Энрико Коррадини. «Реньо» к этому времени перестал выходить, не выходил и «Леонардо». Однако Коррадини продолжал заниматься политической публицистикой и взгляды его все больше определялись. Он выразил их в своем докладе на съезде.
Доклад был озаглавлен «Пролетарские классы: социализм. Пролетарские нации: национализм». Этот доклад считается первой хартией итальянского национализма. Вот сущность концепции. Социалисты говорят, что буржуазия эксплуатирует рабочих. Допустим, что это так. Но нужно считаться с тем, что существуют бедные страны, «пролетарские нации», которые не могут обеспечить всех своих граждан работой, и те вынуждены эмигрировать. «Пролетарские нации» не обладают также достаточными возможностями, чтобы поднять общий уровень жизни населения. В таком положении находятся страны, не имеющие колоний, Италия принадлежит к их числу. «Подобно тому как социалисты разъяснили пролетариату сущность и значение классовой борьбы, — заявил Коррадини, — мы должны разъяснить Италии ценность и смысл международной борьбы. Но международная борьба — это война? Ну что-ж, пусть будет война! И национализм внушит Италии стремление к победоносной войне»{108}.
Для Коррадини война — это прежде всего «моральное понятие», «символ национального воскрешения». Все группы национальной буржуазии должны примириться между собой, а затем примириться и со всеми остальными классами итальянского общества. После того как будет достигнут классовый мир внутри страны, обновленная и укрепившаяся нация сможет начать войну в международном масштабе, и эта война будет справедливой. Нельзя сказать, чтобы эти идеи блистали новизной, мы встречались с ними еще в период «Реньо»» Кроме того, Коррадини вообще мыслил довольно элементарно. Однако среди националистов были и другие люди, более высокого интеллектуального уровня. Во время первого съезда националистов они еще не играли большой роли, но пройдет немного времени и именно они выработают настоящую доктрину итальянского национализма. В оформлении идеологии национализма большую роль сыграет еженедельная газета «Идеа национале», основанная вскоре после флорентийского съезда.
Период 1910–1914 гг. Франко Гаэта определил как «вторую фазу» итальянского национализма. Мне кажется, сюда надо включить и первые месяцы 1915 г., непосредственно предшествовавшие вступлению Италии в мировую войну. «Идеа национале» не была официальным органом националистического движения, в 1911 г. предпринимались попытки сделать ее таковым, но редакция предпочитала сохранять свободу мнений, не подчиняясь официальной линии. Еженедельник хотел дать итальянскому националистическому движению точную и ясную политическую программу. У итальянских националистов довольно долго существовала теория «европейской иерархии наций». По этой теории Франция и Англия — это две «плутократические в статичные» нации Западной Европы, они богаты и самодовольны, у них есть колонии, они находятся в привилегированном положении. Наряду с ними есть две «пролетарские и динамичные» нации — Италия и Германия. Им необходимо наверстать то, чем они не обладают по вине «плутократов», поэтому они являются естественными союзниками. Это схема. Националисты, разумеется, приводили массу доводов — исторических, географических, психологических и пр.
В 1911 г. произошли события, имевшие важнейшие последствия для дальнейших судеб Италии. Мы имеем в виду начало итало-турецкой войны 1911–1912 гг. — первой войны, которую Италия вела одна, без союзников, со времени своего воссоединения. Не просто «африканские инциденты», а настоящая война за колонии, вошедшая в историю под названием Ливийской или Триполитанской. В публицистике эпохи и отчасти в современной итальянской историографии распространено мнение, что вся Ливийская война была проведена «в классической тактике Джолитти», что он, играя одновременно на двух флангах, дал «левым» широкую избирательную реформу, а консерваторам — колониальные завоевания.
Сам Джолитти писал в автобиографии, что в те времена многие думали, будто какие-то тайные причины побудили его внезапно принять решение и начать войну. Он решительно опровергает это и пишет, что еще в апреле 1911 г., формируя свой новый кабинет, имел намерение осуществить три основные задачи: провести избирательную реформу, создать государственную систему страхования по старости и инвалидности и «разрешить ливийскую проблему». О последнем он, Джолитти, думал уже давно, но держал свои соображения в тайне. Причины, толкавшие его на проведение «Ливийской операции», писал Джолитти, коренились в соображениях общеполитического характера.
Италия вступала на путь империализма, и с помощью колониальной войны правительство рассчитывало примирить различные группировки буржуазии, отвлечь трудящихся от внутренних проблем и, облегчив эмиграцию, ослабить остроту южного вопроса. 27 сентября 1911 г. Италия предъявила ультиматум Турции, заявив о своем намерении оккупировать Триполитанию и Киренаику, что, разумеется, мотивировалось высшими соображениями и интересами коренного населения. Турция соглашалась на переговоры, но 29 сентября Италия без предварительного обсуждения в палате объявила войну. Джолитти писал, что Италия имела право на эту акцию: «…если бы в Ливию не пошли мы, то это сделала бы другая держава, так или иначе заинтересованная политически или создавшая себе там экономические интересы. С другой стороны, Италия, и так уж глубоко потрясенная французской оккупацией Туниса, безусловно, не потерпела бы повторения такого события в Ливии. Таким образом, мы рисковали бы конфликтом с какой-либо европейской державой, что по серьезности не может даже сравниваться с конфликтом с Турцией»{108}.
«Ливийскую операцию» Джолитти готовил вместе со своим министром иностранных дел маркизом Антонио Патерно-Кастелло ди Сан Джулиано, сицилианцем, связанным с националистами. В мемуарах он дает министру самую лестную оценку, но замечает, что ди Сан Джулиано «был склонен действовать чересчур поспешно». В архивах Джолитти есть промемория маркиза от 28 июля 1911 г. В ней, кроме анализа международных отношений, говорится, что итальянское общественное мнение считает внешнюю политику страны слишком осторожной. Ясно, что под общественным мнением надо понимать прежде всего националистическую прессу. Разумеется, Джолитти привел в оправдание «Ливийской операции» соображения морального и гуманного характера. Например: «В то время как Западная Африка от Туниса до Марокко, а также Египет находились под управлением европейских администраций, в Ливии все еще преобладали условия исключительной отсталости. Достаточно напомнить, что в Бенгази все еще существовала торговля рабами, которых насильственно вывозили из центральных районов Африки и продавали на этом рынке. Немыслимо было терпеть такой позор и бесчестье почти на пороге Европы»{109}.
Джолитти категорически отрицает обвинение в том, будто, начав Ливийскую воину, он тем самым развязал цепь событий («цепная реакция»), которые вскоре привели к первой мировой войне. Анализируя международное положение, он впоследствии писал, что вся обстановка в Европе складывалась так, что европейская и мировая война превращались в неизбежность. Главной же причиной возникновения мировой войны были, по убеждению Джованни
