стала совсем глубокой. Он сам переживал о Дэе. Неделя уже прошла. Обычно проводник справлялся за пару дней, а тут... Да, дело на этот раз нешуточное. Приказ от самого вана. Но Юн уже места себе не находил, только вида не подавал. Нельзя показывать людям собственной растерянности. Иначе какой из тебя нань?
— Прошу, бо Юн, — взмолился Джен.
Старейшина выплыл из раздумий и посмотрел на него:
— А знаешь ли ты местные тропы? Думаешь, мне легче станет, если и ты в горах заплутаешь?
Джен развел руками:
— Так делать что-то надобно!
— Словечки умные говоришь, — улыбнулся Юн, растирая руки, — сам уже об этом думал, вот только... эх... хорошо. Я отправлю на поиски еще двоих наших. Но не тебя.
— Но почему? — выпучил глаза тот.
— А ты так далеко в горы никогда не заходил. Берегу тебя, дурачка с чистым сердцем. Кто тогда медок на пир знатным господам собирать будет да ребятишек нерадивых из беды вызволять? Ты им всем, как родной.
— Да уж, — вздохнул Джен, — не до меда мне сейчас. И за Аи я переживаю. Но и на том спасибо, нань, — он вновь поклонился.
— Значит, решили, — улыбнулся Юн, — а теперь пошли. Что-то я пальчиков совсем не чувствую уже. Это ж надо, морозец какой завернул...
Громкий всплеск раздался с реки. Оттуда, где горные ручьи сливались в бурный поток. Юн с Дженом вздрогнули и обернулись. Они увидели огромный фонтан брызг, разлетающийся во все стороны. Широкие круги, идущие по воде. Сердца людей забились учащенней.
— Камень шо ли сошел? — прошептал бортник.
— Очень на то похоже, — молвил старейшина.
Как только каскад капель полностью рухнул, из толщи воды показалась голова. Поначалу Юн принял ее за крокодила. «Зубастая зеленка», как он его про себя называл, иногда умудрялась заплывать из теплых краев на север... но когда следом появилась длинная шея, у старейшины перехватило дыхание. И не только от холодного ветра, подувшего прямо в лицо. Зрачки наня расширились. Челюсть поползла вниз. А голова существа все продолжала подниматься ввысь на длинной шее молочного цвета, испещренной мелкими чешуйками. Вскоре она достигла такой высоты, что могла коснуться макушек небольших сосен. И оттуда на людей смотрели глаза... белые, светящиеся, подобно льдинам.
— О, духи водяные, Шанди всемогущий, что это? — залепетал Джен.
Юн не ответил, ибо потерял дар речи. Он так долго жил среди дикой природы, но никогда еще не видывал ничего подобного. И что-то подсказывало ему — это существо пришло сюда не с добрыми намерениями. Его взгляд источал лед. И Юн никак не мог заставить себя отвести собственного взора. Даже когда нечто качнулось и направилось к берегу. Нань будто оцепенел. Примерз к земле и не в силах был шевельнуться. Голова на тонкой шее приближалась, а ледяные глаза неотрывно следили за людьми. Юн почувствовал, как вокруг губ образуется иней. Он был так поглощен созерцанием неизвестного, что напрочь позабыл о холоде. В этот момент пасть существа раскрылась, демонстрируя ряды острых, как кинжалы, зубов. Из нее повалил пар. Послышалось шипение, напоминавшее змеиное. Только более громкое и приглушенное. Воздух затрещал от мороза.
— Нань Юн... — промямлил бортник, но тот не шелохнулся.
Старейшина пребывал в полном шоке. Даже когда в пасти существа зарделось непонятное свечение, он не смог сдвинуться с места и завороженно смотрел на него. Как то становится все ярче. Взгляд существа продолжал пронизывать насквозь.
Внезапно округу разорвал истошный крик. Он заставил Джена сбросить оцепенение. Как ни был тот поражен увиденным... как ни оказался скован по рукам и ногам колющим холодом... этот крик словно обухом ударил по голове. Сердце зашлось в бешеном ритме. Он узнал... узнал голос.
— Аи, — прошептали потрескавшиеся губы.
В этом вопле маленькой девочки было столько боли и отчаяния, что бортник напрочь позабыл о невиданном существе. Он резко развернулся. Окоченевшие ноги плохо слушались, и Джен едва не растянулся прямо на берегу, но чудом сумел сохранить равновесие. Шатаясь, словно пьяный, кинулся обратно в деревушку. Изо рта вырывалось горячее дыхание, превращаясь в пар. В висках пульсировала кровь, которая с трудом доходила до онемевших пальцев. Но Джен не обращал ни на что внимания. Он никогда не слышал столь отчаянного детского крика.
— Аи!
Из селения донеслись вопли ужаса. Они смешались в единый гул, в котором сквозили страх и боль. Волосы Джена встали дыбом. Он продолжал бежать на одеревеневших ногах. Разум отказывался понимать, что происходит. Осталось лишь желание — помочь Аи. Поэтому бортник не оборачивался, смотрел перед собой. И не видел, как голова на длинной шее нависла над старейшиной.
Юн не мог оторвать зачарованного взора от существа. Он уже почти не чувствовал тела, скованного морозом. Словно кролик перед питоном, нань смотрел в эти ледяные глаза и на холодное дыхание из разверзшейся пасти. Треск в воздухе нарастал.
С полностью онемевших губ сорвался едва различимый шепот:
— О, духи, что же это такое?
Старейшина не слышал криков позади себя. И не попытался даже шевельнуться, когда мощная струя окатила его с ног до головы, превращая в ледяную статую...
Добравшись до первых дворов, стоявших полукругом на небольшой поляне, Джен резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Сердце на секунду перестало биться... чтобы потом громко удариться о ребра. Вся кровь отхлынула от лица, а глаза выскочили из орбит. К горлу подступила тошнота.
Пронизывающий ветер разгуливал здесь. Но он не качал верхушки деревьев или
